Мое сердце — твое, любимый!, стр. 10
— Я уже объяснял, что не знал, что это именно ты. При тебе не было никаких документов.
— Я оставила сумку в машине и поехала в город на автобусе. — Она тихонько вдохнула и прижала руку к груди. — Больно.
— Тебе принесут обезболивающее, — пообещал Рамон.
— А когда я вернусь на работу?
— Когда поправишься.
— Я умру с голоду, если буду тут прохлаждаться, — сверкнула глазами Норин.
— Не умрешь. У тебя лучшая в городе медицинская страховка. Она предусматривает и случаи нетрудоспособности.
— Как ты узнал?
— Проверил информацию по компьютеру. Кстати, я пытался связаться с твоей тетей, но их пока нет в городе.
Норин отвела взгляд и принялась рассматривать шторы.
— Не стоит их беспокоить. Они терпеть не могут больницы.
— Ты же их племянница, — удивился Рамон. — Они любят тебя.
В ответ Норин не произнесла ни слова.
— Завтра тебя переведут в другое отделение. — Рамон хотел ее обрадовать.
— В кардиологию, где острая нехватка медперсонала. Я там умру, и никто и не хватится.
— Да нет, что ты. За тобой будут наблюдать по показаниям приборов. К тому же я посажу около тебя медсестру.
Ее глаза, полные ужаса, широко распахнулись.
— Я не могу себе позволить…
— Успокойся. Не перегружай пока новый клапан, — посоветовал от — Я могу это позволить. А ты член семьи.
— Никакой семьи у меня нет!
— Ну, это твое право — считать как угодно. Но около тебя постоянно будет сиделка, и я навещу тебя утром. Принести обезболивающее?
— Да. Пожалуйста.
Оказывается, о сиделке Рамон говорил совершенно серьезно, поняла Норин на следующий день, когда на пороге палаты возник этакий колобок с сумкой, полной ниток, клубков и спиц. Толстушка представилась как мисс Поли Плимм. Она была медсестрой, которую Рамон вызывал по особым поручением. Мисс Плимм оказалась очень милой и заботливой. Она приносила Норин лед, следила за показаниями приборов и всячески поднимала ей настроение разными шуточками.
Однако это было не единственным приятным сюрпризом — в больницу заглянул еще и Брэд. Он очень обрадовался тому, что Норин быстро идет на поправку, и пообещал почаще наведываться к ней.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
На второй день пребывания в кардиологическом отделении Норин окончательно пришла в себя и сразу же вспомнила про котенка, брошенного в пустой квартире. Но заглянувший к ней Брэд успокоил ее:
— Твоя киска уже успела стать местной знаменитостью, она поселилась у доктора Кортеро.
Норин не поверила его словам.
— У Рамона?
— Точно. Можешь представить такое? Я-то думал, он терпеть не может животных.
— Я тоже так считала.
— Теперь он только и говорит об этой кошке, о ее игрушках и проказах. Она даже спит вместе с ним.
— Ты дразнишь меня, да?
— Спроси у него сама, — ответил Брэд серьезно.
Вечером мисс Плимм ушла в кафетерий ужинать, и Норин осталась одна, полностью предоставленная самой себе. Воспоминания о прошлом настолько овладели ею, что она даже не услышала, как в палату вошел Рамон. Он склонился к ней со стетоскопом, и в этот момент она вздрогнула, будто ошпаренная.
— Спокойно, не надо так волноваться, — произнес он строго, прикладывая холодный кусочек металла к ее груди, едва прикрытой больничным халатом. — Дыши нормально.
Однако это не так уж просто сделать, когда его лицо почти что рядом! Норин отвела взгляд. Смотреть на него — какая это мука!
Рамон закончил прослушивание и отошел в сторону.
— Я в порядке, — заявила Норин, по-прежнему не глядя на него.
— Да, знаю. — Рамон опустил руки в карманы. — Как аппетит?
— Ем все, что дают.
— Разве? — возразил он. — Ты ешь только суп и желе, а так нельзя. Организму нужны протеины.
— Мне достаточно, — сердито буркнула Норин. — В меня больше не влезает. Лучше скажи, как моя киска?
Он улыбнулся, и хитрые огоньки сверкнули в его глазах.
— Ест за двоих.
— Спасибо, что присматриваешь за ней. — Норин принялась разглядывать пуговицы на его пиджаке.
— С ней никаких хлопот.
— Что-то не верится, ведь ты не любишь животных. — «И меня тоже», — добавила она про себя.
Рамон нахмурился: наверное, она еще не пришла в себя после наркоза. Он обожает животных, только никогда не мог позволить себе завести кого-нибудь — не хотел привязываться, да и квартира не слишком удобна для кошек и собак.
— Боль прошла? — он решил переменить тему.
— Я в порядке, — снова произнесла Норин. Району не хотелось уходить, но разговор не клеился, и Норин упорно избегала смотреть на него. Найдя повод остаться, он решил проверить трубки капельницы и взял Норин за запястье.
— Ты постоянно пользуешься кремом, да? — заметил он, проводя по ее руке большим пальцем. — Такая мягкая кожа…
Не поднимая глаз, Норин выдернула руку.
— Я не белоручка, я привыкла работать.
— Знаю, Норин.
Рамон редко обращался к ней по имени — всегда старался этого избегать. Ему, вероятно, не приходит в голову, как он ее мучает! Норин закрыла глаза, моля Бога, чтобы он наконец ушел, оставил ее в покое.
— Я загляну к тебе попозже.
— Спасибо, но нет необходимости. Мисс Плимм хорошо справляется.
Держит дистанцию! — разозлился Рамон.
— Может, мне лучше препоручить тебя Джону? — спросил он, упоминая своего помощника.
— Да, лучше… Если, конечно, ты не против. — В ее голосе звучали ледяные нотки.
В ответ он в бешенстве хлопнул дверью и ушел.
Норин с облегчением вздохнула. Еще несколько дней — и ее выпишут. Она устроится на работу в какую-нибудь больницу в пригороде, где Рамона и в помине не будет, и заживет на полную катушку. У нее будет новая работа, новая одежда, новая квартира — одним словом, новая жизнь. Она теперь сильная и здоровая и может смело строить планы на будущее!
Ничего не подозревая о дальнейших планах Норин, Рамон вернулся с работы домой чернее тучи. Он никак не мог смириться с тем, что Норин не нуждается в нем, в его визитах, в его заботе. Он спас ей жизнь — а она…
Он плеснул себе виски и плюхнулся в кресло. Котенок, как всегда, крутился у ног.
— Ну, хоть ты рад меня видеть, — Рамон задумчиво гладил его по спинке.
Его единственный собеседник по вечерам, котенок заставлял задуматься об упущенных возможностях, о потерях. Теперь после работы он возвращается в пустую квартиру, где царит гробовая тишина. А при жизни Изадоры их дом был полон людей, шума и веселья — она любила вечеринки и с удовольствием их устраивала. Каждая минута покоя и тишины казалась тогда роскошью — Изадора терпеть не могла, когда он читал. Ему вдруг пришло в голову, что она собирала вокруг себя так много народа, чтобы скрыть пустоту их совместной жизни. Изадора не любила животных, не любила детей. И он, боготворя жену, отказался от своей мечты о большой семье.
Изадора терпеть не могла Норин, которую все признали виновной в ее смерти. И только теперь Рамон почувствовал, что он близок к тому, чтобы принять правду. Виновато трагическое стечение обстоятельств. У Норин случился сердечный приступ, а ни он, ни Кенсингтоны не дали ей ни слова произнести в свое оправдание. Они так легко во всем ее обвинили, выбросили из своего круга и два долгих года наказывали за то, в чем не было ее вины. Не удивительно, что теперь она не нуждается в их помощи.
Из его груди вырвался громкий стон. Да как он мог быть таким бессердечным?! Как мог счесть ее хладнокровной убийцей?! Он виноват не меньше Норин. Даже больше. Он бросил Изадору, считая, что в ее состоянии противопоказаны перелеты, но лишь сейчас он честно себе признался, что просто не хотел брать жену с собой.
Их сказочный брак пошел прахом. Они с Изадорой только и делали, что ругались, особенно в день его отъезда. Его отсутствие еще больше, чем отсутствие Норин, послужило причиной смерти Изадоры.
Если бы теперь можно было что-либо изменить! Например, немного облегчить жизнь Норин. Он поговорит с Кенсингтонами, они тоже причинили ей столько зла. Необходимо это исправить. Пока не поздно.