Только не дворецкий, стр. 122

— Меня натолкнула на эту мысль промашка вашего жильца. Когда его спросили про весло, он сказал, что греб за Олл-Соулз.

Каноник Мейберли расхохотался;

Лэнгли с суперинтендантом недоуменно воззрились на него.

— Кажется, я понял, в чем дело, — сказал он. — Наверное, негодяй рылся у меня в библиотеке, искал сведения, чтобы правдоподобнее сыграть свою роль. Я прожил в колледже пять лет, и во многих моих книгах можно увидеть экслибрис с гербом Олл-Соулза. Так что его ошибка естественна.

И пожилой джентльмен вновь залился радостным смехом.

Лэнгли взорвался;

— Я и сам люблю пошутить, но убей бог, не понимаю, в чем тут соль.

— Соль в том, — объяснил ему Трент, — что никто никогда не греб за Олл-Соулз. Там не бывает больше четырех студентов, остальные — члены колледжа.

Э. К. БЕНТЛИ

Ангел-хранитель

— Что бы там ни было, а дело пренеприятное, — заявил Артур Селби, усаживаясь рядом с Филиппом Трентом в курительной комнате «Лэнсдаунского клуба». — В юридической практике такие гадкие дела попадаются на каждом шагу — даже тем конторам, которые, как и мы, не сталкиваются с преступлениями. А по мне, так уж лучше преступления, чем подобные дела. Одна злоба чего стоит. Ты не поверишь, на что способны люди — притом люди почтенные и образованные, — лишь бы навредить ближнему. Ближний, кстати, обычно родственник. А бывает еще патологическая порочность. Был у нас клиент — он умер вскоре после того, как Сноу взял меня в компаньоны, — так жизнь его была одно сплошное непотребство.

Трент рассмеялся:

— Последние-то слова не твои, Артур. Так говорит старшее поколение.

— Верно, — согласился Селби. — Так сказал Сноу про сэра Уильяма как его… не важно, просто запомнилось. Но я отвлекся. После хорошего обеда — кстати, сегодня обед, кажется, был хороший…

— Отличный, — откликнулся Трент, — не зря ты собой гордишься. Ты всегда знаешь, что заказать, это один из твоих главных талантов. Этот рейнвейн — просто песня, я бы даже сказал, баллада. Так что после хорошего обеда?

— После хорошего обеда мне, как правило, хочется поболтать — в конторе-то я обычно обхожусь парой яблок и стаканом молока. Кстати, вот тебе лучший способ оценить что-либо стоящее: не позволяй себе этого слишком часто, зато когда позволяешь — так от души. Но вообще-то, Фил, я хотел поговорить с тобой о другом. Как я уже сказал, нам досталось пренеприятное дело. Обычно мы сами можем разобраться, что к чему, но нынешний случай — настоящая головоломка. А головоломки ты, как известно, разгадываешь мастерски. Давай я все расскажу, а ты, может быть, поможешь советом?

— Конечно.

— Так вот, две недели назад умер один наш клиент, Грегори Лэнделл. Не думаю, чтобы ты о нем слышал: он ничем особенно и не занимался, кроме своих хобби, — благо были деньги и не было желания прославиться. А прославиться с его мозгами можно было запросто: он получил блестящее классическое образование, увлекался Грецией. С моим компаньоном они дружили еще с детства, вместе учились в школе и в Кембридже. У них было общее хобби — садоводство, устройство альпийских горок. Альпийская горка Лэнделла славилась на всю округу, посмотреть ее приезжали издалека — что, конечно, было очень приятно хозяину. И Лэнделл и Сноу были поклонниками Льюиса Кэрролла — без цитат из «Алисы» и «Снарка» не обходился ни один разговор, — кроме того, оба любили шахматы и в молодости хорошо играли в крикет, да и в зрелые годы были не прочь посмотреть хорошую игру. По выходным Сноу часто приезжал к Лэнделлу в Беркшир, в Чолси-Вуд.

Женился Лэнделл, когда ему было уже за пятьдесят. Его избранницей стала некая Мэри Арчер, дочь морского офицера, моложе Лэнделла лет на двадцать. Он был от нее без ума, и она, казалось, отвечала ему взаимностью, хотя и не производила впечатления пылкой особы. Красивая девица, умеющая себя подать и, судя по всему, себе на уме. Лэнделл оформил завещание, по которому все его имущество переходило жене, если только у них не будет детей. Душеприказчиками были назначены Сноу и я. Прежде Лэнделл собирался оставить все наследство племяннику, которого теперь даже не упомянул, и этого племянника нам было жаль: он занимался полезным делом — какими-то медицинскими исследованиями — и притом едва сводил концы с концами.

— А зачем Лэнделл назначил душеприказчиками вас обоих? — поинтересовался Трент.

— Так надежнее — вдруг с одним из нас что-то случится. И ведь случилось: в начале этого года бедняга Сноу сломал ногу и теперь не встает с постели. Но об этом позже. Так вот, поначалу Сноу продолжал навещать Лэнделла и уже через год заметил, что отношения между супругами разительно изменились. Стало ясно: Лэнделл теперь под каблуком у жены. Дальше — больше, скоро он и шагу не мог ступить без ее позволения.

Трент кивнул:

— Судя по тому, как ты описал его жену, оно и неудивительно.

— Ты прав, мы этого и ожидали. Но что хуже всего, Лэнделл не мог смириться с таким положением вещей, как некоторые мужья. Видно было, что он очень несчастлив, хотя и не говорит о том Сноу. Жена Лэнделла перестала даже притворяться, что любит его, и совсем с ним не считалась. Сноу не сомневался, что Лэнделл тоже до смерти ее ненавидит, хотя открыто противостоять ей и не осмеливается. А ведь когда-то у него был сильный характер.

— Понимаю, — сказал Трент. — Если муж не бесчувственная скотина, он не допустит, чтобы жена устраивала сцены. На что угодно пойдет, лишь бы избежать скандалов.

— Вот именно. Между тем Сноу вскоре перестали приглашать к Лэнделлам, и, как ты можешь догадаться, он не слишком расстроился. Эти визиты превратились в сущее мучение:

Сноу, хоть и жалел Лэнделла, понимал, что помочь тут ничем не может. Все равно миссис Лэнделл ни за что не оставила бы друзей наедине: возились ли они с альпийской горкой, или играли в шахматы, или просто гуляли, она всегда была рядом.

Трент поморщился:

— Вот радость-то… Так в чем же загадка?

— Сейчас расскажу. Около месяца назад к нам в контору пришло письмо для Сноу. Поскольку я помогал Сноу с деловой перепиской, письмо это я распечатал. Оно оказалась от миссис Лэнделл, которая сообщала, что ее муж тяжело болен, прикован к постели, хочет решить какие-то деловые вопросы и просит Сноу приехать к нему на следующий день.

Приехать Сноу, разумеется, не мог, а из письма я понял, что дело очень срочное и Лэнделл чуть ли не при смерти. Поэтому я позвонил миссис Лэнделл, объяснил ситуацию и предложил приехать вместо Сноу. Она с радостью согласилась и рассказала мне, как волнуется за мужа — с сердцем у него совсем плохо. Я сообщил ей, каким поездом приеду, и она пообещала прислать за мной машину.

Когда я приехал, миссис Лэнделл сразу повела меня в спальню мужа. Он и впрямь выглядел очень больным — казалось, даже говорить не мог. При нем была сиделка, но сиделку миссис Лэнделл сразу отослала, а сама все время оставалась в комнате, чего я и ожидал по рассказам Сноу. Лэнделл еле слышно заговорил о делах.

Он хотел произвести кое-какие операции со своими ценными бумагами и разработал по этому поводу весьма хитроумный план: Лэнделл отлично разбирался в финансовых вопросах, у него был настоящий дар. Если честно (тут Селби похлопал Трента по колену) ему нечего было со мной обсуждать. Он прекрасно знал, чего хочет, в советах не нуждался и в таких делах понимал гораздо больше, чем я или Сноу. Тем не менее он устроил целый спектакль и советовался со мной о каждой мелочи, мне же оставалось делать умное лицо, мямлить что-то невразумительное и соглашаться, наконец, что лучше и придумать нельзя. Потом он сказал, что хочет написать деловое письмо, да доктор не разрешает напрягаться — так, может быть, я помогу?

Итак, я написал за него письмо его брокерам, он расписался, а жена приготовила акции и ценные бумаги в длинном конверте. Вот и все. Машина отвезла меня на станцию, вернулся я к обеду, потратив полдня впустую.