Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры., стр. 55

— С этой морской жабой? Чего ради? Что он может знать?

— Посмотрим.

Они приближались к вратам, но Теотормона не нашли. Вольф прошелся по краю острова, чувствуя, как то тут, то там земля проседает под ним. Видимо, пузыри здесь были не такими полными.

— Сколько таких островов имеется на планете, и каков их максимальный размер? — спросил он.

— Не знаю. За время, что я здесь, мы видели два; фринканы говорят, что таких островов множество. Они упоминали еще мать островов, самом большом острове, имеющем, если верить слухам, огромную территорию. Все остальные летающие острова приблизительно одного размера. Слушай, зачем нам говорить об этих скучных материях? Разве нам нечего вспомнить?

— Что же? — осведомился Вольф.

Она повернулась к нему, приблизив лицо так, что губы едва не коснулись его подбородка.

— Почему бы не забыть прошлое? В конце-то концов, прошло так много времени, мы были тогда так молоды и глупы.

— Сомневаюсь, что ты сильно изменилась.

Вала улыбнулась.

— Почему ты так уверен? Как доказать тебе, что теперь я другая? — она обняла его и положила голову на грудь. — Кое в чем я действительно стала другой. Но ведь я любила тебя когда-то, и теперь, когда вижу снова, я понимаю, что никогда не переставала любить тебя.

— Даже тогда, когда попыталась убить меня в постели? — спросил он.

— Ах, дорогой мой, я была уверена, что ты изменяешь мне с противной и хитрой Алаграадой. Я думала, что ты предал меня. Можно ли бранить женщину, которая сходила с ума от ревности? Ты ведь знаешь, какая я собственница.

— Даже слишком хорошо знаю, — Вольф оттолкнул ее и добавил: — Еще ребенком ты была эгоисткой. Эгоистичны все Властелины, но ты своего рода уникум. Что я тогда в тебе нашел?

— Ах, мерзавец! — воскликнула она. — Ты любил меня, потому что я — Вала. Вот и все.

Вольф покачал головой.

— Возможно, когда-то так и было. Но теперь прошло. И никогда не повторится.

— Ты любишь другую? Я знаю ее? Это, случаем, не Анана, не моя ли глупая и кровожадная сестра?

— Нет! — отрезал Вольф. — Анана кровожадна, но не глупа. Ведь она не попалась в ловушку Уризена. Я не вижу ее здесь. Или с ней что-нибудь случилось? Она умерла?

Вала пожала плечами и отвернулась.

— Понятия не имею. Но твое беспокойство доказывает, что ты ее любишь. Анана! Кто бы мог подумать!

Вольф не пытался убедить ее в обратном. Он счел неразумным упоминать о Хрисеиде, пусть даже Вала никогда с ней не встречалась. Не стоило рисковать.

Вала повернулась и спросила:

— А что случилось с твоей девицей-землянкой?

— Какой землянкой? — переспросил он, ошеломленный ее злобой.

— Как это — какой? — скривилась Вала. — Я имею в виду Хрисеиду, смертную, ту, что ты привез с Земли около двух с половиной столетий назад из района Земли под названием Троя или что-то в этом роде. Ты сделал ее бессмертной, и она стала твоей возлюбленной.

— Как и несколько тысяч ей подобных, — заметил он. — Почему именно она привлекла твое внимание?

— Не спорь, я все знаю, ты и впрямь стал выродком, брат мой Вольф-Джадавин.

— Тебе даже известно мое земное имя — имя, которым я предпочитаю называться? А как много ты еще знаешь? И почему тебя это так интересует?

— Просто я всегда отличалась любопытством по отношению к Властелинам, — усмехнулась Вала, — вот почему я и остаюсь так долго в живых.

— А не скажешь ли ты, отчего умерло так много других?

Ее голос снова стал нежным, и она улыбнулась.

— Нам нет причин ссориться. Почему бы не оставить прошлое в прошлом?

— Ссориться? О, нет! Что прошло, то прошло, если только оно действительно было, только вот Властелины никогда не помнят хорошего и не забывают обид. И до тех пор, пока ты не убедишь меня в ином, я буду считать тебя прежней Вал ой. Такой же прекрасной, может, даже более прекрасной, чем раньше, но с черной гнилой душой.

Она попыталась улыбнуться.

— Ты всегда был слишком резок. Может, поэтому я и любила тебя. И как мужчина ты был лучше других, ты был самым великим из моих любовников.

Она ждала, что он вернет ей комплимент, но вместо этого он проговорил:

— Любовь — вот что творит любовников, и я тебя любил. Но все в прошлом.

Вольф повернулся и вновь зашагал по краю берега. Вала следовала за ним на расстоянии двадцати футов. Почва местами прогибалась под его ступнями.

Он замедлил шаг, чтобы Вала догнала его, и сказал:

— На дне должно быть много пещер. Как можно вызвать Теотормона?

— Никак. А пещер действительно много. Иногда погибает целая группа пузырей — по болезни или от старости, или их съедают рыбы, которым они приходятся по вкусу. Тогда образуется каверна, хотя постепенно она заполняется новыми растениями.

Вольф отложил сведения в уголок памяти: если дела пойдут плохо, то человек всегда сможет найти укрытие под островом. Вала, очевидно, догадалась о его мыслях — дар, который поражал его, когда они были дружны, — поскольку заметила:

— Я бы туда ни за что не отправилась: вода кишит рыбами-люд оедами.

— Как справляется с ними Теотормон?

— Не знаю. Вероятно, он превосходит их силой и быстротой. В конце концов он приспособился к такой жизни, если это можно назвать жизнью.

Вольф решил махнуть рукой на Теотормона. Он направился назад, в джунгли. Вала шла следом. Теперь он позволил ей идти сзади. Она слишком нуждалась в нем, чтобы покушаться на его жизнь.

Он прошел всего несколько ярдов, когда был сбит с ног ударом сзади. Сначала он подумал, что Вала все-таки прыгнула на него. Он откатился, стараясь одновременно выхватить из кобуры лучемет, и только тогда увидел, что сбит другим. Огромное блестящее тело Теотормона летело на него. Жирная туша навалилась, и дыхание Вольфа прервалось от тяжести четырехсот фунтов. Потом Теотормон уселся на нем и стал жестоко бить лапами по лицу. Первый удар привел Вольфа в полубессознательное состояние, второй вверг его в темноту.

Глава V

Хотя Вольф на несколько мгновений и лишился чувств, он, видимо, даже в бессознательном состоянии продолжал бороться. Вытащив обе руки из-под навалившейся туши, он схватил ласты. Какими бы они ни были скользкими, их удалось зажать. Способность мыслить вернулась к Вольфу в тот момент, когда он в ярости сдавил ласты так, что Теотормон завопил от боли и поднялся. Этого оказалось достаточно; Вольф пнул противника в толстый живот и частично освободился.

Поднявшись на ноги, Вольф еще раз ударил ногой в самую чувствительную часть чудища — в голову. Теотормон схватился за лоб и откинулся назад. Вольф двинул ему в челюсть, потом еще раз пнул в живот. Зеленые, как мох глаза потускнели, лягушачьи ноги подогнулись, и Теотормон рухнул на землю.

Однако он не потерял сознания, и когда Вольф приблизился, чтобы завершить дело, Теотормон ударил его громадной ступней. Вольф перехватил ступню и таким образом блокировал удар, но все же его отбросило назад. Теотормон вскочил, пригнулся и снова прыгнул вперед. Вольф также бросился на противника, выставляя правое колено. Удар пришелся Теотормону в подбородок, и оба снова упали на землю. Вольф поднялся, нащупывая лучемет, но не обнаружил его в кобуре. Теотормон тоже поднялся, оба противника стояли лицом друг к другу, только теперь ощущая боль.

Благодаря особым средствам естественная сила Вольфа была увеличена вдвое, и его кости окрепли, чтобы соответствовать возросшей мускульной силе. Однако подобный подготовительный курс прошли все Властелины, борясь друг с другом, они обладали примерно одинаковой мощью. Теотормон, чье тело переделал Уризен, весил теперь, по крайней мере, на сто шестьдесят фунтов больше брата. Но Уризен, очевидно, не намного увеличил силу Теотормона, так как Вольф еще держался в схватке. Хотя вес, конечно, имеет большое значение в борьбе, и Вольфу следовало держаться настороже, чтобы не дать братцу воспользоваться этим преимуществом.