Как разрушить летние каникулы (ЛП), стр. 21
– Если ты предлагал ей замужество, почему она не согласилась? Ради Бога, ты был рейнджером. Ты обучен достигать конечной цели миссии.
Он глубоко и тяжело вздохнул.
– Она сказала, что не хочет, чтобы ты росла в браке без любви. Она хотела найти надежного человека, который мог бы быть твоим отцом, а не какого–то иммигранта из Израиля. Каждый раз, когда я хотел встретиться с тобой, я получал письмо от ее отца с угрозой заявить в INS25 об аннуляции моей визы. Он обвинил меня в том, что я специально зачал ей ребенка, чтобы жениться на ней и стать полноценным гражданином Америки. Это не было правдой, но боялся, что больше никогда тебя не увижу. Эми, он был могущественным человеком.
Он посмотрел на меня с нескрываемой болью.
– Я не жду того, что ты меня поймешь.
– Я понимаю и не понимаю тебя.
– Когда мне сказали, что запретят видеться с тобой, я боялся того, что они скажут тебе обо мне. Я просто хотел поддерживать связь с тобой и видеться хотя бы раз в год.
– Я была разочарована.
Я ждала лекции на тему: «Ты–должна–уважать–своего–отца», но вместо этого Рон сказал:
– Ты права.
Удивившись, я сказала:
– Будь я проклята, если не права. Возможно, все еще есть шанс с моей мамой. Ты можешь позвонить ей…
– Я не буду ничего менять. И ты это знаешь. В глубине души ты знаешь, что она не выйдет за меня.
– Я чувствую себя одинокой, – прошептала я.
– Я люблю тебя. Не важно, что ты не называешь меня «папой» и не обнимаешь. Я хочу этого, но еще больше я хочу твоей дружбы и доверия.
Слишком много информации для одного дня. Мне нужно немного времени, чтобы все обдумать.
– Я останусь в Израиле до конца лета. Мы могли бы… ох, не знаю.
Его уголки губ приподнялись в улыбке.
– Не слишком радуйся, я все еще расстроена.
– Я рад, что ты решила остаться.
Повернувшись, я направилась домой, в свою комнату.
Снотти была там.
Искренне признаюсь, она последний человек, которого я хотела бы видеть. Я вспомнила, как сказала ей о маленькой груди или чем–то еще, но кажется, это был так давно. Я плюхнулась на кровать.
– Ты упаковалась? – спросила она, наклонившись над рюкзаком и складывая вещи внутрь.
Я приподнялась на локтях.
– Для чего?
Она повернулась, смотря на меня угольно–черными глазами.
– Для похода. Ты сказала, что пойдешь.
Я снова легла на кровать.
– Я солгала.
– Все американцы одинаковы.
– Прости? Что ты имеешь в виду?
– Израильтяне говорят то, что подразумевают. Вы, американцы, просто болтаете, не сдерживая своих слов.
– Мы этого не делаем! – черт, весь мир сговорился против меня. – К твоему сведению, я горжусь тем, что я американка. Мы не всегда говорим или делаем все правильно, но чего ты ожидаешь? В мире много правоохранительных служб, но все обращаются к нам, ожидая, что мы все сделаем это за них. Мы спасаем задницу всему миру, а потом нас в этом же упрекают. Правда справедливо, не так ли?
Сейчас я говорю как посол Соединенных Штатов.
Снотти, подняв рюкзак на плечо, вышла из комнаты.
– Shalom, Эми. Мы уезжаем через десять минут.
Я стою перед выбором: доказать Снотти, что она ошибается и отправиться в поход, чтобы спасти свою репутацию; либо остаться в Мошав, где нечем заняться, за исключением овец, наедине с Роном и дядей Хаимом.
Войдя в комнату Савты, я села на край ее кровати. Всю моя жизнь пролетела перед моими глазами. Я немного запуталась.
– Мне нужен твой совет.
Как и всегда, она встретила меня теплой улыбкой. Я рада, что она у меня есть, несмотря на то, что мы поздно познакомились друг с другом.
– Ты знаешь, – глубоко вздохнув, я продолжила, – моя мама хочет выйти замуж за человека, который мне не нравится. Рон… знаешь, твой сын... Всю жизнь я была разочарована в нем и, если быть честной, он не был частью моей жизни. Я злюсь на обоих. Я совсем не понимаю кто я и где мое место. И вдобавок, О’Снат собирается в путешествие вместе со своими друзьями, я хочу пойти и доказать ей, чего стою.
София задумчиво кивнула. Я серьезно на нее смотрю, размышляя о своем затруднительном положении.
– Для шестнадцатилетней девушки у тебя слишком много хлопот.
Я снова вздохнула.
– Не правда.
– Может быть, тебе нужно некоторое время побыть вдали ото всего. Думаю, поход – это хорошая идея. Эми, Израиль – это волшебное место. Ты можешь найти то, что ищешь.
Она права. На некоторое время мне нужно отдалиться от реальности. Поцеловав Софию в щеку, я повернулась к выходу. Остановившись у двери, я обернулась и сказала:
– Я рада, что ты моя бабушка.
Наклонив голову, она улыбнулась.
– Я тоже.
Глава 18
Ты когда–нибудь чувствовала себя одинокой?
Мое сердце бешено билось в груди, пока я смотрела на пустой рюкзак, лежащий около подножья моей кровати. Я могла не заметить его там. Возможно, его оставили для меня. Я в спешке засунула в рюкзак немного одежды и вышла на улицу.
Когда я вышла во двор дома, все ребята сидели на капоте открытого джипа. Он похож на грузовик, но таковым не является. Впереди у него кабина, а сзади он плоский, с двух сторон есть сидения, а сверху фургона находятся балки.
Я увидела Снотти, которая немного улыбнулась мне. Да, да. Знаю. Сейчас она уверенна, что победила, обманным путем заставив меня поехать в поход. Частично. В действительности, я долго решалась на это путешествие.
Ко мне подошел Рон.
– Я не хочу, что бы ты ехала. Ты слишком молода и сейчас тебе приходится через многое проходить.
Осознавая, что все сидящие в машине смотрят на меня, я содрогнулась.
– Ты хочешь сказать, что я не могу поехать?
– Я не говорил этого… практически.
– Я хочу поехать.
Эйви сидел на месте водителя, но потом вышел из машины и подошел к Рону. Он отвел Рона ближе к дому, чтобы я не слышала. Интересно, что он ему скажет? Интересно, о чем они разговаривают?
Спустя несколько минут Эйви и Рон пожали друг другу руки. А потом, Эйви подошел ко мне. Могу сказать, что он в плохом настроении.
– Что?
– Эйви заверил меня, что будет приглядывать за тобой, – сказал Рон, а потом вернул в дом, потому что Дода Юки позвала его.
– Я могу позаботиться о себе сама, – заверила я Эйви, когда Рон скрылся из виду.
– Садись в машину.
– Мне не нравится, что ты мне указываешь.
– А мне не нравится, что избалованная американская сучка задерживает мое путешествие, – он достаточно тихо сказал, чтобы только я могла его услышать.
Если бы я могла убивать взглядом, сейчас бы я смотрела на труп. Избалованная американская сучка – это моя задница. Я не избалованная. Я знаю это, потому что мои родители хотят разрушить мою жизнь. Я серьезно. Один взял меня с собою в путешествие, чтобы доказать мне, что он хороший отец. Бьюсь об заклад, после путешествия он вернется к комфортной жизни холостяка. Второй родитель на лето решил от меня избавиться, чтобы помолвиться с мужланом.
Если бы я была избалованной, меня бы окружали люди, которые любят меня. Как Джессику. Ее родители избаловали ее. Избалованная с заглавной буквы «И». У нее есть не только два брата и сестра, но и родители, которые вместе живут. Они любят другу друга. Когда они смотрят телевизор, они держатся за руки. Однажды я видела, как они целовались. И это несмотря на то, что у них четверо детей. И они старые. Им сорок лет или около того.
Но в довершении всего, мама Джессики готовит воздушные низкоуглеводные крекеры, которые таят во рту. Знаешь, почему она их готовит? Я скажу тебе почему. По одной простой причине: они нравятся Джессике. Я не лакомлюсь воздушными низкоуглеводными крекерами, тающими во рту лишь потому, что мама не покупает их. Почему? Потому что моя мама не верит в низкоуглеводные диеты.
Как Эйви посмел назвать меня избалованной?
Эйви обошел спереди грузовик. Думаю, он может уехать, не дожидаясь меня. Это как испытание.