Сальватор, стр. 8

– Что ж, придумано неплохо, – ответил господин Жакаль, с удовлетворением отметив про себя, что Жибасье оказался достаточно умен для того, чтобы сообразить, что коль скоро начальник не беспокоится о пропаже нужного им человека, то это означает, что у него нет причин волноваться на сей счет. – Совсем неплохо! В награду за это, дорогой мсье Жибасье, я разрешаю вам и впредь называть мсье Сарранти нашим человеком. Он действительно ваш, поскольку вы его потеряли после того, как обнаружили, и мой, поскольку я снова нашел его после того, как вы его потеряли.

– Быть того не может, – удивленно произнес Жибасье.

– Чего же?

– Что вы его нашли.

– И все же это – именно так.

– Но как все произошло? Ведь с того момента, как я потерял его след, не прошло и часа!

– А я нашел его всего лишь пять минут тому назад.

– И теперь прочно сели ему на хвост? – спросил Жибасье.

– Да нет! Вы ведь знаете, что в отношении его следует действовать особенно тонко. Я, конечно, сяду ему на хвост, или, вернее, это сделаете вы… Только на этот раз больше его не теряйте, поскольку я, возможно, не смогу найти его так же быстро.

Жибасье тоже очень надеялся вновь найти Сарранти. Он помнил, что накануне на Почтовой улице четверо заговорщиков и господин Сарранти договорились встретиться в церкви Вознесения, но опасался, что господин Сарранти что-нибудь заподозрит и не явится в условленное место.

Впрочем, Жибасье не стремился заранее показать, что у него есть след.

Вот он и решил отнести на счет своей гениальности обнаружение следа Сарранти, говоря языком охотников.

– И как же я смогу снова его найти? – спросил он господина Жакаля.

– Идя по его следу.

– Но ведь я потерял его…

– След никогда не теряется, Жибасье, если охотой занимаются такой загонщик, как я, и такая ищейка, как вы.

– В таком случае, – сказал Жибасье, уверенный в том, что господин Жакаль хвалится, и решив вызвать его на откровенность, – нам нельзя терять ни минуты.

И вскочил, словно бы желая немедленно пуститься на розыски господина Сарранти.

– От имени Его Величества, чью корону вы имеете честь защищать, я благодарю вас за ваше стремление поскорее взяться за дело, дорогой мсье Жибасье, – сказал господин Жакаль.

– Я всего лишь самый ничтожный, но самый преданный подданный короля! – произнес Жибасье, скромно опустив голову.

– Хорошо! – промолвил на это господин Жакаль. – Будьте уверены в том, что ваша преданность будет вознаграждена. Королей можно обвинить в чем угодно, но только не в неблагодарности.

– Нет, благодарными могут быть только народы, – ответил Жибасье, по-философски подняв глаза к небу. – Ах!..

– Браво!

– Во всяком случае, дорогой мсье Жакаль, не принимая в расчет неблагодарность королей и признательность народов, позвольте мне заверить вас в том, что я целиком и полностью в вашем распоряжении.

– Хорошо. Но будьте любезны скушать крылышко вот этого цыпленка.

– Но пока я буду есть это крылышко, мсье Сарранти от нас ускользнет!..

– Никуда он не денется: он нас ждет.

– Где же?

– В церкви.

Жибасье посмотрел на господина Жакаля с возрастающим удивлением. Каким же это образом господин Жакаль узнал то, что было известно только ему одному?

И решил узнать, докуда же простирается осведомленность господина Жакаля.

– В церкви! – воскликнул он. – Я так и думал!

– Почему?

– Потому что человек, столь стремительно скачущий по дорогам, – ответил Жибасье, – может поступать так только для того, чтобы спасти свою душу.

– Вы снова приятно меня удивляете, дорогой мсье Жибасье! – ответил на это начальник полиции. – Я вижу, вы очень наблюдательны, и поздравляю вас с этим. Ибо отныне вы будете заниматься только наблюдением. И повторяю вам, что вы найдете нужного вам человека в церкви.

Жибасье решил узнать, все ли было известно господину Жакалю.

– И в какой же он церкви? – спросил он, надеясь, что господин Жакаль хотя бы чего-то не знает.

– В церкви Вознесения, – просто ответил господин Жакаль.

Это еще больше удивило Жибасье.

– Вы ведь знаете, где находится церковь Вознесения? – переспросил господин Жакаль, видя, что Жибасье не отвечает.

– Конечно, черт возьми! – пробормотал Жибасье.

– Но, несомненно, понаслышке, поскольку не думаю, что вы – очень ревностный верующий.

– У меня, как и у других людей, своя вера, – ответил Жибасье, с блаженным видом возведя очи горе.

– Я был бы не против, если бы вы мне о ней рассказали, – произнес господин Жакаль, наливая Жибасье кофе. – Когда у нас выпадет свободная минутка, я с удовольствием послушаю вашу теологическую платформу. Вы ведь знаете, у нас на Иерусалимской улице много великих богословов. Долгое пребывание в замкнутом пространстве, очевидно, привело вас к медитации. И когда у нас будет свободное время, я с удовольствием выслушаю вашу теорию на этот счет. Но пока, к несчастью, время нас подгоняет, и сегодня мы этого удовольствия получить не сможем. Но поскольку вы мне пообещали, это всего лишь небольшая отсрочка.

Жибасье, слушая начальника, смаковал свой кофе и хлопал глазами.

– Итак, – продолжил господин Жакаль, – вы сможете найти нужного вам человека в церкви Вознесения.

– На заутренней, на обедне или же на вечерне? – уточнил Жибасье, и на лице его было написано непонятное, одновременно лукавое и наивное, выражение.

– На большой мессе.

– Значит, в половине двенадцатого?

– Если хотите, будьте там в половине двенадцатого. Но нужный вам человек придет не раньше полудня.

Именно это время и было назначено накануне.

– Но ведь уже одиннадцать! – воскликнул Жибасье, взглянув на настенные часы.

– Да успокойтесь! Этак вы нетерпеливы! Успеете вы еще помолиться.

И господин Жакаль налил водки в чашку Жибасье.

– Gloria in excelsis! [1] – произнес Жибасье, поднимая чашку, словно это была дароносица.

Господин Жакаль кивнул как человек, уверенный в том, что эта честь была им вполне заслужена.

– А теперь, – сказал Жибасье, – разрешите мне сказать вам кое-что. Но не затем, чтобы умалить вашу проницательность, перед которой я склоняю голову и которой восхищен…

– Говорите!

– Я знал все то, о чем вы только что мне рассказали…

– Неужели?

– Да, знал. И вот откуда…

И Жибасье рассказал господину Жакалю обо всем, что произошло на Почтовой улице. Как он выдал себя за заговорщика, как вошел в дом, как узнал о том, что встреча была назначена на полдень в церкви Вознесения.

Господин Жакаль слушал с вниманием, которое выражало немое уважение мудрости и ловкости собеседника.

– Значит, – сказал он, когда Жибасье закончил свой рассказ, – вы полагаете, что на этих похоронах будет много народа?

– По меньшей мере пять тысяч человек.

– А в самой церкви?

– Сколько смогут поместиться. Тысячи две-три.

– В такой толпе вам будет нелегко найти нужного человека, дорогой мой Жибасье.

– Ну что ж! В Евангелии сказано: «Ищи и обрящешь».

– Но я смогу облегчить вашу задачу!

– Вы!

– Да. Ровно в полдень он будет стоять у третьей слева от входа колонны и разговаривать с монахом-доминиканцем.

Теперь дар провидения господина Жакаля так поразил Жибасье, что он, подавленный таким превосходством, молча поклонился, взял шляпу и вышел.

Глава VI

Два джентльмена с большой дороги

Жибасье вышел из дома на Иерусалимской улице как раз в тот момент, когда, оставив у Кармелиты портрет святого Гиацинта, Доминик большими шагами спускался по улице Турнон.

Во дворе префектуры толпы уже не было: там находилась только одинокая группка из трех людей.

От нее отделился какой-то человек. В этом приближавшемся к нему маленьком худеньком человечке с землистым цветом лица, черными блестящими глазами и сверкающими зубами Жибасье узнал своего коллегу Карманьоля, подручного господина Жакаля, того самого, кто в Кёле передал ему инструкции их общего начальника.