Бледные короли и принцы, стр. 5

— Вам за это платят.

— А как тут насчет кокаина?

— Так вам еще и это... Хотите купить для себя?

— Очень может быть.

— Вам кокаин так же нужен, как мне икра. — Вирджи с сомнением покачала головой. — Вы его и не нюхали никогда. Не ваше это занятие.

— Мои ясные голубые глаза и квадратная челюсть вечно меня выдают.

— Как в зеркале, — подтвердила она и спросила: — Есть какие зацепки насчет Вальдеса?

— Пока нет. Надеялся, ты мне поможешь.

— Разуй глаза и прочисти уши. Повторяю для непонятливых: о Вальдесе я ничего не знаю.

— И о кокаине тоже?

— И о кокаине.

— И о шефе Роджерсе?

— И о нем.

— Обо всем, что выходит за рамки милой светской беседы?

— Схватываете прямо на лету! — одобрительно кивнула Вирджи.

— Будь ты на моем месте, с кем бы переговорила насчет этого дела?

— Будь я на вашем месте, я бы со всех ног рванула бы домой.

— А если бы решила остаться?

— Не решила, — подытожила Вирджи.

Глава 5

Деликатесы мотеля не сулили моему желудку ничего хорошего, потому я прогулялся в супермаркет и купил то, что мне приглянулось. После этого я вернулся в мотель, рассчитывая, что шесть бутылок пива помогут мне спокойно поужинать в одиночестве.

Первым делом я сложил бутылки в мусорное ведро и засыпал их льдом из морозильной камеры, стоявшей в коридоре. Затем я разобрал покупки: тунец в масле, салат из капусты, морковки и лука, пшеничный хлеб, несколько бумажных тарелок, набор пластиковых орудий по уничтожению пищи и банка пикулей. Зелень и овощи — это жизнь.

Предвкушая радость ужина, я вспоминал события первого рабочего дня в Уитоне. А он прошел невероятно успешно: шеф полиции с радостью дал бы мне пинок под зад, барменша, после щедрой дозы несколько грубоватой сексуальной привлекательности старика Спепсера, тоже посоветовала сматываться, и как можно быстрее. К единственно неоспоримому достижению дня можно было отнести лишь то, что у меня не спросили в уитонском магазине спиртных напитков документы, подтверждающие, что я достиг совершеннолетия.

Я потягивал пиво «Сэм Адамс» прямо из бутылки. Логика — великая вещь, а она подсказывала, что местное пиво всегда свежее, а потому следует отдавать предпочтение именно ему. Так что в этот вечер удачного дня я решил отпраздновать День «Сэма Адамса», который был воистину великолепен.

Кто сказал, что я плохой детектив?

Кто сказал, что невозможно поймать кита в аквариуме?

Кто сказал, что Вальдес ухлестывал за колумбийками?

А вот это сказал не я.

Это сказал Бейли Роджерс. Мне действительно не следовало хамить старому служаке. Мне следовало поблагодарить его за то, что он навел меня на след. Если с Вальдесом посчитался ревнивый муж или любовник колумбийской телки, как справедливо заметил шериф, число подозреваемых в один миг сокращается с пятнадцати тысяч семисот тридцати четырех человек до менее чем пяти тысяч.

Я влил в себя очередную порцию «Сэма Адамса» и некоторое время любовался этикеткой — прекрасным портретом старины Сэма.

Затем вновь вспомнил о работе. Итак, одним мастерским ударом я исключил из числа подозреваемых более десяти тысяч человек. Из оставшихся же пяти тысяч женщины составляли половину, и многие либо слишком стары, либо слишком молоды.

Так ведь плутовка практически у меня в руках!

«Сэм Адамс» был так свеж и хорош, что только ближе ко дну третьей бутылки я принялся готовить ужин: аккуратно разложил тунца на два тонких ломтя хлеба и дополнил натюрморт несколькими яркими мазками салата. Разрезав каждый кусок на четыре треугольника, я разложил их на лакированной бумажной тарелке и в качестве орнамента использовал пикули. Затем принес из ванны полотенце, заменившее салфетку, и стеклянный стакан — под пиво. Я предпочитаю пить пиво прямо из бутылки, но сейчас я садился ужинать за праздничный стол, так что все должно было соответствовать ситуации.

Ужинал я за маленьким круглым столиком у окна, которое «транслировало» стандартно скучную заставку автостоянки возле мотеля.

Впечатление от разговора с Роджерсом подкреплялось впечатлением от беседы Вирджи: смерть Вальдеса — закрытая тема. В реакции Вирджи, при одном только упоминании имени Эрика Вальдеса, прочитывался страх быть вовлеченной в разговор на эту тему и удивление по поводу того, что я вообще осмелился затронуть ее, не имея ни разрешения, ни поддержки шефа полиции.

Я старательно перемалывал челюстями треугольные сэндвичи. Капустный салат из магазина мог быть и получше, но «Сэм Адамс» скрывал все его недостатки, придавая его вкусу некую пикантность.

Возможно, рано делать выводы, но первые двое, с кем мне удалось переговорить, хотели одного: пусть тема убийства Вальдеса уйдет в прошлое и никогда больше не всплывет. На языке правосудия это называется сокрытием преступления. И на это вывел тебя твой нос, мистер Спенсер — Мастер Сыска!

Я сжевал еще один треугольник и кусочек пикуля.

Нос куда-нибудь да приведет!

Привел к пиву. В стакане оно приобрело приятный янтарный оттенок, как у «Энкор Стим».

Сирано де Спенсер!

Или — де Спесерак?

Когда я покончил с сэндвичами, пивом и самовосхвалением, было почти семь.

Я набрал номер Сьюзен.

— Привет. Поймал преступников?

— Я — нет, а нос, может и да.

— Поужинал с пивом?

— Выпил бы больше, но не хочу, чтобы ты записала меня в пьяницы.

— Какая похвальная воздержанность!

— Воздержанность — мое второе имя.

— Вот не знала!

— Пока я успел выяснить только одно: здесь не хотят, чтобы я что-нибудь выяснял.

— Если начнешь вспоминать — мало кто относился к тебя иначе.

— Вот спасибо... Кстати, сударыня, не желаете ли вы приехать в пятницу вечером, после того, как вытурите из кабинета последнего пациента?

— Приехать в Уитон?

— Вот именно! Я как раз из Уитона и звоню. Могли бы вместе рискнуть и попробовать в охотничьем зале мотеля «Резервуар-Корт», где я и поселился, диковинное блюдо под аппетитным названием «Рулет из запеканки». Или что-то в этом роде. А потом прогуляться по шоссе номер тридцать два и полюбоваться автомобильными свалками.

— Звучит заманчиво. Но я готова пригласить тебя к себе: насладишься моими легендарными творениями из полуфабрикатов от «Руди»?

А потом сходим в музей изобразительных искусств.

— Так вот вы какие, городские! Морщите носы при одном слове «деревня». А мы ведь, между прочим, и есть исконная Америка — такая, какой она была.

— Да?!

— И потом, я приехать не могу. Не в пример вам, психотерапевтам, способным проваляться в постели до обеда, я работаю даже по выходным.

— Ладно, сладкоречивый обольститель, уговорил. Но запеканку из рулета я категорически отказываюсь есть.

— Что-нибудь да придумаем.

— Надеюсь. Прости за банальный вопрос, но что эти люди способны сделать, чтобы ты ничего не выяснил?

— Попытаются убить.

— Радостная новость.

— Легче сказать, чем сделать.

— Знаю, на это и рассчитываю.

— Я тоже.

— Итак, пятница в восемь.

— Буду ждать. И не скажешь ли на прощанье — моя воздержанность восхищает сильнее, чем мое жилистое тело?

— Да!

— Сформулируем вопрос иначе.

В трубке зазвенел смех Сьюзен и она предложила:

— Спроси меня, люблю ли я тебя.

— Ты любишь меня?

— Да.

— А я тебя люблю?

— Да.

— Удивительное совпадение!