Возвращение, стр. 100
«А ты женат, Орик?»
Этот вопрос удивил Эрагона, хотя его самого всегда очень интересовала личная жизнь Орика.
— Нет, — сказал Орик. — Хоть и обещал жениться на Хведре, дочери Тхоргерда Одноглазого и Химинглады. Мы должны были пожениться этой весной, но тут ургалы напали на Фартхен Дур, и Хротгар послал меня в это чёртово путешествие.
— Она тоже из Дургримст Ингеитум? — спросил Эрагон.
— Ещё бы! — Орик даже кулаком по подлокотнику кресла пристукнул. — Неужто ты думаешь, что я стану жениться на ком-то не из своего клана? Она внучка моей тёти Вардрун, четвероюродной сестры Хротгара. У неё такие белые круглые коленки, гладкие, как атлас! А щёчки красные, как яблочки. Самая хорошенькая девушка на свете!
«Несомненно!» — с удовольствием воскликнула Сапфира.
— Я уверен, что ты вскоре снова с нею увидишься, — сказал Эрагон.
— Хм-м-м… — Орик подмигнул Эрагону. — Ты в великанов веришь? Огромных таких, здоровенных, бородатых? У которых ручищи, как лопаты?
— Я никогда их не видел, только сказки о них знаю, — пожал плечами Эрагон. — Я думаю, что если они и существуют, то не в Алагейзии.
— Да существуют они! Существуют! — заорал Орик, размахивая над головой бутылкой. — Скажи мне, вот ежели такой страшный-престрашный великан встретится тебе прямо на дорожке твоего сада, то что он о тебе подумает, а? Не иначе как скажет про себя: «Вот добрая закуска перед обедом!»
— Я все-таки надеюсь, что он меня по имени назовёт.
— Не-не-не! Он назовёт тебя гномом, ибо ты ему всего лишь гномом покажешься. — Орик грубо захохотал и ткнул Эрагона в ребра своим крепким локтем. — Понимаешь теперь? Люди и эльфы — это великаны. Они тут так и кишат! Повсюду шныряют, топают своими здоровенными ножищами и без конца отбрасывают тени. — Он снова разразился диким хохотом, раскачиваясь в кресле так, что оно в итоге перевернулось, и он с грохотом растянулся на полу.
Помогая ему встать, Эрагон сказал:
— По-моему, тебе лучше у нас переночевать. Куда тебе сейчас в темноте спускаться по лестнице да ещё до дому добираться.
Орик согласился и с весёлым равнодушием позволил Эрагону помочь ему снять кольчугу и проводить до кровати. Затем Эрагон погасил свет и, вздохнув, лёг в ту же постель, но с другого края.
Он уже засыпал, когда услышал, как гном бормочет:
— Хведра… Хведра… Хведра…
ПРИРОДА ЗЛА
Утpo наступило, увы, слишком быстро, и было оно ясным и солнечным.
Подаренный Оромисом будильник зазвенел так, что Эрагон, схватив охотничий нож, мигом слетел с кровати, решив спросонок, что на них напали. У него даже дыхание перехватило, такой болью отозвалось все тело на этот неподготовленный прыжок.
Орика уже не было — наверное, ушёл потихоньку ещё на рассвете. Постанывая и покряхтывая, точно разбитый ревматизмом старик, Эрагон принялся поспешно приводить себя в порядок.
Спустившись вниз, они с Сапфирой ещё минут десять ждали под деревом, и наконец к ним подошёл какой-то темноволосый эльф, мрачно на них взглянул, поклонился и коснулся двумя пальцами губ. Эрагон повторил это движение, а эльф приветствовал его традиционными словами:
— Да сопутствует тебе удача!
— Да хранят тебя звезды! — откликнулся Эрагон. — Тебя Оромис послал?
Эльф ему не ответил, а обратился к Сапфире:
— Рад познакомиться, Скулблака. Я — Ванир из Дома Халдтхина. — Эрагон раздражённо нахмурился, услышав голос Сапфиры:
«Рада познакомиться с тобой, Ванир». Только после этого эльф наконец повернулся к Эрагону и сказал:
— Я покажу тебе, где ты можешь попрактиковаться в искусстве владения клинком. — И он быстро пошёл прочь, не дожидаясь, когда Эрагон его догонит.
На площадке для фехтования было полно эльфов обоих полов, которые сражались по двое и группами. Их необычайная физическая одарённость сразу бросалась в глаза: удары они наносили молниеносно и так часто, что, казалось, крупный град стучит по металлическому колоколу. Под деревьями, окаймлявшими площадку, некоторые эльфы, отложив оружие, с удивительной гибкостью и грациозностью делали упражнения Римгара. «Мне такого умения владеть собственным телом в жизни не добиться», — мрачно подумал Эрагон.
Завидев Сапфиру, все эльфы разом остановились и с почтением поклонились ей. А Ванир вынул из ножен узкий длинный клинок и предложил:
— Где твой меч, Серебряная Рука? Мы уже могли бы начать.
Эрагон ответил ему не сразу. Глядя на то, с каким нечеловеческим мастерством фехтуют эльфы, он думал: «Вряд ли мне стоит сражаться с ними — ведь я всего лишь почувствую себя униженным».
«У тебя все отлично получится!» — попыталась ободрить его Сапфира, но он понимал, что и она несколько встревожена и переживает за него.
«Хорошо, я попробую».
И Эрагон дрожащими руками вынул Заррок из ножен, предвкушая неизбежное поражение. Атаковать сразу он не стал и предпочёл оборону, пятясь, отступая в сторону и вообще делая все возможное, чтобы избежать прямой схватки с Ваниром. Но, несмотря на его уловки, Ваниру все же удалось четыре раза подряд нанести ему короткие уколы — в ребра, в подбородок и в оба плеча.
Первоначальное выражение стоического равнодушия на лице эльфа вскоре сменилось откровенным презрением. Точно танцуя, он сделал выпад, скользнул своим мечом по мечу Эрагона, сделал круговое движение и нанёс противнику ещё один укол — в кисть. Эрагон выронил меч, чувствуя, что не в силах сопротивляться, а Ванир приставил ему к шее острие своего клинка и сказал:
— Убит. — Эрагон вывернулся было и снова схватился за оружие, но Ванир повторил: — Ты убит. Неужели с таким «мастерством» ты собираешься победить Гальбаторикса? От Всадника я ожидал большего, даже от такого хилого, как ты.
— Так что же ты сам не вызовешь Гальбаторикса на бой вместо того, чтобы прятаться в лесах?
Ванир прямо-таки окаменел от гнева.
— Я не делаю этого потому, — холодно и высокомерно произнёс он, — что я не Всадник. А если б был Всадником, то уж точно не таким трусливым, как ты!
На площадке сразу стало очень тихо.
Эрагон повернулся к Ваниру спиной, опёрся о Заррок и, закинув голову, стал смотреть в небо, рыча про себя: «Он же ничего обо мне не знает! Это просто ещё одно испытание, которое нужно преодолеть!» А Ванир не умолкал:
— Я сказал, что ты трус! И кровь у тебя жидкая, как, впрочем, и у всех представителей твоего народа. Я думаю, что Сапфира просто оказалась сбитой с толку гнусными уловками Гальбаторикса и выбрала себе не того Шуртугала. — Собравшиеся вокруг них эльфы дружно охнули, заслышав столь дерзкие речи, и возмущённо зароптали, ибо Ванир грубо нарушил законы принятого у них этикета.
Эрагон скрипнул зубами. Он ещё мог терпеть, когда оскорбляли его самого, но только не Сапфиру. Она и сама уже встрепенулась, почувствовав его отчаяние, страх и боль, но Эрагон не стал ждать её вмешательства. Он резко повернулся к Ваниру, со свистом взмахнув Зарроком. Этот удар мог бы оказаться для его противника смертельным, но в последнюю секунду эльф все же сумел его блокировать, хотя, похоже, был сильно удивлён столь яростной атакой. А Эрагон, больше уже ни о чем не думая и не заботясь, упорно теснил его к середине площадки, с какой-то безумной силой и отвагой нанося рубящие и плоские удары, словно решил во что бы то ни стало ранить эльфа. Он уже успел нанести ему укол в бедро, но ударил так сильно, что потекла кровь, хотя меч он, как всегда, специально притупил перед спаррингом.
И вдруг спина его взорвалась такой болью, словно на него обрушился оглушительный всесокрушающий водопад; во рту сразу возник знакомый металлический привкус; в носу — кислый, раздражающий слизистую и вызывающий слезы запах; но самым неприятным было ощущение того, что Дурза снова, в который уже раз, вспорол ему спину.
Эрагон ещё успел увидеть презрительную усмешку Ванира, склонившегося над ним, и подумать: «А ведь этот эльф тоже ещё очень молод».