Охота на василиска, стр. 16
Они еще немного поболтали о модельном бизнесе, Лариса всячески его осмеивала и охаивала. Но когда Ксю уже попрощалась с ней и отошла подальше, Лариса не удержалась и обернулась к стеклянной двери школы. Выпрямилась, расправила плечи — и застыла, критически рассматривая отражение.
Ксюша мысленно пожелала ей удачи, а сама попыталась понять, что она выяснила.
В общем, ничего нового. Про порох в спайсах Стас сам следователю рассказывал. И про приход Мышки к Стасу она тоже подозревала.
Но вот сочетание этих двух фактов что-то означало.
Ксю мучительно думала об этом, пока не поняла, что проехала пару лишних остановок.
Домой шла пешком, стараясь выгнать из головы все мысли. Как там говорила Скарлетт из любимого маминого фильма? «Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра».
На кухне ее ждала записка: «На корпоративе. Буду утром. Еда в холодильнике. Обязательно поешь!».
Ксюша открыла холодильник и тут же его закрыла. Есть не хотелось. Хотелось взять большую шоколадку (Ксюша залезла в якобы секретный ящик, вытащила оттуда большую плитку с орехами), плюхнуться на диван прямо в одежде (хорошо, что нет мамы) и откусывать большими кусками. Шоколад крошился на белый плед (очень хорошо, что мамы нет), Ксюша ловила крошки и думала.
Думала о том, что ее жизнь перевернулась. У нее теперь нет подруги и нет парня. Потому что после того, что она узнала о Стасе, о том, чтобы быть вместе, не могло быть и речи. Стоять в ряду со всеми этими Дашами и Ларисами абсолютно невозможно.
Ксюша запихала в рот большой кусок шоколадки.
Только нужно расстаться красиво. Так, чтобы он, дурак, понял, что теряет. Ксюша представила себе, как в самый важный момент свадьбы Лили и Джеймса (когда священник скажет: «Говорите теперь или молчите вечно!») она произносит:
— Стас, мы не можем быть вместе!
И все такие: «Ах!».
И она идет по проходу огромной украшенной церкви, снимая с себя фату, мимо подружек невесты в коралловых платьях. Ее длинные волосы рассыпаются по плечам, подружки потрясенно прижимают к себе букеты, а у алтаря застыл растерянный Стас, и слеза медленно течет по его щеке. А она уходит все дальше и дальше по проходу… Занавес.
Ксюша даже всплакнула, когда все это себе представила.
Или, например, нападает на них Тот-кого-нельзя-называть, Ксюша, то есть Лили, закрывает собой Гарри и Джеймса, то есть Стаса, и в последнюю минуту жизни Стас, то есть Джеймс, шепчет ей, что, мол, спасибо, родная, я жить без тебя не могу, а Лили отвечает:
— Придется! Потому что я в очереди стоять не намерена!
Ксюше не понравилась последняя фраза, и она стала крутить ее в голове. «Я не буду стоять в очереди к тебе!», «Или я, или все эти девицы!», «Я не могу быть твоей девушкой, пока у тебя их десять!», «Выбирай: или я, или они!».
Шоколадка закончилась, и Ксюша потянулась к ноутбуку.
«Однажды утром Лили проснулась и поняла, что так больше продолжаться не может», — написала Ксюша и задумалась.
А дальше слова стали вытекать из нее сами.
Мама обнаружила ее утром, спящую в одежде, в обнимку с ноутбуком в перепачканном шоколадом пледе.
Глава 13. ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ МЫШКИ
Ксюша ненавидела Леди Гагу. То есть вообще она ее любила, даже поставила «Bad Romance» на мелодию будильника… поэтому и ненавидела по утрам.
— Надо поменять музыку, — буркнула она, с отвращением отключила звук и поплелась на кухню.
Бухнула себе в кружку три ложки кофе, три ложки сахара, размешала, попробовала, с трудом сдержалась, чтобы не выплюнуть. Гадость получилась редкая. Ксюша попробовала спасти ситуацию молоком, но получилось еще хуже.
Тогда она решительно вылила кофе в раковину и, вспомнив Орловского, рухнула на пол отжиматься. Получилось не так энергично, как у следователя, но эффективно. Ксюша проснулась. И даже вполне элегантно поднялась с пола под недоуменным взглядом мамы, которая появилась на пороге.
По дороге в школу Ксю пыталась составить план на день. С кем нужно поговорить, о чем расспросить, что узнать. Ксюша придумала пять обязательных пунктов программы и чуть не проскочила мимо Антонины Романовны, которая медленно брела по дорожке.
— Ксения!
— Да!
Выглядела бывшая классная неважно. И вроде бы причесана как обычно, и даже накрашена. Но глаза красные, под глазами замазаны глубокие тени, плечи опущены, спина ссутулена.
— Вы плохо выглядите, Антонина Романовна, — невежливо сказала Ксюша.
У учительницы задрожали губы.
— Я не сплю, — тихо сказала она, — я не могу спать. Я все думаю, что могла спасти Диану, а… поленилась.
— Вряд ли, — отмахнулась Ксюша, — запретили бы вы им курить в этом туалете, они бы в другой пошли.
— Не в этом дело, — губы у Антонины Романовны задрожали еще сильнее, — Она же звонила мне. Спрашивала, как я себя чувствую. Я не поняла ничего, у меня голова немного болела, но она у меня часто болит. А ей, наверное, плохо было совсем. Она умерла через несколько часов.
Тут бывшую классную совсем развезло, и она начала по-детски всхлипывать.
— Меня уволили по статье, я больше в школе никогда работать не буду. Ну и хорошо, я бы все равно не смогла. Я вообще не знаю, за что меня в школу, я же ненавижу ее, я ее с детства ненавижу!
— Так зачем же вы учились в педе? — изумилась Ксюша.
— А куда мне еще? — зло ответила бывшая классная. — Не в уборщицы же идти… Хотя теперь, наверное, придется. Соломонычу хорошо, его на следующий день после увольнения на работу взяли. Говорят, чуть ли не дрались за него.
— Он очень хороший учитель, — сказала Ксюша.
— Везет ему просто, — отмахнулась Антонина Романовна и побрела к остановке.
Встреча с бывшей классной произвела на Ксюшу сильное впечатление. Вот так живешь-живешь, а потом узнаешь, что человек тебя ненавидит. И вообще всех ненавидит. Трудно сказать, что это огромное разочарование, в классе учительницу не сильно любили, но не ненавидели же! Жалели, скорее.
На первый урок Ксю опоздала, но оправдываться не пришлось — в кабинете истории стоял такой гам, что ее отсутствия не заметили. В очередной раз буянила мама Артема. Ксюша под шумок проскочила на свое место и прислушалась.
Сегодня Артемова мамаша уже не отрицала очевидного, но обвиняла всех подряд:
— Это вы виноваты, что Темочка стал употреблять! Вы все!
Историчка попыталась выпроводить маму из класса, но силы были не равны.
— Это ваша школа виновата! — кричала мама Артема. — Это вы тут не смотрите за детьми! У вас сплошные наркоманы учатся! А вы молчите! Я вам отдала здорового умного мальчика, а его тут довели! Вы его довели!
Учительница оттеснила маму к коридору, но та выдралась и обратилась к классу.
— Вы его заставили, я знаю! Он сам бы никогда… Он у меня никогда…
Тут мама разрыдалась, и историчке удалось вытолкать ее в коридор.
В классе повисла нехорошая тишина.
— А что с Артемом? — спросил кто-то.
— Вроде бы ничего страшного, — неуверенно сказала Катя, — просто дома сидит.
— Да лох он, — не отрываясь от смартфона, сказал Даник.
— Ты бы заткнулся, а? — взорвался Игорь. — Все же знают, что ты…
Даник ударил быстро и метко.
— Наркот! — просипел Игорь, ловя ртом воздух.
— Сам ты наркот, — отрезал Даник. — Я никого не заставляю. Сами бегают за мной и просят.
— Скорей бы ты скурился, гад.
— Я не скурюсь никогда, что я, идиот? Меня вообще не цепляет, могу бросить в любой момент. Только дебилы подсаживаются, потому что мозгов нет. Нормальные люди расслабляются, удовольствие получают. Правда, Ирюлик?