Валентинка, стр. 13
– Раз он на Бастика похож, то пусть Бастиком и будет.
Так на нашей стенке появился новый жилец. Кот Бастик.
Утром Лешка опять в школу не пошел. Бабушка его не пустила, сказала, что у него горло красное. Лешка остался дома, но не такой несчастный, как прежде, потому что рядом с ним на стене красовался Бастик.
Вечером Лешка снова начал морщить нос и хныкать, что он хочет к маме. Я решил это прекратить. Ткнул в новое пятно, которое Лешка проковырял днем.
– Смотри, – весело сказал я, – а это ведь вылитый слон.
– Не похож, – скривил губы Лешка, а сам мне фломастер протягивает.
Нарисовал я слона. Такой слон замечательный получился, мне самому понравился.
– Как из мультика, – заулыбался Лешка и стал слона раскрашивать.
А третье пятнышко у меня превратилось в жар-птицу из сказки про Конька-Горбунка.
– Супер! – воскликнул Лешка.
На следующий день, когда я пришел из школы, меня ждали еще два свежих пятна. Одно я превратил в бегемота, а другое сам Лешка сделал крокодилом. Крокодил у него, правда, вышел кривоватый, но ничего. Я поправил. Не зря же три года в художественную школу хожу. Каждому зверю мы дали имя, и про каждого сочинили не одну историю. И за этим занятием время как-то быстро пробежало. А потом вернулась мама и ничуточки нас не ругала за то, что мы обои испортили. Так и получилось, что на нашей стене у кровати появился самый настоящий зоопарк.
Цирк приехал!
В наш город приехал цирк. Это удивительное событие. И хотя цирк каждый год приезжает, все равно здорово. Город, словно по волшебству, преобразился оттого, что кругом запестрели большие разноцветные плакаты с клоунами, лошадьми и акробатами. Лето тоже стало сразу теплее и веселее. И небо стало таким голубым, что на него больно было смотреть. Мы с Лешкой обожаем цирк и даже мечтаем стать клоунами, когда вырастем, или акробатами. На худой конец, дрессировщиками. Я в цирке был раз десять, наверное, а может быть, и того больше. Лешка был в цирке на два раза меньше меня. Потому что он младше. И он мне страшно завидует и мечтает меня обогнать. Но я этого не допущу.
Как только мы узнали, что приехал цирк, все разговоры были только об этом: мы с ребятами сидели на лавочке перед подъездом и вспоминали, кто сколько раз ходил в цирк, когда, и где, и что там видели. Мы с Лехой оказались победителями, потому что выяснилось, что больше нас в цирке никто не был.
И только Катя во время нашего разговора о цирке почему-то молчала и вообще была какая-то грустная и безучастно смотрела в сторону.
– А ты, Катя, сколько раз в цирке была? – спросил Лешка.
И тут вдруг Катя повела себя странно. Глаза у нее сделались злыми, колючими, она прищурилась, прямо как наша мама, когда ругать нас собирается.
– А тебе какое дело, сколько раз я в цирке была? – ни с того ни с сего набросилась она на Лешку.
– Ты чего? – опешил Лешка. – Чего взъерепенилась?
– Ничего! – яростно ответила Катя. – Расхвастались тут! Десять раз они в цирке были! Клоунами хотят быть! Подумаешь! Акробаты глупые!
Она пшикнула, прямо как чайник, сложила руки на груди и отвернулась.
– Кать, ты чего так разозлилась? – опять уже осторожно подступился к ней Лешка и легонько тронул ее за локоть.
– Ладно тебе, – вмешался тут я. – Чего к человеку пристал? Может быть, она цирк не любит.
– Цирк не любит? – Лешка выглядел потрясенным. – Разве такое бывает?
– Ну не знаю, – пожал я плечами, – или, может быть, она в цирке ни разу не была.
– В цирке не была? – еще больше изумился Лешка. – Ты что, смеешься?
Тут Катя повернулась к нам, и мы увидели, что у нее по щекам текут слезы.
– А вот и не была! – выкрикнула она. – Никогда не была! Довольны теперь?
Мы так и ахнули. Неужели такое возможно, чтобы Катя, та самая Катя, у которой столько игрушек, даже говорящий младенец, сосущий бутылочку с молоком, есть, и которая уже два раза с родителями за границу ездила, ни разу не была в цирке?
Какое-то время мы все подавленно молчали. Наконец я сказал:
– Наверное, тебя в городе не было, когда к нам цирк приезжал. Ты ведь все время в разъездах. То на море, то еще где. Вот и не попала в цирк. Ведь так?
Катя посмотрела на меня с благодарностью и улыбнулась:
– Да нет, просто так вышло. Мама уже который раз обещает меня в цирк сводить, да все не получается никак. То одно мешает, то другое. И папа тоже всегда занят. Вот я в свои десять лет в цирке ни разу и не была. Перед людьми стыдно.
Девочка встала со скамейки и пошла к своему подъезду, горестно опустив плечи. А Лешка смотрел ей вслед такими грустными глазами, как будто это он ни разу не был в цирке. Когда за Катей захлопнулась подъездная дверь, он вскочил со скамейки и стал ходить взад и вперед, как тигр в клетке.
– Эту несправедливость надо исправить! – наконец твердым голосом сказал он.
– Что исправить? – не понял я.
– Это безобразие. Взрослая девочка, а в цирке ни разу не была. Нет, надо что-то делать.
Он еще несколько раз быстро прошелся вдоль скамейки. У меня даже в глазах зарябило.
– Да не мельтеши ты! – сказал я. – Что ты предлагаешь?
– Что я предлагаю? – Лешка остановился, и глаза у него заблестели. – Я должен сводить Катю в цирк!
– Ты хочешь сводить Катю в цирк? – удивился я.
– Да.
– Ничего у тебя не получится.
– Это почему же?
– Ее с тобой не пустят.
– Спорим, пустят!
– И спорить нечего. Не пустят и все. Ты же знаешь ее маму. Она до сих пор Катю в школу водит.
– Да, это проблема.
Лешка сел рядом со мной и задумался.
– Со мной одним не пустят, а если с тобой, то пустят, – вдруг сказал он, внимательно посмотрев на меня. – Со стороны ее родичей будет просто свинством, если мы придем с билетами и пригласим Катю в цирк, а они ее не пустят. Разве не так?
– Наверно, – согласился я.
– То-то и оно! Пошли за билетами! – воскликнул Лешка.
Мы побежали домой за деньгами. Ради такого дела пришлось вскрыть все наши заначки. С трудом мы наскребли триста рублей.
– Думаешь, на три билета хватит? – спросил я Лешку, когда мы подсчитали наши финансы.
– Должно хватить, – неуверенно сказал он.
И мы поехали в цирк.
Цирк находился на другом конце города. Добираться до него пришлось на троллейбусе, но чего не сделаешь ради цирка! Минут через пятьдесят мы были уже на месте. Самого цирка еще не было, строители только начали возводить шатер, но касса уже стояла. Возле окошечка склонился какой-то мужчина в белом пиджаке с большой красной бабочкой на шее. Я таких никогда не видел. Смешно. Наряд как у кота Леопольда.
– Как обстоят наши дела? – спросил он у кассира, в тот момент, когда мы подошли и встали за ним.
– Пока никак, – ответил женский голос из-за стекла.
– Странно, – сказал мужчина. – Очень странно. Рекламу дали, афиши расклеили, радио трубит, телевидение вещает. И вот на тебе – никого. Ну, видно, в городе дела обстоят не лучшим образом.
И тут он заметил нас и почему-то сразу разулыбался.
– Да нет, кажется, дела налаживаются, – сказал он. – Вот и первые зрители. Вы в цирк, молодые люди?
– Да, – хором ответили мы.
– Пожалуйте, пожалуйте!
Мужчина отошел от кассы и уступил нам место. Мы с братом переглянулись и бросились к окошку.
– Когда первое представление? – спросил я.
– Через три дня! – улыбнулась молодая кассирша. – Вы хотите в первый же день попасть на представление?
– Конечно! Сколько стоят билеты?
– Двести пятьдесят рублей!
– Сколько?! – воскликнули мы.
– Есть и дешевле. По двести рублей и по сто пятьдесят.
– А еще дешевле нет? – жалобным голосом спросил Лешка.
– Дешевле нет, – сказала кассирша. – Сто пятьдесят – самые дешевые. Одиннадцатый и двенадцатый ряды. Так что, будете брать?
– Сейчас мы обсудим, – сказал я.
– Чего обсудим? – хмуро буркнул Лешка. – Чего тут обсуждать? Не хватает денег. У нас только на два билета и то на самые дешевые места.