Первый дневник сновидений, стр. 42

Сегодня вечером я собиралась впервые вызывать демона. Маме я сказала, что Грейсон с друзьями организовывают вечер настольных игр и приглашают меня в нём поучаствовать. При этом я не слишком погрешила против истины, а маме не пришло в голову поинтересоваться, какие именно игры там будут («Да так, что-то о демонах, крови и тому подобном»), поэтому врать мне не пришлось. Мама, естественно, отпустила меня тут же, не сомневаясь ни секунды. Она без устали повторяла, как же замечательно, что моя жизнь унылой затворницы наконец-то подходит к концу.

Неделя пролетела невероятно быстро. Уже во вторник в Балабо-Балаба появился огромный пост о том, что я иду на бал с Генри.

«Что же в ней такого, чего нет у всех остальных? Действительно ли Генри Гарпер стал жертвой её обаяния или его просто вынудил к этому поступку Грейсон?»

О том, что этому приглашению предшествовал вопрос Сэма, в блоге не нашлось ни словечка. Это был ещё один повод подозревать Эмили. Ведь она-то, ясное дело, не напишет ничего, что выставило бы её брата в плохом свете.

Новость очень быстро разлетелась по всей школе, и, конечно же, Флоранс не упустила возможности сообщить её моей маме. А та, сама не своя от радости, тут же записала адреса нескольких магазинов, в которых можно купить потрясающие бальные платья. Теперь мои проблемы умножились вдвое. В четверг после обеда маме действительно удалось затащить меня в один из этих магазинчиков, и платья там оказались и вправду потрясающими. Особенно если поглядывать изредка на их цены. Но мама так растрогалась, что даже пустила слезу, когда я предстала перед ней в ужасном монстре из дымчато-голубого тюля. У меня не хватило духу признаться ей, что вся эта история с балом – просто выдумка и Генри лишь спасал меня от Прыщавого Сэма. Что ж, а теперь я ещё не знала, как объяснить Генри, что моя мама выбросила триста фунтов на дорогущее бальное платье…

Сама не понимаю, как это случилось. И как теперь вообще хранить хоть какие-то тайны, если придётся жить под одной крышей с Грейсоном и стукачкой Флоранс и информация сможет просачиваться из этого дома во всех направлениях.

Но на неделе произошло и кое-что хорошее – я записалась на занятия по кунг-фу в восточном Хампстеде, да ещё и в группу для профессионалов. Первая тренировка очень меня порадовала, учитель, мистер Арден, хоть и не был так хорош, как мистер Ву, но зато не скупился на похвалы и не нервировал меня китайскими мудростями. А ещё он много значения предавал самообороне, в отличие от мистера Ву, который всегда концентрировался на единстве духа и тела. Самооборона сейчас могла бы очень даже пригодиться мне.

Несмотря на все отвлекающие моменты, чем ближе время подходило к вечеру, тем сильнее я начинала бояться. Прежде всего потому, что не до конца понимала, чего мне ожидать от этой встречи. Вспоминая сон с кладбищем, я очень переживала, что не смогу сохранить спокойствие, когда надо будет читать эти странные заклинания или если меня попросят нарисовать на полу пентаграмму. Я начинала сомневаться в том, что это действительно отличная идея. И не потому, что боялась какого-то там демона, которого вообще не существует, а потому что люди, проводящие подобные ритуалы, – не слишком хороший круг общения для девочки вроде меня.

Во сне я постаралась держаться как можно дальше от коридора. С того вечера, когда мы побывали на «Гамлете», меня преследовали театральные кошмары, в которых Флоранс играла Офелию. Но на этот раз, будучи уверенной, что в мои сны никто не заглянет, я выспалась очень хорошо.

Грейсон вернулся со своего матча не слишком поздно, и настроение у него было преотличное. Флоранс убежала на встречу организационного комитета, а мама с Эрнестом отправились выгуливать Кнопку. Мы с Лотти и Мией воспользовались Кнопкиным отсутствием и постарались подружиться с рыжим котом, Спотом.

Последовав примеру миссис Димблби, мы подкупили его кусочками мяса и очень обрадовались, когда он дал себя погладить, урча при этом так громко, что казалось, весь диван ходит ходуном.

Мия радостно посмотрела на Грейсона.

– Спот нас полюбил, – гордо сказала она.

– Да он всех любит, даже мою бабушку, – небрежно ответил Грейсон, выходя из гостиной. Я последовала за ним в кухню.

– Ну как, выиграли?

– Да, конечно, – Грейсон взял бутылку воды, открутил крышку и без остановки выпил всё до последней капли. – Сто четыре на шестьдесят два. Мы их просто разгромили.

– Ах да, я совсем забыла, что теперь вы выигрываете каждую игру, потому что заключили договор с демоном. Как удобно, – заметила я, наблюдая, как вода уходит в Грейсона. Просто настоящий верблюд, только без горба.

– Ф-фух, ты передумала, – выдохнул он с облегчением.

– Вовсе нет. Я просто не знаю, что мне надеть.

– Что? – Грейсон удивлённо хмыкнул. – Просто будь в том же, что на тебе сейчас. Выглядит просто отлично.

– Надеюсь, ты шутишь.

Я оглядела свою грязную домашнюю одежду. Футболка с надписью «Испугайся и позвони маме» была как минимум на один размер меньше, чем нужно.

– Какая разница, что ты наденешь, – отмахнулся Грейсон. – Я хотел сказать, с каких это пор ты стала такой девчонкой? Шмотки сейчас действительно самая меньшая из наших проблем.

Тут уж он был прав. Но я потратила довольно много времени на подготовку к этому вечеру. Если уж мне предстоит свидание с демоном, я бы хотела выглядеть привлекательно. Не говоря уже о других присутствующих, ради которых я тоже не прочь немного прихорошиться.

Главная хитрость заключалась в том, что никто не должен догадаться, как я старалась.

Вместо очков я вставила контактные линзы. Поэтому помаду тут же стёрла. Слишком явно. Пусть этот Генри себе не воображает.

День близился к вечеру, и я нервничала всё больше и больше, сама не понимая, в чём причина моего беспокойства. В Генри? Или в том, что я наконец смогу получить ответы на все свои вопросы?

В половине восьмого «мерседес» Эрнеста припарковался перед милым двухэтажным домиком на Пильгримс Лейн, и я с удивлением отметила, что какая-то часть меня даже радовалась предстоящему вечеру. Наверное, это была самая сумасшедшая моя часть.

Глава двадцать третья

Книга выглядела вовсе не такой старой, какой я её себе представляла, и совсем не была толстой. Она оказалась всего лишь черновиком с неровными краями и выгоревшими страницами.

Кто бы ни был этим умником, который выдал указания по освобождению демона из подземного мира, жил он вовсе не в мрачном Средневековье, а намного позднее.

Возможно, записал он это даже шариковой ручкой, но сейчас, при свете свечей, сказать наверняка было трудно. Печать, которая скрепляла последние страницы книги, напротив, выглядела очень старой и драгоценной. Она была красной, словно кровь, как и положено. Такими же кроваво-красными были и остальные сломанные печати, которые остались висеть на страницах.

– Это перепечатка семидесятых годов, – объяснил Артур, будто прочитав мои мысли.

– Ага, – ответила я. – И она вот так просто стояла у Анабель на книжной полке?

– Конечно нет, – возразил Артур. – Анабель нашла её в старом письменном столе, это была часть семейного наследства.

– Конечно, – хмыкнула я.

Да, в старом письменном столе, как же иначе. Наверное, в каком-нибудь потайном ящичке, рядом с волшебным кольцом и письмом от Санта-Клауса.

– Ну что, ты придумала, какое желание загадаешь, Лив?

О да, заветное желание! Должна признаться, эта часть действа казалась мне наиболее заковыристой. Все последние дни я старалась вытеснить из своих мыслей историю с желанием Грейсона и болезнью Хантингтона. Но каждый раз, когда я его видела, мне снова вспоминались эти слова и у меня опять выступала гусиная кожа. Пусть даже всему есть совершенно ясное и логичное обоснование и можно просчитать процент вероятности, но я никак не могла…