Самый лучший папа, стр. 35

Но работа Мередит вмешалась в их семейную жизнь. Первым сигналом стала неделя автографов. Блейк с Сарой отправились посмотреть, и он был приятно поражен тем, как много людей пришли с книгами, желая получить автограф.

В бело-зеленом костюме, в большой белой шляпе, Мередит выглядела преуспевающей, очень изысканной особой. Она вдруг заговорила на каком-то незнакомом ему языке. В общении с людьми она мгновенно находила взаимопонимание, это и восхищало, и тревожило Блейка. Если она и в самом деле такая светская дама, еще начнет устраивать пирушки, приглашать на выходные гостей — дело плохо.

Как выяснилось, однако, она вовсе не склонна вести светскую жизнь, но с выходом последней книги ей приходилось много разъезжать.

Когда она объявила о третьей поездке, Блейк вышел из себя.

— Я не хочу, чтобы ты ехала, — холодно сказал он, закрывшись с ней в кабинете.

— Ты не хочешь? — возмутилась Мередит. — До свадьбы ты говорил, что ничего не имеешь против моей работы.

— Да, но это не работа, это пыль в глаза. Боже мой, тебя никогда нет дома! Эми все время занята Сарой, потому что ты вечно спешишь на чертов самолет!

— Знаю, — жалобно сказала Мередит, — я, конечно, виновата. Но я договорилась о содействии распродаже еще до свадьбы. Разве ты хотел бы, чтобы я нарушила данное слово?

— Вот как? — Перед ней был старый Блейк, весь — ощетинившаяся мужская сила и оскорбленная гордость. — Ты никуда не поедешь.

— А иначе что? — с вызовом спросила Мередит. Она не ребенок, чтобы он мог ей приказывать. — Привяжешь во дворе к дереву? Или уедешь в свой клуб в городе? Не выйдет. Нет у тебя клуба!

— Найдется, — мрачно буркнул он. — Ладно, дорогая. Если тебе так хочется работать, валяй. Но пока ты не смиришься с фактом, что у нас семья, а не ячейка общества, я буду спать в комнате для гостей.

— Пожалуйста. — Она закусила удила. — Мне все равно. Меня там не будет.

— Святая истина, — сказал он, сверля ее взглядом.

Она повернулась и пошла собирать чемодан.

С этого момента все покатилось кувырком. Временами Мередит чувствовала угрызения совести, а Блейк стал прежним — холодным и замкнутым. Он был с ней вежлив, не более. Не заговаривал, не касался ее — относился к ней, как к гостю в доме. Перемена была кошмарной. В первые дни после свадьбы каждая ночь была новым, удивительным и волнующим приключением, близость в постели способствовала и большей близости в остальное время. Мередит была уверена, что он ее уже почти любит. Но ее разъезды вывели его из себя. Теперь он как чужой, и каждую ночь Мередит беспокойно металась, ворочаясь в одинокой постели. Сознание, что она потерпела поражение, отнимало последнюю уверенность в себе. Дни шли за днями, и Блейк становился все холоднее и холоднее.

Он преображался только с Сарой. Забавно было смотреть на них, и Мередит смеялась, наблюдая за их играми. По воскресеньям она видела его совсем с другой стороны — деловой. Он встречался с партнерами, оформлял документы. Иногда она ездила с ним в пикапе, когда он объезжал поля, проверял загородки, скот, корма. Сара Джейн копировала каждое его движение, он снисходительно улыбался ее попыткам ходить широко, как он, держать руки в карманах, во время разговора покачиваться на пятках. Сара была безмерно счастлива, Мередит была безмерно несчастна.

Однажды она попыталась поговорить с Блейком, сказать, что так больше не может продолжаться. Он прервал ее в самом начале.

— Опишите это в своих мемуарах, миссис Донован, — насмешливо сказал он. — Вашим читателям будет очень интересно.

А ему, значит, нет. Мередит проглотила слезы и пошла к компьютеру работать над следующей книгой. Дело продвигалось медленно, и напряженная обстановка отнюдь не способствовала творчеству. Трудно вызвать в себе романтическое настроение для описания любовной сцены, когда собственный муж отказывается прикоснуться к ней, или провести пять минут в одной комнате, если это не обед, или вместе посмотреть новости по телевизору.

— Ты похудела, — заметила как-то Бесс, когда Мередит сбежала к ней на ланч от гнетущей тишины дома.

— Неудивительно, — вздохнула Мередит. — Кусок не лезет в горло. Блейк то уставится на меня в упор, то игнорирует, смотря по настроению. Я пыталась объяснить, что так не будет каждый раз, когда выходит книга, но он не желает слушать.

— Может быть, боится слушать, — проницательно заметила Бесс. — Блейк все время жил один, он не доверяет женщинам. Может, он пытается уберечься, пока совсем не потерял голову? А в таком случае, — она ухмыльнулась, — это очень хороший знак. Что, если он влюбился в тебя и пытается бороться со своим чувством?

— Ни один нормальный человек не стал бы так вести себя.

— Бобби стал. Кинг стал — по отношению к Элизе. Мужчины — странные создания. Уж если их захватят чувства… — Она вскинула свою белокурую голову и в упор посмотрела на Мередит. — Попробуй надеть самое сексуальное белье и соблазнить его.

— Это мысль. Только он, пожалуй, выкинет меня в окно, если я осмелюсь на такое.

— Ты себя недооцениваешь.

— Я хочу добраться до его сердца, а этого не сделаешь в постели, — грустно сказала Мередит. — Он всегда меня хотел, но мне надо большего. Я жадина. Я хочу, чтобы он меня любил.

— Дай срок. Куда он денется.

— А пока я ужасно несчастна, — сказала Мередит. — Их с Сарой водой не разольешь. Прилипли друг к другу.

— Маскировка. Он использует ее, чтобы держать тебя на расстоянии.

— Вряд ли.

Бесс вздохнула.

— До чего же ты наивна. Хоть бы слушала, что тебе говорят.

— Я бы тоже хотела, чтобы меня слушали. — Мередит встала. — Надо идти. Завтра мне лететь в Бостон на раздачу автографов, а я еще не сказала Блейку. — Она скорчила гримасу. — Последние две недели он на грани взрыва. Боюсь, от моего сообщения предохранители сгорят.

— А тебе обязательно надо ехать?

Она кивнула.

— Это самая последняя поездка, и я обещала; книготорговец — моя подруга, я не могу ее подвести.

Бесс разглядывала Мередит.

— Лучше обидеть Блейка, чем ее? — спокойно спросила она. — Мне кажется, если судить объективно, ты так же бежишь от ваших отношений, как и он. Так ли уж нужны эти поездки, или ты их продолжаешь назло ему, чтобы доказать свою независимость?