Москва про Романовых. К 400-летию царской династии Романовых, стр. 30

Если говорить о московских символах просвещенного екатерининского царствования, то к ним в первую очередь относится Петровский путевой дворец, который императрица повелела выстроить на въезде в Москву (1774–1780 годы, арх. Матвей Казаков). Дворец построен в честь победоносного завершения русско-турецкой войны 1768–1774 годов, итогом которой стало окончательное закрепление России на Черном море. Во дворце впоследствии останавливались, прибывая на коронацию, все последующие российские императоры (начиная с Павла I).

Москва стала центром торжеств по случаю победы над турками. На празднование Кючук-Кайнарджийского мирного договора Екатерина прибыла в Первопрестольную в 1775 году, к этому времени для ее размещения был выстроен Пречистенский дворец (на основе усадьбы Голицыных, ныне Малый Знаменский переулок, дом 1). Императрица не возжелала останавливаться в Кремле, заявив, что он для этого плохо приспособлен.

Рядом, на Волхонке (совр. дом 16), поселили и цесаревича Павла Петровича. В том же году, этот дом на Волхонке Екатерина подарила главному герою русско-турецкой войны – генерал-фельдмаршалу Петру Румянцеву-Задунайскому. Императрица пожелала, чтобы полководец, подобно римским военачальникам, въехал в Москву через Триумфальную арку. Так Екатерина напомнила России о славных петровских временах.

Ну а в самом Петровском путевом дворце императрица впервые остановилась в 1887 году. И это, как ни странно, можно считать своеобразным исключением из правил. Ведь ряд других проектов императрицы так и остался нереализованным. Так, в многолетнюю эпопею превратилось строительство императорских дворцов в Царицыно и Лефортово. На бумаге остались и планы по постройке в Кремле нового Большого Кремлевского дворца по проекту Василия Баженова, а также возведение дворца в Коломенском.

Вид Петровского дворца до пожара 1812 года.

Исторические этюды о Москве. – Лондон. 1813 г.

Вид Императорского дворца в Кремле до пожара 1812 года.

Исторические этюды о Москве. – Лондон, 1813 г.

Интересно, что строительная площадка будущего Большого Кремлевского дворца была оформлена деревянными щитами с начертанными на них стихами, славящими Москву и Екатерину:

Но, похоже, что Екатерина так и не определилась окончательно – какую из столиц она любит больше: Москву или Санкт-Петербург. А ведь еще Дени Дидро ей советовал: «Прикажите сначала перенести в ваш московский дворец большую часть картин – там они будут полезнее, чем в петербургском дворце, потому что станут доступнее для учащейся молодежи, – а затем почаще ездите туда сами и проводите в Москве сначала два месяца в году, потом – три, потом – шесть и кончите тем, что поселитесь там совсем. А что касается зданий, которые пришлось бы Вам построить в Москве, то издержек жалеть не следует – по сравнению с важностью дела, деньги ничего не значат. Вы как бы еще раз оснуете Москву» [94].

Но второй раз основать Москву у Екатерины не хватило духу, недаром она признавалась, что «Я вовсе не люблю Москвы, Москва – столица безделья. Дворянству, которое собралось в этом месте, там нравится, это не удивительно, но с самой ранней молодости оно принимает там тон и приемы праздности и роскоши, оно изнеживается и видит только жалкие вещи, способные расслабить самый замечательный гений» [95].

Тем не менее следы просвещенного «века» Екатерины Великой в Москве остались, приобретя значение выдающихся памятников русского зодчества, среди которых можно назвать и Екатерининские казармы, и Пашков дом, и кремлевский Сенат, и Воспитательный дом.

Росток гражданского общества: Английский клуб

Именно в Екатерининскую эпоху возник в Москве Английский клуб, случилось это в 1772 году. Поскольку клубы как явление общественной жизни в России были результатом исключительно западного влияния, то вполне естественно, что Первопрестольная в этом вопросе следовала примеру Петербурга, где подобное учреждение возникло на два года раньше, в 1770 году.

Поначалу название клуба полностью оправдывало его предназначение – собирались в нем иностранцы, в основном англичане, промышлявшие в России коммерцией. Целью клуба было исключительно проведение досуга, и потому девизом этого сообщества стали слова «Concordia et laetitia», что в переводе на русский означало «Согласие и веселье». То есть веселились члены Английского клуба в согласии друг с другом.

Постепенно слава об увеселительном заведении распространилась и среди российских дворян, не чуждых свободному времяпрепровождению. Вновь вступавшие в клуб его русские члены постепенно разбавляли иностранную его составляющую.

По сути, Английский клуб стал первым ростком общественной жизни в России, что укладывается в общую схему нашего представления о царствовании Екатерины II, наполненном идеей просвещения. Членство в клубе стало непременным условием престижа и авторитета в обществе. Недаром Энциклопедия Брокгауза и Эфрона подчеркивает: «Быть членом Английского клуба – означало преуспевать».

Чтобы стать первым членом Английского клуба, необходимо было соблюдать два главных условия: иметь знатное происхождение и ежегодно уплачивать клубный взнос – довольно крупную по тем временам сумму. И еще. В клуб допускались исключительно мужчины, даже прислуга, полотеры и стряпчие были мужского пола.

Вступивший на престол в 1896 году сын Екатерины, Павел усмотрел в существовании Английского клуба большую опасность для себя. Его волновало не только подозрительное название (Англию император считал главным врагом России), но и отсутствие контроля за тем, что и как говорили собиравшиеся в клубе аристократы. И потому клуб по распоряжению Павла на время прикрыли. Впрочем, подозрения его относительно тлетворного влияния Англии оказались не беспочвенны – нити заговора, в результате которого Павел был убит, вели в английское посольство.

Светлая полоса наступила для клуба с воцарением сына Павла, Александра I. Именно «в дни Александровы прекрасное начало» клуб вновь открыл свои двери для соскучившихся по общению московских дворян, быстро привыкших к тому, что теперь не надо ехать в гости друг к другу для обсуждения политической обстановки, куда приятнее собраться вместе, по выражению Н.М. Карамзина, «чтобы узнать общее мнение».

Уже тогда клуб не знал отбоя от желающих в него вступить – поток новых членов в буквальном смысле хлынул в обитель хорошей кухни, картежных игр и политической болтовни. Поэтому число членов ограничивалось сначала 300, а позже 500 дворянами. Известный мемуарист С.П. Жихарев в своих записках, относящихся к 1806 году, дает Английскому клубу в высшей степени похвальную характеристику:

«Какой дом, какая услуга – чудо! Спрашивай чего хочешь – все есть и все недорого. Клуб выписывает все газеты и журналы, русские и иностранные, а для чтения есть особая комната, в которой не позволяется мешать читающим. Не хочешь читать – играй в карты, в бильярд, в шахматы. Не любишь карт и бильярда – разговаривай: всякий может найти себе собеседника по душе и по мысли. Я намерен непременно каждую неделю, хотя по одному разу, бывать в Английском клубе. Он показался мне каким-то особым маленьким миром, в котором можно прожить, обходясь без большого. Об обществе нечего и говорить: вся знать, все лучшие люди в городе являются членами клуба» [96].