Звезды в ладонях, стр. 61

— Ну, это уже не имеет значения. Главное, что Рашель видит в вас своего отца. Я это заподозрил сразу, а позже убедился окончательно. Детская психология отрицает смерть, вернее, не хочет её принимать как данность; она ищет любую лазейку, малейшую зацепку, чтобы оспорить её существование. А ваша встреча — с точки зрения теории вероятностей уникальное событие! — дала Рашели не только зацепку. Для неё это стало подарком судьбы, и где-то на подсознательном уровне она воспринимает вас как своего отца. Не как замену ему, вроде любимого дядюшки, не как суррогат, наподобие отчима, а как самого что ни на есть настоящего отца. — Клод Бриссо проницательно посмотрел на меня. — Я скажу вам ещё кое-что, капитан. Вы не только похожи на Жофрея внешне. Вы такой же по своему характеру, складу ума, у вас необычайно схожие голоса, мимика, жестикуляция и даже одинаковая манера управления кораблём. Если бы я верил в чудеса, то, право же, решил бы, что вы и есть Жофрей Леблан — воскресший и помолодевший лет на пять.

3

С завтрашнего дня мы, в составе своей бригады, только что переведённой с уже свободного от чужаков Марса, подключались к патрулированию Земли. Но сегодня у нашей команды была увольнительная, и каждый из нас делал, что хотел. Так, например, Лайф Сигурдсон по своему обыкновению засел за виртуальные тренажёры, оттачивая технику пилотирования современными кораблями. Хотя, надо сказать, это было излишне: как верно подметил Агаттияр ещё на пути от Звезды Дашкова до Пси Козерога, за прошедшие тысячу лет никакого качественного скачка в развитии человеческой цивилизации не произошло, и высококлассный пилот из начала XXVII века оставался таким же высококлассным пилотом и в конце века XXXVI. А Сигурдсон, безусловно, был пилотом самого высокого класса. Пилотом, что называется, от Бога. Как и я сам, замечу без ложной скромности.

Мелисса же перебрала на себя часть Ритиных обязанностей и теперь заведовала камбузом и всем бытовым хозяйством «Зари Свободы». Готовила она ничуть не хуже Риты и вообще превратила корабль в уютное гнёздышко. Поэтому до недавнего времени я искренне считал её обычной домохозяйкой, решившей попутешествовать с другом семьи на его личной яхте. Но тут я глубоко заблуждался. К моему удивлению, обнаружилось, что на самом деле Мелисса была писательницей, притом довольно популярной в свою эпоху. Она-то и в полёт отправилась ради того, чтобы набраться новых впечатлений для очередной книги.

Всё это я выяснил лишь несколько дней назад, ещё когда мы воевали в окрестностях Марса. Во время увольнительной я просто так, ради чистого интереса, сделал в станционной инфосети запрос на Лайфа Сигурдсона и Мелиссу Гарибальди, соответственно граждан Норвегии и Франции, живших на рубеже XXVI и XXVII веков. Про Лайфа ничего не нашлось, зато на запрос о Мелиссе я получил из бортовой библиотеки короткую биографическую справку, а также список из девяти романов и семи киносценариев, названия которых явственно свидетельствовали об их принадлежности к приключенческому жанру. Тогда мне стало ясно, чем занималась Мелисса, когда почти всё свободное время проводила в каюте, сидя за терминалом. Она писала — но не дневник, как я думал раньше, а новую книгу. Пользуясь своей прерогативой капитана, я, конечно, мог бы получить доступ к её текстам и прочитать их при помощи компьютерного переводчика, но совесть не позволяла мне злоупотреблять своим служебным положением для удовлетворения неуместного любопытства.

Лишь сегодня, заглянув на камбуз и застав её одну, я набрался решительности и спросил у Мелиссы, о чём она сейчас пишет. Женщина ничем не выдала своего удивления моей осведомлённостью и с улыбкой ответила:

— Сейчас я пишу правду. Впервые за всю свою жизнь я пишу одну правду и ничего, кроме правды. Ну, разве что приправленную небольшой толикой авторской фантазии, без этого не обойтись. Я ещё не решила, как будет называться роман, но начинается он на вашей родной планете Махаварше. В первой главе лётчик, мечтающий о звёздах, встречает в аэропорту девочку со звёзд. Они ещё не знают друг о друге самого главного: девочка — того, что лётчик мечтает о звёздах, а он — что она принесла эти звёзды с собой. Тем не менее, даже не зная об этом, они влюбляются друг в друга с первого взгляда — но не как мужчина и женщина, а как отец и дочь.

Я вопросительно посмотрел на неё:

— Неужели это так заметно?

Улыбка Мелиссы сделалась слегка снисходительной: — Ради Бога, Стас! Этого не заметит только слепой. Да и то вряд ли…

Из камбуза я пошёл было к Рашели, собираясь немного посидеть с ней и поболтать — всё равно о чём, мне нравилось беседовать с ней на любую тему, даже о маленьком рыжем котёнке, с которым она дружила в четырёхлетнем возрасте. К моему огорчению, девочка как раз спала, утомлённая длительной прогулкой по станции. Я не решился её будить и вместо этого направился в медсанчасть.

Как я и ожидал, Рита была там — почему-то она предпочитала лазарет своей каюте. Сидя на диване, она читала какую-то книгу и, когда я вошёл, встретила меня какой-то вымученной, немного напряжённой улыбкой.

— Ты тоже устала? — спросил я, присев рядом с ней на диван и обнял её за талию.

— Да так, немного, — рассеянно ответила она.

— Так давай отдохнём, — предложил я. — Вместе. И активно.

Я хотел было поцеловать её, но Рита проворно уклонилась и убрала мою руку со своей талии.

— Нет, дорогой, сейчас неподходящее время. Да и вообще… — она умолкла в нерешительности.

— Что «вообще»?

Рита потупила глаза.

— Ну… я думаю, что пора с этим завязывать. Терапия оказалась успешной, однако не стoит ею злоупотреблять.

— Что ты такое говоришь?! — Я поражённо уставился на неё. — Для тебя это была только терапия? Ты просто лечила меня?

Она покачала головой:

— Нет, Стас, это была не только терапия. Наши отношения значили для меня больше, гораздо больше, но… но дальше я не могу. Просто не могу.

— Чего ты не можешь? — всё ещё не понимая ничего, спросил я.

— Не могу дальше выносить ревность Рашели — тихую, затаённую, но очень лютую. Это выше моих сил. Я не хочу становиться между вами.

— О, Боже… Она что, знает о нас?

— Да, знает. Она сразу обо всём догадалась. А ты даже не заметил?

— Нет, — ошарашено пробормотал я. — Не заметил. Я думал, Рашель ничего не знает.

— Знает-знает. И ей это страшно не нравится. Она видит в тебе своего отца, а наши с тобой отношения никак не вписываются в эту картину. С её точки зрения ты изменяешь ей — с какой-то незнакомой, посторонней женщиной. Это очень ранит её.

Я откинулся на спинку дивана и закрыл ладонями лицо.

— Господи, что же делать? Ведь я… я, кажется, начинаю влюбляться в тебя. Я думал, что наконец встретил женщину, о которой мечтал всю…

— Молчи! — перебила меня Рита с мукой в голосе. — Ты встретил меня слишком поздно. Перед этим ты уже повстречал девочку, о которой мечтал многие годы. Девочку, которая воплотила в себе твой идеал дочки. А я в вашей компании оказалась третьей лишней.

— Но…

— Никаких «но», Стас. В этой ситуации нет места для компромиссов. Ты должен отказаться либо от меня, либо от Рашели. Третьего не дано.

Я посмотрел Рите в глаза. Там я увидел слёзы, боль и отчаяние. А за ними робко прятались нежность и любовь. Та самая любовь, которую я так долго искал. Наконец-то я нашёл её. Однако…

— Я не могу отказаться от Рашели, — тихо, почти шёпотом произнёс я. — Не могу…

— Да, — обречённо кивнула она. — Я это знаю.

4

На следующее утро, когда мы уже находились в предстартовой готовности, ожидая приказа отшвартоваться от станции, на связь с нами вышел сам главнокомандующий флотом, адмирал-фельдмаршал Дюбарри, и распорядился отменить старт. Меня, Шанкара, Агаттияра и Ортегу он пригласил к себе на флагман, а остальным членам нашего экипажа дал увольнительную на неопределённый срок, вплоть до особого распоряжения.