Посланец старейшин, стр. 107

Брайан Шепард поставил бутылку на столик и подтянул кресло поближе.

– Сынок, – обратился он к Юсефу, – понимаешь, в жизни каждого человека наступает момент, когда ему предстоит повзрослеть и взглянуть в лицо фактам. А один из этих фактов заключается в том, что физическая боль очень быстро избавляет любого фанатика от верности кому бы то ни было. Стране, религии или какой-нибудь дурацкой идеологии. Надеюсь, ты понимаешь это?

Юсеф лишь молча смотрел на него.

– Да, такое случается со всеми нами, с хорошими и с плохими. Иногда жизнь буквально доводит до слез, вот как в твоем случае. Понимаешь, у тебя нашли некоторые составляющие атомной бомбы, и у меня не исчезает ощущение, что вы, ублюдки, сделали их несколько штук, а какой-то ученый недоделок, ненавидящий Америку, помогает вам, сволочам, собирать их. А раз такое дело, малыш, то обязательно должен существовать какой-то план, и ты, как один из команды, обязательно должен знать, что происходит. Ты хорошо меня слышишь?

Никакой реакции.

Шепард взял с маленького столика ножницы и разрезал штаны Юсефа над левым коленом. Он делал это медленно и аккуратно, потом отложил ножницы, взял молоток и загнал гвоздь в коленную чашечку Юсефа примерно на одну восьмую дюйма. Из-под скотча донеслись приглушенные крики.

Из раны тут же потекла кровь, но Брайан не стал вытирать ее, поскольку знал, что крови будет гораздо больше. Отложив молоток и гвоздь, спецагент взял шуруп и ввернул его в окровавленное отверстие. Все то время, пока он окровавленными пальцами вкручивал шуруп в коленку, Юсеф продолжал сдавленно кричать. Ввинчивать шуруп глубже у Шепарда уже не хватало сил. Теперь лицо жертвы было в поту, заливавшем глаза, но Брайана это волновало мало.

– Юсеф, так ты собираешься отвечать на мои вопросы?

Но правоверный мусульманин лишь корчился в кресле от боли.

– Так, значит, нет? – понимающе кивнул Шепард. – Ладно, давай продолжим, может, ты все-таки передумаешь.

Шуруп теперь торчал из коленной чашечки дюйма на полтора. Шепард взял филипсовский шуруповерт, вставил его в крестообразный шлиц шурупа и включил самую малую скорость. С каждым очередным оборотом вопли Юсефа, приглушенные скотчем, становились все громче, а кровь из раны лилась ручьем.

– Слушай, говнюк, в стране уже есть бомба, или кто-нибудь собирается привезти сюда эту мерзость, которая может убить много американцев?

Но ответом были лишь сдавленные вопли.

– Юсеф, если возникнет желание поговорить, ты только кивни.

Ответом были все те же вопли.

– Ну, смотри сам, – устало сказал Шепард. С этими словами он снова вставил жало шуруповерта в шуруп и сделал несколько оборотов, чувствуя, как металл прогрызается сквозь кость.

Теперь Юсеф орал уже безостановочно. «Интересно, – подумал Шепард, – сколько еще он выдержит, прежде чем заговорит или вырубится?» Именно на этот случай Брайан прикупил в аптеке по соседству с хозяйственным магазином нюхательную соль. Теперь кровь лилась так обильно, что не было видно шляпки шурупа. Шепард протер операционное поле, чтобы ясно видеть, что делает.

– Ты подумай, Юсеф. Торопиться-то нам некуда.

Шепард сделал еще глоток «будвейзера» и вкрутил шуруп в коленную чашечку чуть глубже. Юсеф буквально забился в конвульсиях, а потом обмяк. «Черт, – выругался про себя Брайан. – Интересно, что по этому поводу скажут борцы за гражданские права?» Он взял нюхательную соль. Времени терять было нельзя – он всегда за версту чуял всяческие неприятности и был уверен, что следует поторапливаться. Шепард отломил кончик большой ампулы и сунул ее под нос Юсефу. Тот пришел в себя и снова забился в конвульсиях.

– Вот и молодец, – ласково сказал Шепард. – Ты лучше не вырубайся, потому что в таком состоянии ты бесполезен. А нам с тобой есть о чем поговорить.

И он потянулся за окровавленным шуруповертом.

Ливень прекратился, но на Новодевичьем кладбище все еще моросило. У свежей могилы генерала Героя Советского Союза Геннадия Игоревича Христенко стояли грязные лужи. Похоронен он здесь был по заслугам. На каменной плите была закреплена фотография Геннадия в военной форме и в чуть заломленной набок фуражке. Тогда ему было лет сорок, сразу становилось ясно, что это здоровый, сильный человек, который далеко пойдет.

На кладбище в половине первого ночи было безлюдно. Только Алексей и Елена стояли под зонтиком у могилы, скорбно склонив головы. Они прощались со старым другом. Впрочем, Геннадий Игоревич вряд ли одобрил бы их появление здесь, потому что это было слишком опасно. «Берегите себя», – сказал бы генерал, будь он жив. Алексей и Елена прекрасно знали это. Что ж, по крайней мере, теперь он покоился в мире рядом со своей женой Соней и сыном Сергеем. Хоть на это-то уж Бог для него расстарался.

Они еще немного постояли молча, зная, что время их враг, потом Алексей взял Елену за руку и нежно сжал в знак того, что им пора идти. Ведь их ждет еще одно неотложное дело, а потом и Жан-Клод у своего «Гольфстрима-IV» с полными баками. Он наверняка уже то и дело нервно поглядывает на часы.

– Прощай, друг! – напоследок негромко сказал Алексей.

Глава 12

УДАР МИЛОСЕРДИЯ

Дождь прекратился незадолго до того, как Юсуфов, проработав далеко за полночь, вышел из своего кабинета и оказался на улице. В лицо дохнуло весной и свежестью. Менее получаса назад он разговаривал по защищенной линии с президентом Лавровым, который сказал ему, что совещание по СОИ обязательно состоится и никаких неожиданностей не предвидится. Теперь Юсуфов знал, что стоит за этим совещанием. Лавров даже намекнул на вполне возможное повышение в звании и должности при том условии, что обязательно будут задержаны Иванов и Ванеева. Без этого дело не может считаться окончательно закрытым.

Несмотря на поздний час, Юсуфов решил пройтись пешком, поскольку улицы были свободны от машин, отправившихся на ночлег. Он сделал глубокий глоток свежего воздуха, оправил форму и двинулся вперед по тротуару, не обращая внимания на служебную машину. Путь его лежал к Покровскому собору, уже темному в это время суток. В тишине слышен был даже звук его собственных шагов, что в Москве было большой редкостью. Он вытащил пачку «Уинстона» и закурил, наслаждаясь моментом. Давненько уже полковник Юсуфов так остро не чувствовал, что весь мир у него в кармане.

– Илья Васильевич! – раздалось вдруг за спиной, и Юсуфов тут же остановился. Голос был ему знаком. Он обернулся и увидел, что его окликнул священник.

– Так вы знаете меня, святой отец?

– Я – Алексей Иванов.

По телу Юсуфова пробежала дрожь – это был инстинкт, скорее даже рефлекс. Ясно было, что ему угрожает опасность. Но даже в этой ситуации он оставался абсолютно спокоен. При мысли о том, что Иванов, находящийся в международном розыске, осмелился вдруг появиться в самом центре Москвы, его губы тронула легкая улыбка.

Юсуфов приблизился, остановившись метрах в семи от Алексея.

– Ты что о себе возомнил? Торчишь тут, зная, что тебе конец?

– Я только что вернулся с кладбища, где похоронен Геннадий Игоревич Христенко – человек, которого вы убили.

– Чушь какая-то. Он умер от туберкулеза. Болезнь продолжалась уже несколько лет.

– Вы его убили.

– Он был двойным агентом, шпионил против Родины. Доказательства записаны на видео. Факты свидетельствуют и против твоей жены, Елены Ванеевой, которая тоже оказалась предательницей.

– Они всего лишь пытались не допустить прихода к абсолютной власти компании «Глоба-Линк». Думаю, вы уже читали об этом в газетах. Так что они не большие предатели, чем вы.

– Ах да, «Глоба-Линк». Значит, твоя супруга возомнила, что вы способны этому помешать?

– Мы обо всем рассказали мировой прессе и сделали достоянием общественности весь заговор. Теперь все кончено.