Архипелаг Блуждающих Огней, стр. 27

– Самый короткая путь через озеро Фаньяно, – сказал Берте. – Там стоянки Онас. Онас опасный! Онас – людоеда.

– А ты сама не бояться людоеды? – спросил Александр.

– Мой сестра жить на Фаньяно, иметь мужа Онас. Моя не тронут.

– Ну, значит, и моя не тронут, – со смехом сказал Александр, и они направились к Фаньяно.

Мимо «людоедов»

На берегу озера стояло несколько уютных вигвамов. Прибывших всадников обступили индейцы. Берте сказал о своей сестре. Главный в поселке – высокий мужчина в большом меховом плаще, мокасинах и шапке – пригласил путников в свой вигвам и принял их очень приветливо. Путников накормили.

В вигваме было тепло, сухо и опрятно. Корзины и лук – единственные предметы утвари и охоты. В вигваме, на полу возле очага, помимо главы семьи, сидели две женщины. Одна постарше, другая помладше – возможно, жена хозяина и дочь. Скинув меховые плащи, они остались в непонятно как сюда попавших дешевеньких ситцевых платьях, не скрывающих стройных, гибких фигур и легкой походки статных женщин.

Онас немного знали английский язык, но, вероятно, видели европейцев крайне редко. Женщины держались свободно и независимо. Капитана Александра завораживали их красивые голоса и свободные движения. Видимо, они относились к любому европейцу так, будто к ним из лесу пришел уставший испуганный зверек, проголодавшийся ребенок леса, то ли олененок, то ли медвежонок. Как к брату своему меньшему. Неразумному. Заблудившемуся. Которого надо накормить, обогреть. Которому надо помочь. И наставить на путь истинный.

Хозяина и его женщин очень забавлял наряд Александра – куртка с капюшоном, сапоги, котомка, напоминающая современный рюкзак. Весь его непривычный для индейцев облик: гладковыбритое лицо, короткая стрижка, сдержанные манеры, привычка говорить тихо и неторопливо. Хозяева не отрываясь, с насмешливым любопытством смотрели на гостя. Вернее сказать, они рассматривали его без всякого стеснения и пытались хоть как-то поддержать беседу. Индейцы были и доброжелательны, и предупредительны. Обе стороны плохо понимали друг друга, и при каждой попытке Александра начать разговор индейцы буквально заходились от смеха. Капитан тоже от души смеялся вместе со всеми.

«Какие, однако, веселые люди, – думал он. – Прав был Томас, рассказывая о чувстве юмора индейцев. Похоже на то, что они – большие любители создавать о себе мифы и легенды. Сами придумывают и распространяют слухи и небылицы: «индейцы Онас ужасные, индейцы Онас кровожадные, индейцы Онас – людоеды».

Александр и индейцы сидели у костра. Огонь пожирал сухие ветки кустарника, обломки ненужной материи, а вместе с ними и отбросы жизнедеятельности всемирного духа.

У этих людей, мужчины и двух женщин, было то истинное достоинство, которое не знает ограничений возраста, расы, страны и происхождения. Благородные создания, достигшие духовной зрелости. Уважающие себя, почитающие огромное неведомое, окружающее нас, не боящиеся этого неведомого. Капитан Александр чувствовал себя рядом с ними так спокойно, будто знал этих людей всю жизнь. Как чувствует себя человек в кругу близких друзей, человек, у которого нет забот о завтрашнем дне и который уверен, что завтра у него все получится.

На следующее утро с легким сердцем Александр в сопровождении Берте отправился в путь. Это была чудесная прогулка. Вскоре всадники в условленном месте встретились с «Быстрыми парусами». Берте, взяв двух лошадей, расстался с Александром, подарив ему на прощание несколько прекрасных шкурок нутрий и выдр, а Александр вместе со своей командой направился в сторону Эль Парамо.

Хулио Поппер

Хулио Поппер, высокий блондин в военном френче, застегнутом на все пуговицы и перетянутом широким ремнем, в высоких сапогах, с аккуратно постриженной лысеющей головой, небольшой бородкой и выровненными снизу в линию небольшими рыжеватыми усами, встретил капитана Александра очень приветливо.

Александр отметил высокий лоб, белое, до голубизны, лицо, римский нос, зеленые змеиные глаза, холодные н равнодушные. Властный голос. Сильная, крепкая фигура.

– О, капитан Александр, Advokatus Dei, sie dicta («Адвокат Бога, так сказать», лат.)! Как немного осталось романтиков, предпочитающих парусные деревянные корабли современным железным колесным пароходам, моряков contre aquam remigare («грести против течения», лат., Сенека), берущих на себя риск путешествовать под парусами в этих неистовых широтах в поисках новых приключений!

– Разве не таков же и ты, Хулио, блестящий инженер, интеллектуал, полиглот, бросивший уютную обжитую Европу в обмен на кругосветные путешествия? Оказавшийся, после посещений Индии, Китая, Северной Америки, на этой бесполезной, унылой, оставшейся лишней у Бога земле, над которой веет вечный ветер?

– Calamitas vartutis occasio («Бедствия служат поводом для доблести», лат., Сенека). Видно, и правда, что у всех, кто прибыл сюда, таких непохожих друг на друга, таких разных, есть что-то общее. Все мы – разведчики неизвестного, мастера строить из случайных, с виду бесполезных обломков катастроф, из всякого такого, непривычного, не сочетающегося друг с другом, строить на измученной, истощенной почве новый дом жизни, пускать корни на этих пустынных берегах, омываемых серыми водами Атлантики.

– Знаю, Хулио, сколь велик твой вклад в освоение этого края. Проблема только в том, что мужественный первопроходец Джулиус превратился в жестокого колонизатора Хулио, который ломает жизнь многих людей ради власти и наживы, а на самом деле – ломает собственную жизнь. Habere regnum casus est («Овладеть властью – дело случайное», лат.). Memento mori («Помни о смерти», лат., Сенека). Вознесся ты высоко. Как же жестоко может быть падение с небес!

Хулио будто не заметил последнего замечания Александра. Он всегда говорил только о том, что было интересно ему.

– Это правда, мое имя Джулиус. В Париже, где я заканчивал Горную академию, меня звали Жюльюс. Это правда, что мне нужно золото. Solent adamantes etiam perfringi fores auro («Золото и стальные ворота ломает», лат., Апулей). Это правда, что я – колонизатор, quod non est paululum dicere («а этим немало сказано», лат.), – гордо сказал Хулио. – Я – Конкистадор, Огненный диктатор, завоеватель этих земель. Acheronta movebo («Ахеронт всколыхну я», лат.). Но покорил я эти земли не ради власти и наживы, как ты сказал, а ради моей госпожи, королевы Румынии Кармен Сильвы, флаг которой реет над моей резиденцией в главном городе моей империи Атланте. Побед без жертв не бывает. Sic itur ad astra («Так идут к звездам», лат.).

Ты, Александр, один из самых образованных людей нашего времени, так сказать, arbiter elegantiarum («арбитр изящного», лат.). Ты много сделал для мореплавателей и мореплаванья, и потому сегодня ты мой почетный гость. Я покажу тебе владения Хулио Поппера. Cencreto pro abstraktum («Конкретное вместо абстрактного», лат.).

Этот независимый, обуреваемый страстями, породистый и очень талантливый человек со сложным характером и необузданным нравом, безусловно, был интересен Александру. Поппер не безнадежен. Даже у самых закоренелых преступников в сердце не гаснет зажженный Создателем маленький огонек человеческих чувств. Поппер способен к искренним переживаниям, способен зажечь и увлечь за собой людей, способен к бескорыстным поступкам. Быть может, удастся «достучаться» до Поппера? Александр решил выждать, сделать паузу. Не стал отказываться от прогулки. Интересно посмотреть, что же Попперу удалось, в конце концов, осуществить в этом пустынном крае.