Помни обо мне, стр. 33
— А вы не давайте, Вартан Степанович, — посоветовал Венька. — Тузикова доберется на тракторе.
— Ты не знаешь Тузикову, — мрачно сказал Гевондян. — В прошлом году она разбила на аэродроме счеты.
Но Юра видел, Гевондян поддается на уговоры.
— Когда? — спросил он.
— Завтра, — сказал Венька.
— Завтра не могу, — сказал Гевондян. — Послезавтра.
— Не торгуйтесь, Вартан Степанович, — укоризненно произнес Венька. — Завтра, послезавтра — какая разница!
— Вам приходилось спасать людей? — воскликнул Юра. — Послезавтра может быть поздно! Тут вопрос жизни и смерти…
— Не разъясняй мне разницу между жизнью и смертью, очень тебя прошу, — сказал Гевондян. — Вертолет нужен всем, а Гевондян один.
Он замолчал, и Венька дернул Юру за руку, чтобы тот не перебивал Гевондяна.
— Ладно, — наконец изрек тот. — Пусть завтра. А кто полетит?
— Я, — сказал Юра.
— Нет, — сказал Венька. — Полечу я.
— Как это ты? — сказал Юра. — Это касается лично меня.
— Это касается не только лично тебя, а лично всех, — сказал Венька. — Что лично ты увидишь с вертолета?
— Ты летал когда-нибудь над тайгой? — в свою очередь, поинтересовался Гевондян.
— Нет, — сказал Юра.
— И не надо, — сказал Гевондян. — Полетит он… — и указал на Веньку. — Он может сосчитать, сколько шишек лежит под каждой сосной. А ты?
Назавтра Гевондян и Венька вылетели на поиски.
Они бороздили небо во всех направлениях, напряженно всматриваясь в каждый лужок, в каждую горку, в каждый овражек. Ничего не привлекало внимания.
Как вдруг Венька увидел…
— Вартан Степанович!
— Спокойно.
— Вижу!
— Что?
— Корову!
Да, на глухом лесном склоне паслась корова. Поблизости никакого жилья. Однако корова не могли очутиться в лесной пустыне сама по себе.
Гевондян опустился пониже.
Два продолговатых строения, замаскированные травой, и над одним легкий дымок, который вот-вот рассеется в воздухе.
— По-видимому, ты прав, — сказал Гевондян. — Корова — это немаловажный фактор.
Венька знал эти места, но записал все координаты.
Петя и обиженный Юра ждали возвращения вертолета на аэродроме. Услышали приближающийся рокот, выбежали из домика.
— Ну как? — закричал Петя навстречу Веньке. — Нашли?
— Нашли! — торжествующе крикнул тот.
— Кого? — с замиранием сердца спросил Юра. — Кого вы видели?
— Корову, — серьезно сказал Венька. — Самую доподлинную корову.
СВИДАНИЕ
— Сделаем крюк, минуем заимку Душкина, — командовал Венька, шагая во главе экспедиции. — Лучше десять-пятнадцать километров лишка, чем спугнуть пуганых.
Лида и Венька собирались в путь не так быстро, как хотелось Юре и Пете. Подобрали кое-какой инвентарь, топорики, таганок, кастрюлю, запаслись Салом, крупой, отнеслись к делу со всей серьезностью бывалых людей.
— Знаешь, куда идти? — обратилась перед выходом Лида к Веньке.
— Спрашиваешь! — гордо откликнулся тот. — Местонахождение божьих людей зафиксировано с точностью километр в сантиметре.
Вышли под вечер. Тоже предосторожность со стороны Веньки: «Если кто из их братии околачивается в Тавде, пусть лучше не видит туристов».
Вообще решили не останавливаться ни в деревнях, ни у лесников, чтобы незамеченными добраться до цели.
Переночевали в лесу под Тавдой, шли целый день, и, как Венька ни уверял, что идут наилучшим курсом, пришлось заночевать вторично.
Зато на третий день Венька уже к обеду начал проявлять признаки беспокойства.
— Внимание! Чем ближе цель, тем крепче должны быть нервы.
Невольно ускорили шаг. Под ногами мягко похрустывала хвоя. Шли в гору.
— Тихо, — скомандовал Венька. — Привал.
— Какой там привал! — запротестовала даже благоразумная Лида. — Теперь до конца…
— В том-то и дело, что уже конец, — перебил Венька. — За увалом обетованная земля.
— Неужели… дошли?
— Потому-то и предлагаю стреножить коней. По моим подсчетам, километра полтора. Дальше я двинусь один.
— Почему? — обиделся Петя. — Мы тоже…
— Ни в коем случае. — Лида опустилась на землю. — На разведку идет один Венька. Даже среди лесников он славится как следопыт. Все осмотрит, доложит, а тогда уж решим, как поступать дальше.
Венька скинул с плеча рюкзак, сбросил телогрейку и исчез за деревьями.
— Отдыхать!
Развести костер Лида не позволила, пообедали всухомятку. Лида посоветовала поспать, но никто не заснул, все ждали Веньку.
Уже смеркалось, когда он вернулся из рекогносцировки.
— Все в порядке, — объявил он. — Полная кошелка стариков обоего пола. Но кроме них… несколько хорошеньких девочек. Скрываются в халупы при малейшем подозрительном звуке. Вам, конечно, понятно, что подразумеваются не певчие птички, а самолеты. Оценивая положение на фронте и принимая во внимание превосходящие силы противника, полагаю, что открытое нападение на лагерь успехом не увенчается. Мой наметанный глаз определил соотношение сил шесть к одному…
— Перестань балаганить, — остановила Лида Веньку. — Обедай, и будем решать, что предпринять дальше.
Однако Юра отверг все решения. Прежде всего необходимо узнать, находится ли в этом заповеднике Таня. Юра должен отправиться вместе с Венькой и хотя бы издали увидеть его обитателей. Если Таня среди них, на что Юра очень надеялся, прежде чем что-либо предпринимать, он должен с ней встретиться.
Ему не терпелось немедля подкрасться к обители, но Лида не разрешила отходить ночью от бивуака.
Юра и Венька отправились туда с первыми утренними лучами.
На этот раз Юре не пришлось долго мучиться, он сразу нашел Таню среди девушек, сновавших взад-вперед меж построек.
Он нашел ее и не мог допустить, чтобы Таню опять увели у него на глазах!
— Чем крепче нервы, тем ближе цель, — наставительно повторил Венька, заметив состояние Юры.
Они внимательно наблюдали. Девушки кололи дрова, кухарничали, бегали за водой к ручью. Самым подходящим местом для свидания и был берег ручья.
Так и порешили: сесть в засаду, а когда Таня спустится за водой, перед ней появится Юра.
Невидимая птаха все высвистывала и высвистывала одну и ту же протяжную ноту. Начинался утренний розовый пожар. Лес наполнился необычным светом. Все происходило как в сказке. Холодок пробежал у Юры за плечами, и он подумал, что, как сказочный принц, он должен преодолеть все препятствия и разбудить спящую красавицу.
С трудом верилось, что он посреди уральской тайги и в такой чащобе, куда редко и только в чрезвычайных обстоятельствах забредают люди, — такой солнечный наступал мягкий и радостный рассвет. Деревья стояли удивительно неподвижно, на листве поблескивали капли росы, все оживленнее щебетали птицы, и лишь ручей журчал неутомимо и осторожно, как ночью. Розовые блики сменились желтыми, небо поголубело, ветерок зашелестел листвой, и все залил мягкий белый свет: и прогалину в нехоженом лесу, и откос, поросший ярко-зеленой травой, и песчаное русло узкого ручейка, выбегающего из-под зеленовато-черной коряги.
Тихо вокруг… И вдруг пичуга, что так неутомимо высвистывала в течение всего рассвета свою однотонную песню, захлебнулась и смолкла.
— Тс-с-с-с, — подала Лида сигнал тревоги.
Шепот слился с шелестом ветра, но мальчики сразу уловили в этом шелесте оттенок тревоги и еще неподвижнее замерли на своих постах.
Пичуга смолкла, послышались голоса. Негромкие и звонкие. Точно ручей заговорил веселей и нетерпеливей.
У Юры замерло сердце. Он не мог ошибиться. Год, нет, больше года не слышал он ее голоса. Но он не мог ошибиться…
Две девушки в черных платочках с ведрами в руках пробирались из-за деревьев к ручью.
Как же она похудела! Только глаза все те же…
Девушки спустились к ручью. Таня рукой отвела листья папоротника. Ручей выбил как бы ступеньку, вода падала с небольшого уступа, и Таня подставила под струю ведро.