Изнанка, стр. 127

Все лабиринты на свете заняты одним — ожиданием. Они терпеливо стерегут горемычных жертв, выслеживая, когда очередной вошедший, боязливо озираясь, пройдёт несколько первых поворотов. И тогда обрушивают на несчастного всю свою титаническую мощь — будь то хитрые ловушки, бесконечные разветвления, уводящие все глубже и глубже, или чудовищные монстры, внезапно бросающиеся из-за угла, обнажая подгнившие от времени клыки. Так они могут ждать годами. Веками. Эпохами…

Стекло ниспадало с двухсотфутовой высоты каскадами — словно бесчисленные водопады, подсвеченные полуденным солнцем, роняли свои сверкающие воды из-под небес. Вокруг на гигантских валах трибун рокотала многотысячная толпа. Лабиринт ждал.

Приближаясь ко входу в офисное здание, Эдвард одёрнул себя и перешёл на более степенный и размеренный шаг. Он все-таки уже не юнец-желторотик — скоро за четвертак перевалит.

В холле было прохладно и немноголюдно. Возле стальных полуавтоматических дверей стояли охранники, у каждого из которых Эдвард заметил на воротничке цифру четыре. Ого, все серьёзно! Не везде встретишь сшиза четвёртого уровня… Посередине холла стоял большой фонтан, в композиции которого была сцена противоборства человека и изнанника. Уродец явно отступал, заваливаясь назад от грозно выставленного ствола огнемёта, откуда и брызгала струя воды, дробящаяся на множество мелких капель. И когда только отгрохать успели? Ведь когда ходил на подготовительные занятия, и намёка на такую роскошь не было… За фонтаном приютился журнальный столик, вокруг которого в монументальных кожаных креслах утопали три или четыре человека, тихонько о чем-то переговариваясь.

Эдвард подошёл к ресепшину, поймав себя на мысли, что обстановка здесь напоминает холл отеля.

— Табель, — искоса снизу глянул на него конторщик и протянул руку.

Эдвард расстегнул папку, достал из неё пластиковую карточку и отдал регистратору. Тот пристально разглядывал её в течение секунд десяти, после чего сунул в прорезь анализатора. Уставился на распечатку личной информации, выскочившую из принтера.

— Эдвард Глик, Спрингфилд, штат Огайо… та-ак… — протянул каменнолицый конторщик. Неожиданно гордо вскинул голову и, до рези в заднице довольный собой, вспомнил: — Это там, откуда Симпсоны, что ли?

— Да, — ответил Эдвард, сдержанно улыбнувшись.

— А хрен ли в русский Город на траве пошёл? — почему-то шёпотом спросил регистратор.

— Я имел на это право, — холодно сказал Эдвард.

— Ну-ну, много вас тут с правами поразвелось… — туманно проворчал конторщик, возвращая ему карточку табеля. — Сменное бельё есть?

— Да.

— Скорее всего оно тебе не пригодится, но… так, на всякий, — ухмыльнулся регистратор. — Иди в третий лифт.

Эдвард развернулся, ища глазами нужную дверь. Настроение почему-то испортилось — наверное, виноват был этот хамоватый тип.

Конторщик тем временем громко сказал:

— Гриша, проводи молодого человека на дебаркадер! — И добавил тихонько: — Не настрелялись в Ираке, самодуры…

После услышанного настроение у Эдварда окончательно упало. Русский он знал уже довольно неплохо, чтобы понять, что сказал кретин-регистратор. Он тупо проследовал в открывшиеся узкие дверцы лифта за человеком в форме, которого назвали Гришей. Почему нужно считать дураком каждого гражданина страны, если в целом она ведёт себя нагло и не всегда правильно? Разве они, американцы, обзывали русских идиотами при коммунизме?.. Хотя да — обзывали. Но они не знали всей подноготной! Да и что тут рассуждать теперь-то, когда нет ни Америки, ни России… Есть лишь города на траве. Травка, солнце, хранилища с породой, ходоки, саженцы, контора Справедливости и стеклянный лабиринт, в который можно попасть лишь по счастливой случайности — если отберут из десятков тысяч подавших прошение об участии. Почему он идёт туда? Потому, что не взяли в армию там, в родных Штатах? Или из-за того, что выгнали из колледжа за подозрение в сексуальном домогательстве? Всего лишь за подозрение, между прочим! Они не имели права пойти на такое без прямых доказательств, а то, что косвенные улики указывали на его причастность к инциденту в женской раздевалке, ещё ничего не значит! Зачем же он идёт в лабиринт? Может, затем, чтобы зарегистрировали повышение по табелю, потому что надоело быть саженцем? Тупо висеть над мостовой, выискивать пустые поры в асфальте и аккуратно укладывать в них семена…

Или просто-напросто — проверить себя?..

— Эдвард Глик, — рявкнул Гриша, грубо выталкивая его из лифта. — Принимайте. Последний вроде…

Помещение, в котором оказался Эдвард, не имело ничего общего с прохладным и тихим холлом. Здесь пахло удушливым мужским потом и терпкой гарью. Семеро присутствующих людей были абсолютно разными, но в то же время чем-то походили друг на друга. Наверное, неумело скрываемым испугом в глазах. Да, Эдвард знал, что в группу для прохождения лабиринта принципиально не берут служивших в армии. Чтоб интрига сохранялась.

Огромная вытянутая полукругом комната была поделена на несколько частей спаянными вместе шкафчиками для одежды и личных вещей. Повсюду на матах валялись метательные ножи, пистолеты, автоматы, какие-то непонятные сегменты более тяжёлого вооружения, бронежилеты разных мастей и размеров, инженерные приспособления и другое спецоборудование…

— Чего вылупился? Век не хватает, чтоб моргнуть, а?!

Эдвард аж вздрогнул. Этого, восьмого, он сразу не заметил. Кряжистый, какой-то весь бугристый, облачённый в серую униформу, с пепельно-смуглым некрасивым лицом. Однозначно, какой-нибудь бывший сержант.

— Я координатор, — гулко сказал он. — Ты на кого?

— Не понял?

— Класс какой?

— А-а… Пайромэн.

— Чего-о-о?!

— Как это будет… э-э…

Из-за железной дверки показалась узкая бородатая морда одного из участников группы. Мужик подсказал:

— Огнемётчик он.

— Понятно, — коротко мотнул головой бугристый координатор. И рыкнул: — Стройс-с-с-сь!

Все восемь членов группы встали в одну шеренгу вдоль матов с разложенным на них оружием и обмундированием. Линия получилась явно не прямая.