Земля обетованная, стр. 7
4
У меня возникло чувство, назовите его интуицией, что Шепард не хочет говорить о своих делах с Хоуком, Кингом Пауэрсом или еще с кем-либо. Он хочет говорить о своей жене.
— Твою жену зовут Пам, верно?
— Верно.
— Девичья фамилия?
— Какое это имеет значение?
— Она могла вспомнить о ней после побега.
— Пам Нил. — Он произнес по буквам.
— Родители живы?
— Нет.
— Родственники?
По какой-то непонятной мне причине он вдруг смутился.
— Братья или сестры?
— Нет. Она была единственным ребенком.
— Где она росла?
— Белфаст, штат Мэн. На побережье, рядом с Сиэрспортом.
— Я знаю, где это. У нее там остались друзья, к которым она могла бы поехать?
— Нет. Она уехала оттуда сразу после окончания колледжа. Вскоре после этого умерли ее родители. Она не возвращалась туда уже лет пятнадцать, мне кажется.
— В какой колледж она ходила?
— Колби.
— В Уотервиле?
— Да.
— Как насчет друзей по колледжу?
— Выпуск пятьдесят четвертого года, мы оба. Были влюблены друг в друга еще тогда.
— Так как насчет друзей по колледжу?
— Понятия не имею. Мы и сейчас встречаемся с людьми, с которыми учились вместе. Думаешь, она поехала к кому-нибудь из них?
— Ну, если она отсюда выбежала, то должна куда-то и прибежать. Когда-нибудь работала?
— Никогда. — Он покачал головой. — Мы поженились вскоре после выпускного вечера. Я поддерживал ее материально с той поры, когда это перестал делать ее отец.
— Она когда-нибудь путешествовала без тебя? Раздельные отпуска и тому подобное?
— Нет, Господи, она может заблудиться в телефонной будке. Я хочу сказать, что она очень боялась путешествовать. Куда бы мы ни отправлялись, я всегда был рядом.
— Итак, ты оказался на ее месте — ни специальности, ни опыта путешествий, ни другой семьи, кроме вашей. Куда бы ты отправился?
Он пожал плечами.
— Она взяла с собой денег?
— Совсем немного. Я дал ей деньги на еду и дом в понедельник, а она убежала во вторник, успев купить, однако, припасы на всю неделю. У нее не могло остаться более двадцати долларов.
— О'кей, возвращаемся к вопросу, куда она могла отправиться. Она нуждается в чьей-то помощи. На двадцать долларов не разгуляешься. К кому из друзей она могла поехать?
— Ну, могу сказать только, что большинство ее друзей это и мои друзья тоже. Понимаешь, я знаю мужа, она знает жену. Не думаю, что она спряталась у кого-то из них. Кто-нибудь из ребят давно сообщил бы мне.
— Незамужняя подруга?
— Мне кажется, я не знаю никого, кто не был бы замужем.
— А твоя жена?
— По-моему, нет. Но я ведь не фиксировал каждое ее движение. По-моему, кое-кто из ее подруг по колледжу до сих пор не вышли замуж, хотя некоторые из них были совсем недурны.
— Можешь мне назвать их имена, последние известные адреса и тому подобное?
— Господи, не знаю. Попытаюсь, но на это уйдет какое-то время. Я действительно практически ничего не знаю о том, чем она занималась в течение дня. Может, писала кому-нибудь из них? Не имею понятия.
— Хоть кто-нибудь из ее подруг живет рядом?
— Не знаю. Спенсер. Быть может, Милли знает.
— Твоя дочь?
— Да, ей уже шестнадцать. Достаточно, чтобы они говорили между собой, делились секретами и тому подобное. Может, она знает что-то полезное для тебя. Позвать ее?
— Да. Старые счета за телефонные переговоры, письма и подобные вещи могут явиться для нас ключом к разгадке. И еще мне нужна ее фотография.
— Хорошо. Я позову Милли, а сам поищу счета и письма, пока ты с ней разговариваешь.
Вот так! Он вчера не поехал домой и не занялся тем, что ему было сказано. Возможно, мне не хватает качеств лидера?
По виду Милли можно было понять, что ее не радует перспектива беседовать со мной. Она села за стол и принялась безостановочно крутить перед собой пустую кофейную чашку отца. Шепард отправился на поиски телефонных счетов и писем. Милли ничего не говорила.
— Милли, у тебя есть какие-нибудь мысли по поводу того, куда могла отправиться мать?
Она покачала головой.
— Ты не знаешь или не хочешь говорить?
Она пожала плечами, продолжая аккуратно вращать чашку.
— Хочешь, чтобы она вернулась?
Она снова пожала плечами. Когда я привлекаю на помощь все свое обаяние, женщины плавятся, как масло.
— Твое мнение, почему она убежала?
— Не знаю, — ответила она, уставившись на чашку, — наверное, начинала открывать мне свое сердце.
— Ты бы убежала на ее месте?
— Я не стала бы бросать своих детей, — сказала она, сделав некоторое ударение на слове «своих».
— Ты бросила бы своего мужа?
— Его бы я бросила. — Она мотнула головой в сторону двери, за которой скрылся отец.
— Почему?
— Полное ничтожество.
— Что же в нем особенно ничтожного?
Она пожала плечами.
— Слишком много работает? Проводит слишком много времени вне семьи?
Она снова пожала плечами.
— Милая, на углу, рядом с которым я привык околачиваться, если кого-нибудь называют ничтожеством, принято объяснять почему, особенно если речь идет о члене семьи.
— Вот уж важное занятие, — фыркнула она.
— Одна из особенностей, по которой дети отличаются от взрослых.
— Кому хочется быть взрослым?
— Я был и тем и другим, быть взрослым понравилось мне больше.
— Конечно.
— Кто лучшая подруга твоей матери?
Она пожала плечами. Я уже стал подумывать о том, чтобы встать и вышвырнуть ее в окно. На мгновение мне стало легче от этой мысли, но люди, вероятно, посчитают меня хулиганом.
— Ты любишь мать?
Она подняла глаза к потолку и вздохнула:
— Конечно.
Она снова стала разглядывать кружки, оставленные донышком кофейной чашки. Быть может, мне стоило вместо девчонки выбросить в окно чашку.
— Откуда ты знаешь, что она не попала в беду?
— Я не знаю.
— Откуда ты знаешь, что ее не похитили?
— Я не знаю.
— А может быть, она больна?
О, богатство моего воображения! Быть может, она в плену у загадочного темного графа, в замке на английских болотах. Должен ли я говорить ребенку о подобной участи, которая предпочтительнее смерти?
— Не знаю. Отец сказал, что она сбежала. Кому, как не ему, знать об этом наверняка?