Потерять и обрести, стр. 26

На «Камелоте» рухнула грот-мачта.

– Пойдемте, – позвал Септимус, – я отведу вас в каюту. И ничего не бойтесь!

Каролина бросила последний взгляд на объятый ярким пламенем корабль, начавший теперь, когда раскололся корпус, быстро тонуть. Ей казалось, что рушится последний мост, связывающий ее с миром, который она понимала и любила.

Мягкий сумеречный свет и сладковатый запах наполнили каюту. Крошечное помещение почти целиком было занято цветущим жасминовым кустом, росшим в большой фарфоровой кадке. Элегантность каюты казалась Каролине такой же нереальной, как жестокое зрелище, которое ей недавно пришлось наблюдать. Она села на пуфик перед зеркалом. Негритянка, которую Септимус послал к ней, рослая девушка с высокой грудью, присела на корточки возле нее. Бритвой она подрезала обгоревшие пряди и начала расчесывать ее волосы.

Нежно льющийся свет, легкие прикосновения умелых женских рук, тихое потрескивание расчесываемых волос действовали на Каролину успокаивающе; мягкое Покачивание судна говорило о том, что «Сан-Доминго» покинул бухту. Закрыв глаза, можно было подумать, что она снова на «Камелоте». Нет, она не желала думать. Она жила и хотела жить дальше, лишь это было важно сейчас.

Негритянка поднялась и открыла сундук. Она знала в нем каждый отрез ткани. Множество часов провела она здесь, прикидывая на себя разные куски. Здесь она нашла алый шелк, из которого сшила Септимусу тунику. Сшить что-нибудь для себя она не осмеливалась. Самой красивой была золотая парча, такая же тяжелая, как волосы этой молодой женщины, такая же драгоценная, как ее светлая, матовая кожа. Она вынула отрез из сундука.

Каролина почувствовала, как с тихим шуршанием ткань заструилась, окутывая ее фигуру. Лишь теперь, увидев себя в зеркале, она осознала самое себя. Она жила! Это она стоит, задрапированная в складках тяжелой золотой ткани, такая же, как всегда, как будто ничего не произошло и не выпало на ее долю за последние дни столько испытаний.

Безучастно наблюдала она, как негритянка священнодействовала ножницами, иголкой и ниткой и задрапировывала вокруг ее плеч и рук свободно ниспадающий покров. Каролина невольно поискала глазами свою сумочку с деньгами. Но она больше ничем не владела, у нее не было даже мешочка с гребешком, маленького зеркальца, хоть капельки духов. Даже то, что было на ней, не принадлежало ей.

Она отвернулась от зеркала. С остатками ткани в руке девушка стояла перед ней, знаками спрашивая, может ли она взять их себе. Когда Каролина кивнула, она схватила ее руку и поцеловала. Потом она показала на себя и произнесла единственные слова, выученные ею на чужом языке: «Я – Жозефина». Обе женщины вдруг улыбнулись, между ними возникла негласная солидарность принадлежности к одному полу.

Девушка не замкнула дверь, когда уходила; Каролина услышала приближающиеся шаги, замершие перед ее каютой. Ручка повернулась, и в дверь просунулась голова Чарльза Тарра. Его лицо просветлело, когда он увидел Каролину. Он прикрыл за собой дверь и огляделся.

– Не такой уж плохой был обмен, – произнес он, не показывая страхов, которых натерпелся из-за нее. Хотя он стоял пригнувшись, его белокурая голова почти касалась потолка каюты. – Эти итальянцы думают только о себе, когда строят корабли, – недовольно пробурчал он.

– Вы что-нибудь узнали? Куда идет «Сан-Доминго»?

– Все так, как я и предполагал. «Сан-Доминго» – корабль Санти. Капитаном был итальянец по имени Велано. Целью была Вест-Индия, остров Барбадос. На борту было свыше трехсот рабов для сахарных плантаций, тридцать человек команды, капитан со своим сыном. Все они заболели желтой лихорадкой. Из негров умерло двести человек, из команды – десять. Мулат поднял восстание. В живых остался только один – сын.

– Сын капитана? – удивилась Каролина. – Тот мальчик у штурвала?

Тарр кивнул.

– Ему нет и пятнадцати. Его зовут Никанор Велано. Кораблем он практически управлял один. С точностью до миллиметра по курсу – я проверял по судовому журналу. Без него они все бы утонули в шторм, который их настиг. Корабль течет, как разбитое корыто. Десять человек постоянно стоят у насосов. Поэтому они и встали на якорь в этой бухте. Они хотели законопатить пробоины.

Судьба мальчика, пережившего восстание чернокожих рабов, взволновала Каролину.

– Он помогал неграм, хотя они убили его отца? – задумчиво спросила она.

– Его отец нашел такую же смерть, как Эрера. И он смотрел на это. Из него много не вытянешь. Похоже, он даже восхищается этим Септимусом… Септимус представляет для нас наименьшую опасность. Он мечтатель с большими планами. Насколько я могу судить, он хочет повторить на земле то, что ему удалось на корабле: освободить всех рабов.

– И куда мы направляемся? – опять спросила Каролина.

Тарр молчал, и ей даже показалось, что он избегает смотреть ей в глаза.

– Какова наша цель? – настаивала она.

– Невольничий берег, – неохотно ответил он. – Они планируют пристать неподалеку. Это могло бы быть выгодно нам. В Видахе можно встретить не только Санти. Кроме португальцев, там имеют фактории голландцы и французы. Порт кишит европейскими кораблями. И, если нам повезет, можем натолкнуться на один из английских кораблей, патрулирующих в заливе перед Невольничьим берегом.

– Когда они хотят пристать к берегу?

– Еще сегодня ночью. Мы должны выждать. Они будут осторожны. Если негров ухватят, их головы будут украшать завтра берег Видаха. Это они знают. Мы белые. Они нам не помогут, но у них будет достаточно своих забот. Это наш шанс. – Чарльз вытащил из-под рубашки пробковый пояс. – Это я вам принес, на всякий случай.

– Я умею плавать. – Каролина впервые за последнее время засмеялась. –

И все же наденьте его. Я уже видел, как тонули многие, умевшие плавать. Выходите на палубу, только когда стемнеет. А до того выспитесь, как следует. Ночь будет длинной. – Он пошарил руками по золоченой планке стенной обшивки. От его нажатия часть обшивки отодвинулась, и показалась ниша со встроенной в нее лежанкой. – Ну вот. А то я даже удивился. Не такой бедный капитан работоргового корабля, чтобы его гости спали на нарах. – Тарр посмотрел на нее. – Вы сможете заснуть?

– Я буду спать как убитая, – улыбнулась она.

Сидя на краю кровати, она прислушивалась к быстро удаляющимся шагам Тарра. Провела рукой по прохладному шелку покрывала, как по чему-то давно забытому и желанному. Она будет спать без мыслей, без сновидений, глубоким, восстанавливающим силы сном.

15

« Сан-Доминго» с потушенными огнями скользил в ночи. Застывшими тенями негры молча сидели на верхней палубе, почти слившись со стойками и свернутыми канатами. Они напряженно всматривались в темноту, пытаясь увидеть перед собой побережье. Африка – земля их рабства и их грез. Каролина, смотревшая с капитанского мостика на палубу, тоже обгоняла мыслями корабль. Навязчивая идея, что «Алюэт» мог бы оказаться в гавани Видаха, за вечер так укрепилась в ней, что временами она забывала, что это не более чем безумная мечта. Можно было лишь суверенностью сказать, что один чело-зек точно ожидал ее: Чезаре Санти. Еще не встретившись с ним, она будто уже знала его. Что несгибаемую волю, безжалостность, упорство в достижении цели, однажды поставленной перед собой. Он хотел перемирия с герцогом, и она была этому ценой. Как основательно он должен был изучить характер герцога, чтобы действовать наверняка!

Над ней тихонько бились паруса, вокруг шла повседневная жизнь: Чарльз Тарр, в руках которого вращался штурвал, голос Никанора, сообщавшего Тарру глубину воды.

Движение прошло по кораблю, когда Септимус вышел из своей каюты. На секунду он замер. Леопардовая шкура покрывала его голые плечи, он стоял, как маг, безмолвно заклинающий варварские силы, Дремавшие в мужчинах и женщинах, обративших к нему свои лица. К нему потянулись руки, все стремились дотронуться до него или хотя бы до края его одеяния. Септимус шагал, глядя вокруг невидящими глазами, будто находился в трансе. Мерцающими точками, не отличимыми от звезд, сквозь черноту ночи стали пробиваться первые береговые огни. Легкий бриз приносил прохладу. Быстро приближался берег, настоящий лабиринт из лагун. За ними виднелись рифы, фортификационные укрепления.