Голубятня на желтой поляне (сборник), стр. 54
Димка ухватил его за скрещенные на спине лямки штанов, как за багажные ремни. Легко вынул обратно.
– Балда. Там грабли валяются да вилы. Наденешься… Айда лучше через низ, со двора.
Стойло не запиралось. Они просочились в глухую, пахнущую трухой и старым деревом темноту.
– Тепло… – удивленно прошептал Славик. – А когда я висел, такая холодища была, до сих пор ноги в пупырышках…
Они стали зажигать спичку за спичкой, искать огарок среди пустых бочек, сломанных стульев, лопат и метелок. Не нашли.
– Надо под самым люком смотреть, – посоветовал Яська. Но жиденький свет не достигал потолка, люк нельзя было разглядеть. Наконец спички кончились.
– Ну и черт с ней, со свечкой, – буркнул Димка. – Мы не нашли – бабка тоже не найдет…
– Странно. Зачем на сеновал тайный ход через сундук? – задумчиво сказал Юрик.
Димка хмыкнул:
– Может, к бабке в молодости на сеновал парни лазили. На свидания…
Он больше своих друзей был искушен в жизни и меньше их увлекался романтикой.
– Странно, – повторил Юрик.
Но самое странное случилось утром.
Димка и Яська решили – на всякий случай – еще раз поискать свечку, а заодно убрать с пола обгорелые спички. Было светло, в квадратные оконца врывались яркие лучи.
Свечку не нашли.
Не было и люка на потолке.
– Может, бабка приходила, задвинула какой-нибудь тайной крышкой? – с тревогой сказал Яська.
Но на досках потолка не было никаких щелей и прорезей.
– Айда на сеновал, – скомандовал Димка.
Они пробрались к сундуку прежним путем, через дыру в задней стене. Крышка у сундука была откинута: ее так и оставили вечером. Яська и Димка заглянули…
Разумеется, у сундука было дно. Гладкое, прочное, такое же, как желтые некрашеные стенки.
Сундук был пуст. Лишь в уголке, будто притаившись, лежал мячик.
Потертый синий мячик. С тремя белыми полосками – как на старенькой матроске Славки Раскатова.
4
– Вот такая история, братцы, – закончил Яр.
Трещал огонь, в который Чита аккуратно подкладывал обломки досок. Он положил последний обломок и сказал:
– А что… В этом есть какая-то связь.
– Ничего себе «какая-то»! – отозвалась Данка.
Алька уверенно заявил:
– Значит, это наш мячик.
– Не знаю, – сказал Яр. – Это же было очень давно.
– Что такое «давно» для космоса? – мудро заметил Чита.
«Для космоса, может быть, и ничего. Но для меня…» – подумал Яр.
Нет уже давным-давно ни Славика Раскатова, ни Димки Савченко, ни Валерки Дымова. Славик стал военным и погиб в короткой стычке на одной из восточных границ – тогда еще случалось такое. Димка, говорят, до старости работал учителем труда в той же школе, в которую они когда-то бегали пацанами. Валерка закончил философский факультет и был крупным ученым – он и в детстве отличался рассудительностью. Именно он, вернувшись из летнего лагеря, доказал тогда Яське, Славику, Юрику и Димке, что история с сундуком – это явление коллективного самогипноза. Намечтались о приключениях – и вот получили, чего хотели.
Впрочем, не совсем доказал. Славик говорил, покачивая кудлатой головой на тоненькой шее:
– Не так это просто.
И рассказывал, что, когда висел в сундуке и у него коченели от непонятного холода ноги, он глянул вниз, через плечо. И увидел какие-то огоньки. Будто звездочки в черной глубине.
– Это были светляки, – сказал Валерка.
– Они у нас сроду не водились! – возмутился Димка.
– Ну, гнилушки… Или показалось…
Так и не договорились.
А теперь уж нет никого. С космосом связал себя только Яр. И сейчас он был от своего детства гораздо дальше, чем просто взрослый человек. Все, кого любил, все, с кем дружил, остались далеко-далеко…
Хотя, кто знает? Может быть, Юрик… Что стало с Юриком, Яр не знал. И еще Галка… Девочка, которая появилась в их компании, когда уехал Юрик. Может быть, и она жива? Галка… Как быстро и незаметно они выросли. И как Яру хотелось, чтобы у них был сын Юрик – в память о друге детства…
Игнатик зашевелился под боком у Яра и вдруг взволнованно заговорил:
– Ой, ребята… А если бы тот мальчик… ну, Славик… Если бы он прыгнул в сундук? Значит, прилетел бы к нам вслед за свечкой?
– Ой, правда… – почему-то испугалась Данка.
Чита сказал:
– Не исключено.
– Вот шлепнулся бы, – заметил Алька, но без насмешки, с сочувствием.
– Он сначала застрял бы в тополе, – успокоил Игнатик. – А потом бы спустился по веткам.
– И это было бы гораздо лучше, чем звать меня, – со вздохом заметил Яр.
– Почему? – с беспокойством спросил Игнатик.
– Потому что он гораздо больше годился бы для вашей компании, чем такой старый хрыч, как я…
– Вы так ничего и не поняли, Яр, – с упреком сказал Чита.
– Кто бы разрешил нам дружить с мальчишкой? С пятым-то! – воскликнул Алька. – Мы потому тебя и придумали, что взрослый. Ой…
Игнатик объяснил тихо:
– Взрослого никто не заподозрит, что он наш друг.
Яр помолчал, глядя, как рассыпаются на угольки прогоревшие доски. Сизый дым, крутясь, убегал в черный зев дымохода. Игнатик тепло дышал у плеча. Сидеть бы так до бесконечности…
Яр неловко шевельнулся.
– Хорошие вы люди. И мне с вами хорошо… Но ведь скоро я уйду. Я должен, никуда не денешься.
– Обязательно должен? – прошептала Данка.
Яр кивнул.
Игнатик сказал торопливо и жалобно:
– Но главное же не это. Главное, что ты есть. И ты ведь будешь к нам приходить. Да?
– Я бы хотел, – неуверенно отозвался Яр. – Но это зависит от вас, сам я не умею… И крейсер ведь не часто зависает в субпространстве. Два или три раза за весь рейс…
Доски совсем прогорели. Чита больше не подбрасывал дров в огонь. Может быть, потому, что ему тоже стало грустно?
Яр осторожно спросил:
– А что, ребята, не пора нам? Вроде бы темнеет.
– Что ты, еще день, – сказала Данка.
Яр взглянул на часы. Половина пятого. Для лета в самом деле день. Почему же круглое отверстие у потолка погасло?
– Наверно, туча, – сказал Игнатик. – Гроза будет.
– Я сбегаю, посмотрю! – Алька по винтовой лестнице умчался в Львиный зал.
И долго его не было.
Потом услышали:
– Идите сюда! Скорее!!
Это был тревожный, даже отчаянный крик. Яр первый метнулся на лестницу. В узких окнах зала тоже сгущалась темнота. Алька стоял у окна, забравшись на опрокинутого льва.
– Смотрите, что случилось!
Все бросились к окнам.
Яр увидел плавный изгиб высокого берега, улицы и деревья. Над ними вставала угольно-черная туча с ровным, будто обрезанным краем. На ее фоне подымались светлые спиральные вихри.
«Ох и грянет сейчас», – подумал Яр.
Грозовая стена с нарастающей скоростью двигалась над городом, прямо к крепости. С дальних деревьев в единый миг сдуло листья. Не было ни молний, ни грома, но вдруг яркой свечкой загорелся на берегу деревянный домик.
Яра кто-то рванул от окна. Это был Чита.
– Отойдите! – Он отбросил от окон Данку, Игнатика, Альку. – Отойдите! Надо вниз! Это нашествие!
5
У входа на винтовую лестницу сохранилась железная дверца. Чита вытолкал всех из зала на ступеньки, отчаянно налег на дверцу, она закрылась под ржавое завывание петель. Стало темно, только внизу светились угли очага.
Данка громко всхлипнула, ухватилась за ржавое кольцо.
– Отойди, – хмуро сказал Чита. – Спускайтесь, ребята.
– Пусти, дурак! Тебе хорошо, у тебя родители за городом! А у меня мама там!
– Уйдет в подвал, – тихо сказал Чита.
– Куда она уйдет от больных?! Она же на дежурстве!
– Уйдет с больными… Ты все равно ничем ей не поможешь.
– Я хотя бы узнаю, что там… Ну пусти!
– Ты не проберешься в город. Сгоришь, вот и все, – сказал Алька.
Данка завсхлипывала сильнее, но медленно пошла вниз.