Архипелаг Блуждающих Огней, стр. 13

Так думал капитан Александр, покидая залив Заката.

Много лет прошло с тех пор. Если приехать в эти места сейчас, трудно будет узнать тот залив Заката, на который мы только что смотрели глазами капитана Александра. В наше время это – центр туризма, благодатный край и уютный город, благоустроенный бывшими каторжниками, их потомками, потомками местных индейцев и авантюристов, заброшенных сюда в поисках новой жизни. Открываем путеводитель:

«История современного Оошооуа – это история заключенных, прибывших на край света в расплату за свою вину и изменивших коренным образом свою судьбу.

История людей, которые, несмотря на все невзгоды, выстояли и построили прекрасный город. Допустивших ошибки и искупивших вину. История о том, как человек может пасть и подняться, что и произошло с людьми «Поезда заключенных». История, запечатленная в каждом тысячелетнем утесе. История, которая произошла… здесь… в… Оошооуа… на Краю Света. История, которую делали простые труженики последней земли».

На этом мы расстаемся с заливом Заката и последуем вслед за капитаном Александром.

Капитан Александр направил свой корабль на восток к эстансии Харбертон, туда, куда указал Кампорра. Сиял брызжущий синевой и золотом только что народившийся юный день. Корабль, подталкиваемый попутным воздушным потоком, весело бежал по водной глади. Время сжалось в точку. Перед мысленным взором Александра пронеслась и исчезла прежняя жизнь. Каждый раз, покидая берег, он ошущал душевный подъем. Ему казалось, он стоит на пороге чего-то нового, совсем не похожего ни на что из ранее пережитого. Будущее возникало в момент соприкосновения носа корабля с набегающей встречной волной. Будущее надвигалось, вспыхивало и пропадало за бортом, бросало брызги, вновь появлялось сзади, пенилось и бурлило в кильватерной струе. Через два с небольшим часа вдали показались строения Харбертона и флаг Англии, который развевался над миссией, а еще через час капитана Александра уже встречал на берегу Томас Бриджес.

– А что такое «эстансия»?

– Имение.

– А почему в этом индейском краю такое неиндейское название – Харбертон?

– Томас Бриджес назвал его так же, как назывался в Англии родной город его жены.

Поздравление с Рождеством

Что знал капитан Александр о Томасе? Что слышал Томас об Александре? Это были люди разной судьбы, совершенно не похожие друг на друга. Но это были люди одной крови. Одного возраста. Оба готовые к встрече друг с другом. И встретились они сразу как старые друзья. Крепкое рукопожатие.

– Томас.

– Александр.

Две сдержанные улыбки, два взгляда. Внешне такие разные – всегда подтянутый, гладко выбритый, аккуратно одетый, высокий и стройный капитан Александр и длинноволосый, бородатый, рыжий, со светлыми глазами и пшеничными ресницами, невысокий, коренастый, крепко сбитый, англиканский священник Томас. Каждым движением, каждым сказанным словом и даже своим молчанием капитан Александр, словно маленький кусочек солнца, отдавал тепло близлежащему космосу, окружающим его людям. Миссионер Томас тоже был таков. Встретились две силы. Два характера. Две жизни. Две доброты. Два бесстрашия. Два самопожертвования. Как два брата от одной матери и двух разных отцов. Два брата, которые никогда не виделись. И сразу узнали друг друга. С первого взгляда почувствовали они взаимную симпатию и душевное родство.

Навстречу вышла такая милая и приветливая хозяйка, что путешественникам показалось, будто они возвращаются в родной дом.

Томас познакомил Александра и его спутников со своей женой Мэри Энн, старшей дочерью Марией и двумя сыновьями – Томасом Деспардом (первый белый ребенок, рожденный на острове) и Стефаном (Эстебаном) Лукасом, соответственно шести, четырех и двух лет, а также с Йоханной, младшей сестрой Мэри, приехавшей сюда, чтобы помочь семье Бриджесов. Показал построенный самым первым, маленький дом главы Англиканской церкви Южной Америки, преподобного Уэйта Хокина Стерлинга, который изредка приезжал и останавливался здесь. В остальное время дом использовался как школа для вновь обращенных христиан – индейцев. Сам Томас с семьей, его компаньон, катехизатор [10] Иаков Ресийк и плотник Джеймс Льюис с женой и детьми жили в небольших добротных сборных домах, изготовленных его тестем Стефаном Вердером в Англии и присланных сюда в разобранном виде. Эти дома, рядом с ними – несколько вигвамов, крашеная церковь с колокольней, грубо, но со вкусом изготовленный деревянный крест, роскошный цветник с розами, огромными, как подсолнухи. Цветущие сады туземцев площадью пять с лишним гектаров, прекрасно огороженные аккуратно подстриженными живыми изгородями. Дорожки, посыпанные гравием. Коровник, пасущиеся овцы, отличающиеся особенно чистой и густой шерстью, коровы и свиньи. Атмосфера надежности и приязни. Куда ни глянешь, «везде следы довольства и труда», как сказал русский поэт. У пристани – две шхуны миссии и паром с маленькой часовней Святой Урсулы. Шхуны назывались «Нэнси» и «Аллен Гардинер». Последняя была построена и названа в честь первопроходца архипелага Блуждающих

Огней, англиканского миссионера Аллена Гардинера, который погиб, как деликатно говорили англичане, «не выдержав испытаний сурового климата и недоброжелательного поведения местного населения».

На первый взгляд это непритязательное имение, почти безобразные домики-коробки, нелепо окрашенные в ярко-красные и желтые цвета, скромные вигвамы и сады не обещали морякам ни удобств, ни радости, которые встретили путников здесь, в эстансии. Путешественникам приятно было остановиться в этом оазисе, расположенном на границе моря и прерий. Ощутить блага жизни на берегу: отсутствие качки, чистые простыни, удобные стулья, вкусная еда и общение с семьей Бриджесов.

Луга и пастбища неброской красоты в обрамлении необъятных просторов синего моря, изменчивого неба и величественных гор. Их нельзя сравнивать с красотой тропических лесов и прерий. Но они дают спокойствие и безмятежность, дарят душе такое умиротворение, которое, возможно, сродни ощущению красоты, а может быть, и выше его. Умиротворение, которое можно обрести даже в краю безграничного одиночества.

Капитану Александру показали дома, уютные, чистенькие, где изящная обстановка, старательно подобранные и самодельные предметы роскоши и быта, лежащие каждый на своем месте, создавали ощущение комфорта, характерного для буржуазного английского дома викторианской эпохи.

Со стен смотрели старые фотографии ныне здравствующих первооткрывателей этих земель и тех родных и друзей, которые уже нашли любовно оберегаемые места на маленьком кладбище у стены церкви. Капитану Александру показалось, что первые жители эстансии, несмотря на внешнее благополучие, жили в горестном одиночестве, которое, наверное, и должно быть свойственно жизни в таком уединенном уголке земли. Мужественные, застывшие во внутреннем напряжении лица тружеников границ континента, занесенных на чужбину ветрами судьбы. Испытавших тяжкие лишения жизни миссионеров. Натруженные руки в контрасте с франтоватыми костюмами, привезенными с далекой родины. Убогая нелепость. Они хотели выглядеть людьми благородного происхождения. Рядом – женщины с грустными глазами, в которых – одиночество и тоска. Глядя на фотографии, Александр думал: чужая земля погубила в этих женщинах всё, все чувства, кроме затаенной мечты о счастье.

Теперь, казалось, в Харбертоне ликовала новая жизнь. Безмятежность и благоденствие.

Стояли погожие деньки – свежие, ясные, прохладные, безоблачные.

Когда усядешься на склоне холма, возникает ощущение покоя, словно ты находишься дома. Когда вечером сидишь у камина в окружении планет – гостеприимных хозяев дома, чувствуешь себя внутри дружелюбной вселенной, такой же огромной и неисчерпаемой, как туманные пространства за пределами дома. Беседуя с этими добрыми людьми об их делах, об их спокойной жизни, целиком поглощенной повседневным размеренным трудом, Александр думал о том, что, наверное, в этом затерянном уголке земли действительно живет счастье. Так ли уж он был прав, и не изменила ли ему обычная его проницательность?