Зеркало покойника, стр. 8

Пуаро молча поднялся и с легким поклоном вручил письмо юристу.

Мистер Форбс прочел, и брови его поднялись еще выше.

— Более чем удивительное письмо, — сказал он. — Теперь я понимаю ваш вопрос. Нет, насколько мне известно, оснований для подобного письма не было.

— Сэр Жерваз не говорил вам о письме?

— Ни слова. Признаться, я нахожу странным, что он этого не сделал.

— Он привык доверять вам?

— Думаю, он мог положиться на мое мнение.

— И у вас нет никаких догадок, что в этом письме имеется в виду?

— Я бы не хотел высказывать скоропалительных гипотез.

Майор Риддл оценил утонченность его ответа.

— А теперь, мистер Форбс, может быть, расскажете нам, как сэр Жерваз распорядился своим имуществом?

— Разумеется. Не вижу для этого никаких препятствий. Своей жене сэр Жерваз оставил 6000 фунтов годового дохода от имения и один из домов по ее выбору — либо Довер-Хаус, либо городской дом в Лоундез-сквер. Еще, конечно, кое-что из недвижимости, но ничего значительного. Остальное завещано его приемной дочери Руфи. Но с условием: если она выйдет замуж, ее муж возьмет фамилию Шевени-Гор.

— А своему племяннику, мистеру Хьюго Тренту, он ничего не оставил?

— Оставил. 5000 фунтов.

— Насколько я понял, сэр Жерваз был богат?

— Невероятно богат. Кроме поместья, он имел огромное состояние. Конечно, дела его шли уже не так блестяще, как раньше. Доходы стали значительно меньше. К тому же сэр Жерваз потерял большую сумму на акциях одной компании — «Парагон Синтетик Раббер» — полковник Бьюри убедил его вложить туда большие деньги.

— Не очень мудрый совет?

Мистер Форбс вздохнул:

— Самыми большими банкротами становятся отставные военные, пустившиеся в финансовые операции. Я заметил, что они даже доверчивее вдовушек, — и этим все сказано.

— Но сии неудачные вложения капитала не слишком пагубно сказались на доходах сэра Жерваза?

— Нет-нет, не слишком. Он оставался невероятно богатым человеком.

— Когда составлено завещание?

— Два года назад.

Пуаро проронил:

— Не было ли оно немного несправедливым по отношению к племяннику сэра Жерваза, мистеру Хьюго Тренту? Он ведь, в конце концов, ближайший кровный родственник сэра Жерваза.

Мистер Форбс пожал плечами:

— Нужно учитывать кое-какие подробности из истории рода.

— А именно?

Мистер Форбс, видимо, не очень-то хотел распространяться на этот счет. И майор Риддл заверил его:

— Не подумайте, будто мы чрезмерно озабочены раскапыванием старых скандалов и тому подобного. Просто нужно понять смысл письма, которое сэр Жерваз написал мсье Пуаро.

— В отношении сэра Жерваза к племяннику нет ничего скандального, — пояснил мистер Форбс. — Просто сэр Жерваз всегда очень серьезно относился к своему положению главы рода. У него были младший брат и сестра. Брат, Энтони Шевени-Гор, погиб на войне. Сестра, Памела, вышла замуж, и сэр Жерваз не одобрил сей брак. Вернее, он считал, что она должна была спросить его одобрения и благословения до того, как выйти замуж. Семья капитана Трента казалась ему недостаточно знатной, чтобы породниться с Шевени-Горами. А Памела только смеялась над этим. В результате сэр Жерваз всегда недолюбливал своего племянника. Я думаю, именно эта нелюбовь подтолкнула его к решению взять приемного ребенка.

— А надежды иметь собственных детей у него не было?

— Нет. Через год после женитьбы родился мертвый ребенок. Врачи сказали леди Шевени-Гор, что у нее больше не будет детей. И, года два спустя, сэр Жерваз удочерил Руфь.

Пуаро поинтересовался:

— А кем была мадемуазель Руфь? Откуда они ее взяли?

— По-моему, она дочь каких-то дальних родственников.

— Так я и предполагал, — промолвил Пуаро и взглянул на стену, где висели семейные портреты. — Сразу видно, что она той же крови: нос, линия подбородка. Эти черты многократно повторяются на портретах.

— Она унаследовала и характер, — сухо подчеркнул мистер Форбс.

— Могу себе представить. И как они уживались с приемным отцом?

— Именно так, как вы себе представляете. Жестокие схватки двух характеров случались не раз. Но, по-моему, за этими ссорами скрывалась гармония.

— И все же она доставляла ему немало беспокойства?

— Постоянное беспокойство. Но, уверяю вас, это не заставило бы его покончить с собой.

— Ах, вы об этом! Нет-нет, — согласился Пуаро. — Никто не станет пускать себе пулю в лоб из-за того, что у дочери тяжелый характер! Значит, мадемуазель Руфь получит наследство! Сэр Жерваз не собирался переделать завещание?

— Хм! — мистер Форбс усмехнулся, стараясь скрыть некоторую неловкость. — Дело в том, что, приехав сюда два дня назад, я получил от сэра Жерваза распоряжение заняться составлением нового завещания.

— Ах вот как! — Майор Риддл придвинул свой стул поближе к мистеру Форбсу. — Вы нам об этом не говорили.

Мистер Форбс поспешно уточнил:

— Вы спрашивали только об условиях завещания сэра Жерваза. Я рассказал то, о чем меня спрашивали. Новое завещание даже не было окончательно составлено, а уж тем более подписано.

— А какие изменения он собирался внести? Это может подсказать нам, что занимало мысли сэра Жерваза.

— В основном все оставалось по-прежнему, но мисс Руфь Шевени-Гор получала наследство лишь в случае ее брака с мистером Хьюго Трентом.

— Ага! — воскликнул Пуаро. — Но это весьма существенная деталь.

— Я высказался против этого пункта, — продолжал мистер Форбс. — И счел своим долгом предупредить, что подобное требование можно легко оспорить. Суд не одобрит таких условий наследства. Однако сэр Жерваз настаивал.

— А если мисс Шевени-Гор или мистер Трент не согласятся с данным условием?

— Если мистер Трент не захочет жениться на мисс Шевени-Гор, наследство перейдет к ней без всяких условий. А вот если он захочет, а она откажется, тогда, напротив, — деньги получит он.

— Странное дело, — удивился майор Риддл.

Пуаро наклонился вперед, похлопав адвоката по колену:

— Но что за этим кроется? Что задумал сэр Жерваз, когда поставил такое условие? Тут должно быть что-то вполне определенное… По-моему, тут должен быть другой мужчина… мужчина, которого он не одобрял. Я думаю, мистер Форбс, вы должны знать, кто этот мужчина?

— В самом деле, мсье Пуаро, я не знаю.

— Но вы можете догадываться.

— Я никогда не строю догадок, — раздражено бросил мистер Форбс. Он снял пенсне, протер стекла шелковым носовым платком и поинтересовался: — Вы хотите узнать что-либо еще?

— В данный момент нет, — ответил Пуаро. — Во всяком случае, что касается меня.

Мистер Форбс посмотрел так, словно ответ, по его мнению, был неполным, и перевел взгляд на начальника полиции.

— Спасибо, мистер Форбс. Пожалуй, это все. Я бы хотел, если можно, побеседовать с мисс Шевени-Гор.

— Конечно. Думаю, она наверху, с леди Шевени-Гор.

— Ах да. Тогда я сначала поговорил бы с… как же его?.. С Берроузом… и с этой дамой, занимавшейся историей семьи.

— Они в библиотеке. Я им скажу.

— Тяжелая это работа, — сказал майор Риддл, когда адвокат вышел из комнаты. — Выуживание информации у старомодных служителей закона требует определенных усилий. По-моему, все дело крутится вокруг девицы.

— Да, похоже.

— А вот и Берроуз.

Годфри Берроз обладал приятной наружностью человека, готового к услугам. Его улыбка, благоразумно смягченная печалью, лишь слегка открывала зубы. Улыбка была скорее дежурная, чем искренняя.

— Итак, мистер Берроуз, мы хотим задать вам несколько вопросов.

— Пожалуйста, майор Риддл. Как вам угодно.

— Ну, первое и самое главное. Проще говоря, что вы думаете о самоубийстве сэра Жерваза?

— Абсолютно ничего. Это было для меня сильнейшим потрясением.

— Вы слышали выстрел?

— Нет. Помнится, в тот момент я находился в библиотеке. Я спустился довольно рано и прошел в библиотеку посмотреть интересовавшие меня книги. Библиотека и кабинет расположены в противоположных крыльях дома, так что я не мог ничего слышать.