Разоблаченный любовник (Др. изд.), стр. 50

– Послушай, Джон. Я не потерплю самодеятельности во время тренировок. Так что не пытайся нападать на мерзавца, хоть он это и заслужил. Держись тише воды, ниже травы. Фури и я присмотрим за ним. Добро?

Джон отвел глаза, вспомнив, как сильно он хотел поколотить Лэша. И до сих пор хотел.

– Джон? Мы друг друга поняли? Никаких стычек.

После долгой паузы Джон медленно кивнул.

Он надеялся, что сможет сдержать слово.

Глава 23

Спустя множество часов у Буча так онемели ягодицы, что он с трудом мог отличить, где заканчивается пол и начинается его тело. Весь день он просидел в коридоре под дверью Мариссы. Словно собака.

Впрочем, нельзя сказать, что время прошло для него впустую. Он много размышлял.

И сделал телефонный звонок – ему было ужасно неловко, но все же он поступил правильно. Собрался с духом и позвонил своей сестре Джойс.

Дома все было по-прежнему. Его семья в Южном Бостоне не желала иметь с ним ничего общего. Но это не сильно его огорчило – таков статус-кво. А вот за Мариссу он переживал. Она и ее брат были очень близки, так что его нежелание с ней общаться оказалось малоприятным сюрпризом.

– Хозяин?

Буч поднял глаза.

– Привет, Фриц.

– Я принес то, о чем вы просили.

Догген низко поклонился и протянул черный бархатный мешочек.

– Надеюсь, он соответствует вашим требованиям, а, если нет, я найду другой.

– Уверен, что этот подойдет мне отлично.

Буч принял увесистый мешочек, открыл его и вытряхнул содержимое на руку. Массивный золотой крест имел три дюйма в длину и два в ширину, толщина с палец. Сверху прикреплена длинная золотая цепочка – именно то, что нужно, – и Буч с радостью повесил крест на шею.

Коп надеялся, что он станет его осязаемой защитой.

– Хозяин, как он вам?

Буч улыбнулся, глядя в морщинистое лицо доггена, расстегивая рубашку и засовывая крест внутрь. Он почувствовал, как тот скользнул по его коже, пока не замер около сердца.

– Как я и сказал, отлично.

Фриц засиял, поклонился и вышел, и разом большие напольные часы в другом конце коридора начали бить. Раз, два… шесть раз.

Дверь спальни отворилась.

Марисса явилась перед ним, как видение. Он провел столько часов в мыслях о ней, что глаза сразу заволокло пеленой, словно была она не настоящей, а лишь плодом его отчаянного воображения, – одежда не из ткани, а из эфира, волосы – великолепная золотистая аура, лицо – преследующая его красота. Буч поднял глаза на девушку, и сердце его превратило Мариссу в икону далекого католического детства, Мадонну спасения и любви… он же – ее недостойный слуга.

Он поднялся с пола, позвоночник хрустнул.

– Марисса…

Вот черт, его голос выдал все эмоции – боль, грусть, сожаление.

Она подняла руку.

– Я сказала прошлой ночью то, что хотела сказать. Мне нравилось быть с тобой. Каждое мгновение. Тебе пришлось уйти не поэтому, и я сожалею, что не смогла вовремя все объяснить. Буч, нам нужно поговорить.

– Да, знаю. Не возражаешь, если мы спустимся в зал?

Ему не нужны свидетели, но, что бы ни собиралась сказать ему Марисса, Буч полагал, что она не пожелает оставаться с ним наедине в спальне. Девушка была чертовски напряжена.

Она кивнула и направилась в гостиную в конце коридора; по пути Буча потрясло то, насколько Марисса ослабла. Передвигалась медленно, словно не чувствовала ног, и была очень бледна, почти прозрачна из-за недостатка энергии.

Оказавшись в персиковой комнате, девушка подошла к окну, стараясь держаться подальше от Буча.

И еле слышно заговорила:

– Не знаю, как тебе это сказать…

– Я знаю, в чем дело.

– Знаешь?

– Да.

Он сделал шаг в ее сторону, протянув руки.

– А разве ты не знаешь, что я сделаю что угодно, лишь бы…

– Не подходи, – Она отпрянула, – Сейчас тебе нужно держаться от меня подальше.

Он опустил руки.

– Тебе ведь нужна кровь?

Ее глаза расширились.

– Откуда ты…

– Все в порядке, детка, – Он слегка улыбнулся, – Все в полном порядке. Я говорил с Ви.

– Выходит, ты знаешь, что мне придется сделать. И… не возражаешь?

Он покачал головой.

– Я нормально к этому отношусь. Более чем нормально.

– Слава Деве-Законоучительнице.

Марисса, шатаясь, подошла к креслу и опустилась в него, словно ноги больше ее не держали.

– Я боялась тебя оскорбить. Мне тоже придется нелегко, но это единственный безопасный для нас способ. И я уже не могу ждать. Это должно случиться сегодня.

Она водила пальцем по обивке, Буч с облегчением подошел и сел рядом, взяв ее руки в свои. Боже, какие они холодные.

– Правда, я готов к этому, – сказал он с предвкушением. Внезапно отчаянно захотелось вернуться в спальню.

– Пойдем.

На ее лице выразилось любопытство.

– Ты хочешь присутствовать?

Он задержал дыхание.

– Присутствовать?

– Я… не вполне уверена, что это хорошая мысль.

Когда смысл ее слов дошел до него, Буч ощутил в желудке тошнотворное чувство. Словно перевернулись все его внутренние органы.

– О чем ты говоришь – присутствовать?!

– Присутствовать при том, как я буду с мужчиной, который даст мне свою вену.

Внезапно Марисса отпрянула, видимо испугавшись выражения его лица.

Или она так отреагировала на его рык.

– Другой мужчина, – медленно произнес он, складывая все вместе, – Тот, о котором ты мне говорила. Ты пьешь его кровь.

Она медленно кивнула.

– Да.

Буч поднялся на ноги.

– Сколько раз?

– Э… раза четыре или пять.

– И конечно же, он аристократ.

– Нуда.

– И выгодная для тебя партия?

«В противовес никудышному человечку».

– Так?

– Буч, в этом нет никакой романтики. Клянусь.

Да уж, возможно, с ее стороны это и так. Но трудно представить мужчину, не испытывавшего бы к ней страсти. Либо этот негодяй – импотент.

– Ты ему нравишься? Отвечай на вопрос, Марисса. Этот супергерой… он хочет тебя? Да? Да?!

Боже, откуда в нем эта звериная ревность?

– Он знает, что его чувства не взаимны.

– Он тебя целовал?

Когда Марисса промолчала, Буч обрадовался, что не знает имени и адреса этого парня.

– Тебе больше не нужно его использовать. У тебя есть я.

– Буч, я не могу пить твою кровь. Я выпью слишком… ой, ты куда?

Он прошел через комнату, захлопнул двойные двери, запираясь с нею вдвоем в комнате. Вернувшись, скинул пиджак на пол и рванул на груди рубашку; пуговицы оторвались и рассыпались по сторонам. Упав перед Мариссой на колени, он склонил голову набок и подставил ей свое горло, всего себя.

– Воспользуйся мной!

Последовала долгая пауза. Затем запах Мариссы, этот восхитительный аромат чистоты, усилился, заполняя собой комнату. Тело девушки затрепетало, рот приоткрылся.

Когда ее клыки удлинились, он моментально возбудился.

– О… да, – сказал он самым что ни на есть сексуальным голосом, – Возьми меня. Я хочу тебя покормить.

– Нет! – застонала она; в ее васильковых глазах сверкнули слезы.

Она попыталась встать, но он подскочил к ней, схватил за плечи и снова опустил в кресло. Потом расположился между ее ног, прижимаясь к ней, наваливаясь на нее. Она задрожала, пытаясь его оттолкнуть, но он держал ее крепко, лаская и пощипывая мочку ее уха, целуя подбородок. Вскоре она перестала сопротивляться. И ухватилась за края его рубашки, притягивая к себе сильнее.

– Вот так, детка, – зарычал он, – Держись за меня. Дай мне почувствовать, как твои клыки в меня погружаются. Я хочу этого!

Он положил руку на ее затылок и подставил горло к ее рту. Когда между ними мелькнула вспышка сексуальной энергии, они задышали чаще, кожи Буча коснулись горячие слезы.

Но затем Марисса пришла в себя. Она сопротивлялась, Буч что есть сил пытался ее удержать, пусть даже оба останутся после этого с синяками. Наверное, он проиграет в этой битве. Он лишь человек, и, хотя весит фунтов на сто больше, она сильнее.