Чуффеттино, стр. 4
Произнося эту тираду, Джино то и дело поворачивал голову по направлению к скамейке и поводил носом.
— Что с тобой? — спросил Чуффеттино. — Ты точно что-то нюхаешь?
— Мне кажется, что я слышу какой-то особенный запах?..
Чуффеттино засмеялся.
— Это ты наверно чувствуешь запах жареного мяса с бобами, которое принесла тетушка Менике.
— Дурачина ты несчастный! Какое тут мясо! Пахнет капустой!
— Еще что! Капуста! просто — жареное мясо!
— Нет — капуста!
— Мясо!
— Посмотрим! Хочешь?
— Посмотрим.
Мальчики встали, подошли к скамейке и приподняли крышку на одной из тарелок.
— Ну что, дурачина? Видел? Картофель вареный в соусе.
— А посмотрим, что в другой тарелке.
— Ладно. Посмотрим.
В другой тарелке оказался кусок жареного мяса с чечевицей, и кусок такой аппетитный, так хорошо поджаренный! Он точно манил к себе, точно говорил: «Да скушайте же меня, пожалуйста! Скушайте!».
Глава четвертая, в которой Чуффеттино и Джино съедают ужин Теодора и хотят зажарить кошку кузнеца
— Курьезно, — сказал Джино после минутного молчания. — Когда смотришь на это жаркое, так вот близко, как сейчас смотрю я, его чувствуется, что оно пересолено!
— А по-моему, так оно чересчур пресно.
— Нет, — пересолено!
— Пресно. Уверяю тебя.
— Попробуем. Хочешь?
— Этого еще только не доставало. Если мы его съедим, то что же останется дядюшке Теодору?
— Да, ведь, мы только немножко попробуем.
— А если он все-таки заметит?
— Ну, как хочешь. Я бы все-таки думал, что лучше попробовать?
— Папа всегда говорит, что чужие вещи трогать не следует.
— Твой папа человек, конечно, хороший, но у него в голове большая путаница. Лучше послушайся меня.
— Нет! Нет! Ни за что. Не хочу.
— До свиданья в таком случал. Пойду любоваться на ракеты. Могу себе представить, как это будет красиво!
— Прощай. Желаю тебе веселиться.
Джино переступил уже порог кузницы. Чуффеттино его остановил.
— Так ты все еще думаешь, что жаркое пересолено? — спросил он.
— Я в этом уверен.
— Да? Мне-то это безразлично, конечно… Так ты что говорить про фейерверк?
— Что ракет куплено на целые четыре сольдо.
— И пустят их все сразу?
— Все сразу.
— Да! Можно себе представить, что это будет за прелесть!.. Ну, все равно, прощай, Джино! До завтра.
Чуффеттино вздохнул. Вздох его был длинный, длинный. С целую милю, по крайней мере. Джино прошел уже несколько шагов, как его приятель опять его окликнул:
— Подожди, Джино… Скажи… а что, много детей идут отсюда на этот фейерверк?
— Все, сколько только их есть в Коччапелато. Все решительно! — ответил Джино, возвращаясь и снова входя в кузницу. Там ведь будет на что посмотреть и о чем потом порассказать!
— А, знаешь, маленький кусочек жаркого я бы, пожалуй, попробовал. Только самый маленький…
— Чорт возьми! Конечно же, самый маленький. Это само собой разумеется… а ты только никогда не забывай, что, если твой друг, твой настоящий друг дает тебе какой-нибудь совет, то надо его слушать. Советы родителей — дело другое. Они всегда эгоистичны. Но советы друзей — никогда.
— Ты говоришь: советы родителей эгоистичны?
— Ну да, конечно! Родителям выгодно, чтобы мы их слушались и были бы хорошими. Понимаешь?
— Тираны! — проворчал Чуффеттино, придвигаясь к тарелке с жарким.
— Враги, недоступные чувству жалости, — подтвердил Джино, следуя за приятелем.
— Кто же попробует первый? — спросил Чуффеттино.
— Я, конечно. Я старше тебя и потому имею право на известные преимущества, — ответил с достоинством Джино.
— Мне не хочется тебя огорчать, но я должен сказать, что попробую сначала я.
— Ни в каком случае!
— Посмотрим.
С этими словами наш герой быстрым движеньем схватил кусок жаркого и засунул его себе в рот. Его приятель немедленно последовал его примеру и, схватив другой кусок, проглотил его, даже не разжевав, как это делают иногда собаки.
Не желая оставаться в долгу и не имея возможности схватить еще мяса, — его уже больше не было, — Чуффеттино загреб рукой всю чечевицу и собирался засунуть ее в рот, когда Джино неожиданно ударил его по руке, и вся чечевица очутилась на полу.
— Что ты делаешь! Все просыпал! Дурак!! — воскликнул с раздражением Джино.
— Что?!? Это ты мне?!
— Конечно, — тебе. Дурак и разиня!
— А! В таком случае — подожди же.
Мальчишки схватились и начали угощать друг друга тумаками и пинками. После десятиминутного сражения приятели разошлись: Чуффеттино — с распухшим носом и подбитым глазом, а Джино — с расцарапанным ухом и бровью, похожей на пестрый фонарь. Сведя таким образом счеты и не оставшись друг перед другом в долгу, им ничего больше не оставалось, как помириться, что они, ни минуты не задумываясь, и сделали. Подав друг другу руку, они обнялись, поцеловались и поклялись никогда больше не ссориться.
— В конце концов ты, пожалуй, был прав, — сказал Чуффеттино, приближаясь к тарелке, в которой был картофель. — Жаркое, правда, было немножко пересолено… Надо теперь посмотреть…
— Верно! Мне как раз то же самое пришло сейчас в голову: нужно попробовать картофель!..
— Да… Только, что мы будем делать, если дядюшке Теодору ничего не останется на ужин?
— Скажешь, что без него заходила его жена и что она решила ужина сегодня не готовить.
— Нет, это — нельзя: он узнает… Лучше приготовим ему что-нибудь потом сами.
— Отлично! У меня как раз явилась сейчас блестящая мысль… Твоему хозяину мы сейчас зажарим кошку.
— Кошку?
— Ну, конечно. Мясо кошки, как две капли воды, похоже на мясо зайца. Я это отлично знаю потому, что мой отец всегда подает своим посетителям жареных кошек, говоря, что «вот вам заяц, которого я накануне сам застрелил на охоте».
— А где же мы ее возьмем — сейчас — кошку?
— Надо поискать. Найдем.
— Знаешь что? Возьмем хозяйскую кошку. Она сейчас была здесь, в кузнице.
— Отлично… Кись, кись, кись!
— Не идет. Не хочет! Но все равно, я ее разыщу. А ты тем временем разведи в печке огонь.
Чуффеттино кошку разыскал, но поймать ее было не легко. Предчувствуя, какая опасность ей угрожала, она делала невероятные прыжки, пряталась во все темные углы, выскакивала оттуда, когда этого всего меньше можно было ожидать, и, как безумная, носилась по всей кузнице. Тем временем Джино, стараясь изо всех сил поскорее раздуть огонь, оборвал веревку мехов, потом, чтобы лучше разгорелись щепки, наложил в печку целую охапку журналов и книг, — все, что было в кузнице (дядюшка Теодор любил слыть за интеллигентного, интересующегося литературой человека), а когда они загорелись, немедленно залил их водой, так как ему показалось, что огонь чересчур велик. Чуффеттино, продолжая гоняться за кошкой, ронял все, что только ни попадалось ему под ноги: столы, стулья, скамейки. Наконец, желая вытащить кошку из-под шкапчика с посудой, куда ей удалось спрятаться, он свалил этот шкапчик со всеми находившимися в нем стаканами и бутылками. Вы представляете себе, что получилось? Все стаканы, графины, рюмки — все разбилось вдребезги! Разгром получился полный. Пользуясь общим смятением, кошка, улучив удобный момент, выскочила вон из дверей и помчалась к площади. Увидя это, наш герой совсем потерял голову, и, бросив все в кузнице, как безумный кинулся за ней в погоню. Через момент его настиг и Джино. И вот оба друга, как сорвавшиеся с цепи бесенята, мчатся за кошкой! Они мчатся все дальше и дальше, по крутым извилистым тропинкам, вон из Коччапелато по направлению к большому, темному лесу, мчатся, окруженные прозрачным сумраком наступающей теплой лунной ночи.
