Двадцатые годы, стр. 127
22
Не находилось времени обсудить вопрос: будет ли и, если будет, то какой, семья в коммунистическом обществе. То батраков приходилось трудоустраивать, то налаживать занятия в школах, учителя не справлялись со всеми навалившимися на них обязанностями, то проводить с призывниками разъяснительную работу, то вести учет земельных угодий и урожайности: и земотделу, и военкомату, и прежде всего уездному комитету партии, — тут было не до отвлеченных споров о семье, множество повседневных практических дел не позволяло комсомольским работникам уделять внимание вопросам, представлявшим пока что только теоретический интерес, поскольку никто из работников укомола обзаводиться семьей еще не собирался.
И все же вопросом этим пришлось заинтересоваться, его ставила сама жизнь, Даша Чевырева ставила, не за горами время, когда окружающие Ознобишина девчонки и мальчишки переженятся, и всем им придется подумать, как устроить свой быт, заняться не только самовоспитанием, но и воспитанием собственных детей.
Слава спустился по деревянным ступенькам в нижний этаж общежития — здесь комнаты потемней и потесней, однако чище и уютнее, Эмма Артуровна редко заглядывала на нижнюю половину дома, и ее обитатели сами заботились о своем быте, — и постучал в дверь к Вержбловской; не очень-то он расположен к Фране, но в данном случае нелишне побеседовать с ней: что же такое семья.
— Войдите!
Чем она занималась? Как сидела на кровати, так и не встала.
Она смутилась, увидев Славу, подогнула ногу, обдернула юбку.
Розовое пикейное одеяло, комодик откуда-то достала с бронзовыми гирляндами, должно быть из помещичьих трофеев, что свалены на складе жилищно-коммунального отдела, зеркало на столике украшено бантами из марли, марлю она, конечно, выпросила в аптеке, в глиняном горшочке, в деревне в такие сметану наливают, букет бумажных цветов…
— Можно?
— Я рада тебе… Слава.
Как это у нее хорошо получается: «Сла-а-ва»… Протяжно и нежно.
— Хочу с тобой посоветоваться. По женскому, что ли, вопросу.
— Садись.
Она подвигается на кровати, освобождая место, однако Слава присаживается на краешек табуретки.
— Скажи, Франя, ты читала книжку 6 том, какая будет семья?
Она вновь удивлена:
— Семья?
— Какая семья будет в коммунистическом обществе? Мне говорила об этой книжке Дарка Чевырева. Ей в женотделе дали.
— Ах… — На мгновение Франя задумывается. — Ну, конечно, читала!
Слава не уверен, что Франя читала, но она ни за что не признается.
— А какая семья будет в коммунистическом обществе?
— А почему это тебя интересует? — вопросом на вопрос отвечает Франя.
Слава смущен.
— Это же всех интересует. Все мы когда-нибудь поженимся. Актуальная тема. Вот я и хотел тебя спросить, как ты представляешь себе семейные отношения при коммунизме?
Лицо Франи заливает краска, бог знает что ей подумалось!
— Ну, я не знаю… Будет полная свобода, — начинает Франя. — Не будут венчаться, никто даже знать не будет, что кто-то поженился, может быть, муж и жена будут жить даже на разных квартирах…
— А дети? — спрашивает Слава.
— Дети? — Франя краснеет еще больше и опять на мгновение задумывается. — Детей вообще не будет!
— То есть как не будет?
— А зачем дети? — запальчиво спрашивает Франя.
— Но ведь человечество должно же как-то продолжаться?
— Ах человечество…
Она опять размышляет.
«Дура, — думает Слава. — Добьешься от нее толку!»
— Детей будут родить по очереди и воспитывать в детских садах…
Вот все проблемы и решены!
— Я к тебе вот по какому делу, — говорит Слава. — Возьми-ка еще раз эту книжку в женотделе. Вопрос интересует молодежь. Особенно переростков. Устроим в клубе диспут на тему о том, какая должна быть семья в коммунистическом обществе, и ты сделаешь доклад.
Франя разочарована, кажется, она придала вопросам Славы иной смысл.
— Какой из меня докладчик?
— Все мы плохие докладчики, — соглашается Слава, хотя сам о себе так не думает. — Учись выступать — это тебе официальное поручение. Учти!
Слава на работе шутить не любит, это Фране известно, и ей придется учесть…
— Так что готовься.
Поскольку диспут объявлен и докладчик назначен, Слава заходит в женотдел.
— Вы там давали какую-то книжечку Чевыревой. Секретарю Дросковского волкомола. Что-то там о семье. Не можете ли и мне дать?
Ему охотно дают, в женотделе полно этих брошюр, Слава берет несколько экземпляров, благодарит и уходит.
«А.Коллонтай. Семья и коммунистическое общество».
Он собирается выступить на диспуте, поэтому вечером садится за стол, берет тетрадь, карандаш, делает для себя выписки.
«Какая уж это семейная жизнь, когда жена-мать на работе хотя бы восемь, а с дорогой и все десять часов!»
«Ну и что из того? Мама ходила на работу, — думает Слава, — и воспитывала нас…»
«Семья перестает быть необходимостью как для самих членов семьи, так и для государства…»
Почему? Маленькая сейчас у Славы семья, только мама и Петя, а все равно ему тепло при одной мысли, что есть у него семья…
«Или это пережиток, — думает Слава, — и не нужно мне ни мамы, ни Пети?…»
И какая же ерунда дальше:
«Считалось, что семья воспитывает детей. Но разве это так? Воспитывает пролетарских детей улица…»
Ерунда! Нет ничего крепче рабочих семей, и какие отличные люди выходят из этих семей! Ленин тоже рос в семье, иначе он не стал бы таким хорошим человеком…
И что же автор брошюрки советует дальше?
«На месте прежней семьи вырастает новая форма общения между мужчиной и женщиной: товарищеский и сердечный союз двух свободных и самостоятельных, зарабатывающих, равноправных членов коммунистического общества… Свободный, но крепкий своим товарищеским духом союз мужчины и женщины вместо небольшой семьи прошлого… Пусть же не тоскуют женщины рабочего класса о том, что семья обречена на разрушение…»
И дальше:
«Сознательная работница-мать должна дорасти до того, чтобы не делать разницы между твоими и моими, а помнить, что есть лишь наши дети, дети коммунистической трудовой России… На месте узкой любви матери только к своему ребенку должна вырасти любовь матерей ко всем детям великой трудовой семьи… Вырастет большая всемирная трудовая семья… Вот какую форму должно будет принять в коммунистическом строе общение между мужчиной и женщиной. Но именно эта форма гарантирует человечеству расцвет радостей свободной любви…»
Чудовищно! Даже собаки не обмениваются щенками!
"Моя мама, — думает Слава, — очень хорошая женщина, и к тому же она еще учительница, она любит своих учеников, и все-таки я и Петя для нее самые дорогие и близкие. А как же иначе? Ведь это она нас вырастила и воспитала. Многое помогло мне стать коммунистом, но ведь и мама тоже помогла…
Нет, что-то не то! Даша Чевырева умнее рассуждает, чем эта Коллонтай…"
Неправота Коллонтай становится ему очевидной. Он вспоминает доклад Шабунина о Десятом съезде партии. Ведь эта же самая Коллонтай выступала на съезде против Ленина, это она утверждала, что пролетариат влачит в Советской России «позорно-жалкое существование», это она пыталась опорочить Ленина в глазах рабочих, а теперь пытается лишить работниц всяких нравственных основ…
«Нет, такая мораль нам не нужна, — думает Слава. — Это не коммунистическая мораль…»
Утром Ознобишина вызвал Кузнецов.
Слава пришел к нему с книжкой Коллонтай в руках.
— Что это вы за диспут затеяли?
— О семье, — объяснил Слава. — Какая семья будет в коммунистическом обществе.
— О семье! — Кузнецов поджал губы. — Самое время! Скоро налог собирать, а вы об отвлеченных материях…
— На собраниях часто задают вопросы на эту тему.
Кузнецов насмешливо смотрел на Славу.
— И что же ты скажешь о семье?
— Не знаю, — честно признался Слава. — В общем-то я за семью, хотя в книжке совсем обратное.