Остров Русь (сборник), стр. 65

— Да, незадача, — вздохнул Иван и почесал затылок. — Мистер Кубатай, а вы что предложите?

— Почему «мистер»? — удивился Кубатай.

— Так, к слову пришлось.

— Что я могу предложить? — переспросил Кубатай задумчиво. — Могу ли я… Хочу ли я… Как ты меня назвал? Мистер? Ха! Что ж, безвыходных ситуаций не существует! Следует использовать воздушные шары! Дело мне знакомое!

— Что это еще за шары такие? — подозрительно спросил Алеша.

— Воздушный шар есть некий объем, заполненный горячим воздухом или же иным легким газом, — объяснил Кубатай, подняв вверх палец.

— О ком «об ем»? — неодобрительно полюбопытствовал Алеша.

— Не «о ком», а объем! — с легким раздражением объяснил Кубатай. — Ну, например, большой мешок из кожи или плотной ткани.

— У нас ни того, ни другого нет, — заметил Иван.

— Разве только лягушек через соломинку надувать, — предложил Алеша. — А че? Старинная забава молодецкая, — продолжал он, увлекаясь. — Берешь соломинку, вставляешь лягушке в…

— Лягушки не подойдут, — перебил его Кубатай, — объем маловат.

— О ком «об ем»-то? — взвился Алеша. — Нет, Вань, ты послушай только нехристя нашего!

А Кубатай пробормотал, почему-то хихикнув:

— Объем — он и в Африке объем…

— Заткнись, Алеша, — грубо осадил Иван Поповича.

— Ну как хотите, — обиделся Алеша и замолк. А Иван вспомнил историю Алешиной женитьбы и подумал: «Несладко, видать, царевне жилось».

Паузу нарушил Смолянин:

— Кстати, о лягушках! А может, это… с кочки на кочку? Как прыгоходы… — подмигнул он Кубатаю.

— А ежели кочки на середине кончатся? — мстительно спросил Алеша. — Тогда как?

Смолянин только пожал плечами.

— У тебя другие предложения есть? — спросил Алешу Иван.

Тот отрицательно покачал головой.

— Ну а коли так, — сказал Иван, — тогда поскакали.

И они вприпрыжку двинулись дальше. Только спасенные Кубатаем от надувательства лягушки с кваканьем разлетались в стороны. Долго нашим героям скакать пришлось. Да что плохо — ни присесть, ни скатерочку раскинуть. А еще хуже то, что, когда уж и лес из виду исчез и неясно стало, куда возвращаться, сбылись самые худшие Алешины опасения. Кончились кочки болотные, и простерлась перед ними топь сплошная, зыбучая.

— Приплыли, — объявил Смолянин мрачно.

— Ой, простите меня, друзья мои сердечные! — вскричал Иван, преисполнившись раскаяния. — Не послушал я Алешу, завел неведомо куда! Тут, видать, и головы нам сложить суждено.

— Не спеши нас хоронить, Ваня, — остановил его Алеша. — Авось не пропадем.

— Как же, не пропадем. Кубатай, мудрец, одна ты у нас надежда и опора! Что делать, как действовать?

Кубатай беспомощно огляделся, потом придал лицу значительное выражение и, приосанившись, заявил:

— В случае полной безвыходности ситуации следует взывать о помощи.

— Эх, — махнул рукой Иван. — Утешил, нечего сказать. К кому тут взывать-то?

И крикнул насмешливо:

— Ау!

— Ау! — то ли эхо отозвалось, то ли кто крикнул в ответ. Хотя скорее все же второе — потому как голос ответивший был женским. Иван насторожился.

— Ты эхо? — крикнул он с надеждой на обратное.

— Не-а, — отозвался некто.

— Где ж ты есть? — возликовал Иван.

— Здеся я, — раздалось совсем близко, и из-за кочки позади него высунулось зеленое глазастое девичье личико.

— Кто ты, девица крас… э-э-э… зеленая?! — вскричал Иван радостно.

— Русалки мы болотные, — кокетливо заявила та, продолжая опасливо выглядывать из-за кочки.

— Кикимора! — догадался Алеша.

— Фу, какой невежливый, — поморщилась та. — Говорю же — русалки мы, только воды проточной не уважаем.

— Зовут-то тебя как, русалка болотная? — поинтересовался Иван, боясь, что та, обидевшись, исчезнет снова, и что есть мочи подмигнул Алеше.

— Лизаветой звать, — жеманно ответила кикимора, поднимаясь и выходя из-за кочки. — Для своих — Лиза я. — И глазки потупила.

— Бедная Лиза, — сказал Алеша жалостливо. — Ты ж промокла вся. {69}

— Какой миленький, — хихикнула Лиза, осторожно коснулась Алешиной кольчуги и тут же пальчик отдернула. — Что мокрая, то это, мон шер, для меня удовольствие одно. А за участие — мерси тебе, добрый молодец. — И книксен сделала.

Алеша неожиданно порозовел и ответил тихо:

— Я не добрый молодец, а богатырь. Алешей кличут.

Кикимора всплеснула руками:

— Ах, пардон, пардон, не извольте гневаться… Уж не Поповичем ли Алешей вы будете?

— Им, — признался Алеша, краснея еще гуще.

Во время этого диалога Иван, Кубатай и Смолянин почувствовали себя неловко. Так, словно незваными в чужую комнату вошли.

— Кхе! — кашлянул Иван, чтобы привлечь к себе внимание.

— Ой, что это я все разговариваю, разговариваю, — засуетилась кикимора. — Вы ж устали небось с дороги, кушать хотите?

— Спасибо, Лизавета, но не голодны мы, — ответил Иван как мог галантно. — К Кащею мы идем. Биться. Не проводишь ли?

— Все, что хочешь, проси, мон шер, только не этого, — молвила кикимора. — Уж коли попали сюда — считай пропали.

— А пошто так? Ты выведи!

— Выведу, и опять одной век коротать? Лучше я вас к себе на дно затяну. Будем там жить-поживать, песенки распевать, в преферанс поигрывать. Глядишь, и приглянусь кому из вас. А он — мне, стало быть. И кикиморы, между прочим, любить умеют.

— Лиза, не губи! — взмолился Иван. — Хочешь — топи нас, только на обратном пути. А с Кащеем сразиться мы должны.

Кикимора насупилась, что-то в уме прикидывая, потом сказала решительно:

— Значит, так. Оставьте мне Алешу-богатыря, остальных выведу. Возвращаться будете, там и порешим, отпущу я его аль наоборот — и вас к себе заберу!

— Да ты что, Лиза, мелешь-то? — возмутился Иван. — Как же мы Алешу оставить можем? Да и сам он не согласится!

— Эх, была не была, — торопливо сказал Алеша. — Жена у меня оказалась лягушкой, будет теперь кикимора в подружках. Ступайте, братцы. На обратном пути свидимся.

— Оревуар, стало быть! — радостно взвизгнула кикимора и тут же с Алешей вместе в топь и провалилась. А перед оставшимися путниками вздыбились из болота кочки одна за одной, прямой линией на сухое выводящие. Как ни тяжко было Ивану Алешу оставлять, да не время горевать. Смахнул он слезу да и поскакал по кочкам. Следом — Смолянин, а за ним и Кубатай, сабелькой басурманской позвякивая.

Глава седьмая,

в которой победа не радует

Доскакав до сухого места, путники в изнеможении упали на траву. Отдышавшись, Иван молвил:

— Что ж, друзья мои, Кубатай да Смолянин, честно скажу, спокойнее мне было бы, коль не вы, а братья-богатыри со мной к Кащею бы пришли. Но, видать, судьбы не выбирать. Без вас-то, в одиночку, уж точно пропаду.

Сказав это, встал Иван и далее двинулся. За ним, след в след, спутники его.

Вначале шли они молча, по сторонам опасливо оглядываясь. Нет ли поблизости вражьих лазутчиков или чудовищ диковинных, агрессивных? Но враги не показывались, а молчать в дороге — самое последнее дело. Помялся Иван-дурак да и попросил:

— Кубатай! Ты же и сам боян немножко… Не споешь ли нам былинку веселую, походную, где про путь-дорожку речь идет? Сразу нам песня сил прибавит, воевать да жить поможет, скучать не даст никогда!

Польщенный Кубатай откашлялся, погладил бородку и сказал:

— Почему бы не спеть? Баритон у меня славный, колоратура приятная. А песен я знаю — море… Сейчас…

Несколько минут он шел, мурлыча себе под нос мелодию, а потом неожиданно тонким голосом запел:

Если долго-долго-долго,
Если долго по тропинке,
Если долго по дорожке
Ехать, прыгать и бежать,
То наверно, то наверно,
То наверно, то наверно,
То возможно-можно-можно,
Можно в Африку прийти!
вернуться