Охота на василиска, стр. 11
Ксю задумалась.
— Тебя подвезти?
— Нет, я на метро!
Уже на эскалаторе она сообразила, что на ее вопрос, почему он позволил ей наблюдать этот странный разговор, следователь так и не ответил.
Ксюша начала названивать Стасу еще в метро. Он долго был недоступен. Отзвонился, когда она подходила к дому.
— Я был в наркологии, — объяснил он, — у меня взяли анализы. Пытаются найти, что я курю.
Ксюша, даже не видя Стаса, понимала, что с ним что-то не так. Нет. С ним все не так. Он всегда был живой и энергичный. А стал унылый и серый. Безразличный.
— Нам нужно поговорить! — выпалила Ксюша.
— Я приеду, — тихо ответил Стас.
На этот раз чаем отпаивали его. Стас был ошарашен. И напором следователя, и тем, что его подозревают в убийстве, и тем, что в его организме искали наркотики.
— Я же борюсь с ними! Уже два года борюсь! Как он мог подумать, что я эту гадость сам буду курить! Зачем мне это?
Ксюша поняла, что лирику Стас пропустил мимо ушей, и не знала, как его выспросить про отношения с Мышкой. Или про Мышкины чувства к нему. Она бы так и не решилась на разговор, но тут, к счастью, зазвонил домофон. Это оказался Егор.
Когда он влетел в квартиру, Ксю вздрогнула. Он был не просто бледный. Он был зеленый. И со щетиной — редкой, бледной и противной.
— Мышка жива! — выпалил он, подсунув Ксюше под нос телефон.
— Что? — хором спросили Стас и Ксю.
— Она жива! — сообщил он еще раз. — Она онлайн! Посмотрите!
— Егор, просто кто-то включил ее компьютер, — попыталась объяснить Ксюша. — Или следователь читает ее страницу…
— Нет, она жива, — упрямо сказал Егор, — я не хочу, чтобы она… Что ты сказала?
— Я сказала, что ее страницу может читать следователь или…
— Следователь? — взвился Егор. — Этот… этот жлоб читает ее страницу?
— Он действует в интересах следствия, — начала Ксюша, но Егор ее опять перебил:
— Никто не смеет читать ее личную переписку. Никто! Слышишь? Это не его дело!
— Егор, не кричи, — вступил в разговор Стас. — Он уже все прочел, судя по тому, что меня подозревают в убийстве.
— Так тебе и надо! — вспылил Егор. — Моя б воля…
Тут уж не выдержал Стас.
— Да пошел ты в пень! — заорал он. — Меня три часа продержали в наркодиспансере, мне этот следак душу вынул, еще и ты теперь по мозгам ездить будешь! Я вообще ничего не понимаю!
— Она любила тебя, дебил! — очень спокойно сказал Егор и вышел в прихожую.
Хлопнула входная дверь. На кухне повисла гробовая тишина.
— Я не знала, — тихо сказала Ксюша.
Стас несколько раз открыл и закрыл рот, но так ничего и не сказал. Ксюше вдруг показалось, что сейчас он ее ударит. «А ведь он мог убить! — в ужасе подумала она. — Он и меня может…» Ей захотелось закричать, позвать из соседней комнаты родителей, но она не могла. Стас мотнул головой и направился к двери.
Глава 9. РЕВНОСТЬ КАК МОТИВ
Ночь прошла кошмарно в прямом смысле слова — Ксюше снился один и тот же кошмар. Она просыпалась, переворачивалась на другой бок — и кошмар повторялся. Утром она не смогла вспомнить сон, и от этого становилось еще страшнее. Мама, увидев Ксюшино лицо, предложила не ходить в школу, но оставаться дома Ксю не собиралась — в одиночестве совсем свихнуться можно.
Уже на первом уроке она поняла, что пришла зря — голова гудела, словно в ней включили перфоратор. Ксю попросилась выйти и побрела в медкабинет. Около окна увидела странную картину: следователь стоял, уткнувшись лбом в стекло, и не шевелился. Ксюша помялась немного, но все же подошла.
— А у меня тоже голова болит, — сказала она вместо «здравствуйте».
Леонид Борисович, не меняя позы, вынул из кармана и протянул Ксюше початую упаковку «Цитрамона». Девушка оторвала одну таблетку, повертела ее в руках.
— А водички нет запить? — спросила она.
Следователь, не отлипая лбом от стекла, полез за пазуху и извлек металлическую флягу.
— Э-э-э… — опасливо протянула Ксю.
— Это компот, — тихо сказал Леонид Борисович. — Домашний.
Запив таблетку, девушка прислушалась к себе. Голова болела так же, надо было подождать. Она вернула флягу и стала рядом со следователем, тоже глядя в окно. Во дворе было пусто.
— А куда вы смотрите?
— Автобус наркоконтроля. Он уехал.
— А, — сказала Ксю, хотя ничего не поняла.
— Они не нашли следов наркотиков у ваших учеников. Ни у одного. А потом мы наугад выхватили десяток парней и девчонок. Отвезли их в лабораторию. Проверили на все подряд. Тщательно проверяли. Нашли следы употребления у половины.
Следователь замолчал и закрыл глаза. Только теперь Ксю заметила, что он очень бледный.
— Спайс? — спросила она.
— Нет такого наркотика — спайс… Есть куча дряни, которую продают под этим названием.
Они помолчали. Ксюша поняла, что ей становится легче.
— А у Стаса ничего не нашли?
Леонид Борисович покачал головой:
— И алиби его подтвердилось…
— А я с ним поговорила, — призналась Ксюша. — Он не знал, что Мышка… Диана его любит.
И она пересказала вчерашнюю встречу со всеми подробностями.
В середине разговора Леонид Борисович взбодрился.
— Уф! — сообщил он. — Цитрамон подействовал. Отпустило. Так ты говоришь, Егор был неравнодушен к Диане?
— Ну вообще-то они были парой, — сказала Ксюша. — А во всю эту историю со Стасом я до сих пор не верю.
— Егор в школе? — отрывисто спросил следователь.
— Да.
— Позови.
Ксюша хотела возмутиться, что она не собачка на побегушках и не обязана выполнять приказы, но у Леонида Борисовича были такие усталые глаза, что она тяжело вздохнула и отправилась в класс.
На сей раз следователь ее с собой не взял. Более того, нагло выгнал из учительской всех, кто там был, заперся вдвоем с Егором. Учителя — это оказались математичка с химичкой — сделали вид, что они как раз собирались перекусить, и ушли, обиженно стуча каблуками. Даже не поинтересовались, что тут делает Ксения во время уроков.
Ксю прислушалась. Из учительской ничего не было слышно. Она оглянулась — вокруг никого — и приложила ухо к двери. Теперь можно было расслышать хотя бы интонацию. Говорил Леонид Борисович. Мягко, медленно. Егор изредка отвечал. Сначала резко и громко (Ксюша разобрала: «Нет!» и «Не ваше дело!»), а потом все тише. Голос следователя звучал неразборчиво-убаюкивающе.
«Сейчас орать начнет!» — подумала Ксю, которая уже изучила манеру Орловского. Он, судя по всему, любил использовать «контрастный душ»: сначала ласково и тихо — а потом вдруг резко и грубо. Но Леонид Борисович не взрывался, все бубнил и бубнил. А потом вовсе заговорил шепотом. Или даже замолчал — Ксю изо всех сил прижалась к двери, но не была уверена, что что-то слышит.
Так увлеклась, что чуть не попалась на подслушивании. К счастью, директор славилась своей манерой громко ходить. Ксюша успела отскочить от кабинета, когда она вынырнула из-за поворота.
— Что ты здесь делаешь? — строго спросила директор.
— Помогаю в расследовании! Леонид Борисович попросил никого не пускать, пока он… — Ксю запнулась, чуть не сказала «допрашивает», — пока он разговаривает с Егором.
Директор постаралась скрыть смущение, решительно потянулась к ручке двери, тут же отдернула руку… в общем, занервничала. Ксюше стало ее жалко.
Но тут дверь распахнулась сама, избавив директора и ученицу от неловкой сцены. На пороге стоял Егор. Заплаканный. Увидев Ксю, он набычился и выскочил в коридор, чуть не сбив их с директором. За его спиной обнаружился задумчивый следователь. Вид он имел расслабленный и даже не выглядел помятым, как обычно.
Пока Ксю решала, пойти ли за Егором («А смысл? — думала она. — Наверняка в туалет побежал!»), директор строго спросила: