Волки и овцы, стр. 20

Явление десятое

Лыняев, Глафира, Беркутов, Купавина, потом лакей.

Беркутов. Что я вижу? Друг мой!

Купавина. Михайло Борисыч, Михайло Борисыч! Вот вы какой! Ах, притворщик!

Лыняев (сквозь слезы). Ну, что ж! Ну, я женюсь.

Входит лакей.

Лакей. Глафира Алексеевна, лошади готовы.

Глафира. Ах, и люди тут! Что вы со мной сделали? Что теперь Меропа Давыдовна?..

Купавина. Ах, бедная! Ты останься у меня!

Беркутов. Не беспокойтесь! Я завтра утром буду у Меропы Давыдовны, я ей объясню все.

Лыняев (чуть не плача). Ну, что ж, я женюсь. Ты так и скажи, пожалуйста! Скажи, что я женюсь.

Действие пятое

Лица

Мурзавецкая.

Мурзавецкий.

Чугунов.

Беркутов.

Купавина.

Анфуса.

Глафира.

Лыняев.

Павлин.

Декорация первого действия.

Явление первое

Павлин, входит Чугунов.

Чугунов. Здравствуй, Павлинушка!

Павлин. Здравствуйте, сударь! Немножко раненько пожаловали.

Чугунов. Так приказано. Дай-ка табачку-то!

Павлин (подавая табакерку). Извольте, сударь.

Чугунов. Встали?

Павлин. Сели чай кушать. Да вот они сами изволят.

Входит Мурзавецкая. Павлин уходит.

Явление второе

Мурзавецкая, Чугунов.

Мурзавецкая. А, ты здесь уж? Здравствуй!

Чугунов. Здравствуйте, матушка Меропа Давыдовна! Как почивать изволили?

Мурзавецкая (садясь). Ничего. Садись!

Чугунов садится.

Гнать бы мне тебя надо было.

Чугунов. За что же, матушка?

Мурзавецкая. Просим Бога избавить нас от лукавого; а лукавый-то ведь — это ты.

Чугунов. Где уж мне, благодетельница! Умишка на такую должность не хватит. Мне бы только вам уметь угодить, с меня и довольно.

Мурзавецкая. Письмо получила.

Чугунов. Слушаю-с.

Мурзавецкая. Приедет сегодня Несмеяна-то царевна, испугалась.

Чугунов. Чай, простите?

Мурзавецкая. Нет, отомщу, отомщу. Грех на душу возьму, а отомщу! (Стучит костылем.)

Чугунов. Чем отомстить-то? Все только грозите. А кто нынче угрозы-то боится?

Мурзавецкая. Твое дело дьявольства-то придумывать! Что у тебя на уме, сказывай!

Чугунов. Что сказывать-то, коли сердитесь.

Мурзавецкая. Нет, говори! Ты знаешь, я упряма: уж коли приказываю, так говори!

Чугунов. Как вам угодно, а, по-моему, простить нельзя-с. Против благодетельницы своей да такая насмешка!

Мурзавецкая. Да, да, вот!

Чугунов. Вы кто у нас в губернии-то? Каков бы ни был Аполлон Викторыч, да он ваш племянник. Легко сказать, племянник Меропы Давыдовны! Много ль таких-то особ.

Мурзавецкая. Ну вот, поди ж ты, какая герцогиня нашлась.

Чугунов. Сама приглашала; вы тут дожидаетесь ответу, беспокоитесь, а там его лакеи чуть не в шею.

Мурзавецкая. Да, да. (Громко.) Аполлон, поди сюда.

Чугунов. На что похоже, помилуйте!

Входит Мурзавецкий, одет по-охотничьи, в руках ружье.

Явление третье

Мурзавецкая, Чугунов, Мурзавецкий.

Мурзавецкая. Ты куда это?

Мурзавецкий. Вальдшнепы показались по садам, перебить надо.

Мурзавецкая. Купавина тебя сама приглашала?

Мурзавецкий. Сама, ма тант; я вам тогда говорил.

Мурзавецкая. Да, может быть, так, мимоходом?

Мурзавецкий. Мимоходом? Так на шею и бросается; уж я ее останавливал, говорил: лесe, нехорошо!

Чугунов. Вот, вот она какая!

Мурзавецкая. Может быть, Аполлон и лжет, а все же хоть что-нибудь есть и правды.

Мурзавецкий. Все правда, ма тант.

Мурзавецкая. Ну, а дальше что?

Мурзавецкий. А дальше — малёр. Мало того, что не пустила, а еще поставила засаду из лакеев. И если бы не мой Тамерлан — ну, адьё, мон плезир! Только бы вы меня и видели, ма тант. Лев, а не собака: того за горло, другого за горло, ну и разбежались, и я жив. Собака — друг. (Свищет.) Тамерлан, иси! Друг единственный![ 22]

Мурзавецкая. Не надо, не надо, оглушил. Ступай!

Мурзавецкий уходит в переднюю.

Явление четвертое

Мурзавецкая, Чугунов, потом Павлин.

Мурзавецкая. Что ж это такое, Вукол, а?

Чугунов (нюхая табак). Насмешка.

Мурзавецкая. Над кем?

Чугунов. Над вами, видимое дело.

Мурзавецкая. Отмстить-то ей я отомщу, уж найду случай, не умру без того; да мне бы теперь-то зло сорвать дороже всего.

Чугунов. Надо теперь, что откладывать! Еще забудете, пожалуй.

Мурзавецкая. Не забуду я, милый, не забуду никогда!

Чугунов. Они теперь, чай, смеются с Лыняевым.

Мурзавецкая. Да что ты меня дразнишь-то, сутяга! За тем, что ли, я тебя позвала-то?

Чугунов. Чем я вас дразню? Сами знаете, что смеются.

Мурзавецкая. Молодая бабенка, и ума-то не важного, смеется над нами, как над дураками; а мы с тобой, старые умники, сидим да ничего сделать ей не можем.

Чугунов. Все можно сделать, все.

Мурзавецкая. Да что? Пусть приедет, да прощенья просит, вот что мне нужно!

Чугунов. И это можно.

Мурзавецкая (стуча костылем). Хвастаешь, хвастаешь, приказная крыса!

Чугунов. На коленях будет стоять.

Мурзавецкая. Говорю, не дразни! Костылем ведь тебя!

Чугунов. Спасибо скажете, а не то, что костылем.

Мурзавецкая. Ну, бес воплощенный, что у тебя за каверзы, говори!

Чугунов (вынимая бумагу). А вот покажите-ка ей, пусть посмотрит!

Мурзавецкая (взяв бумагу). Что это? Письмо к Аполлону.

Чугунов. Извольте прочитать.

Мурзавецкая (читает). «Милостивый государь, Аполлон Викторыч! По делам моим с покойным родителем вашим, остался я должен ему в разное время тысяч до тридцати, что вы можете усмотреть из конторских книг и счетов, если таковые сохранились. Но весьма может быть, что, по известной небрежности вашего родителя, в его бумагах не осталось никаких следов моего долга. Я нисколько не желаю скрывать оный и лишать вас удовлетворения, на каковой конец и прилагаю при сем узаконенной формы документ…». Так ты вот что придумал! А про Сибирь-то забыл?

Чугунов. Да что за пропасть! Только и слышу от всех, что Сибирь да Сибирь.

Мурзавецкая. Дела твои, милый, такие; оттого и слышать тебе часто приходится.

Чугунов (вынув из кармана векселя). Вот и векселя!

Мурзавецкая. Готово уж? Нет, Вукол, в тебе дьявол сидит. Как вас, скариотов, земля терпит? А что за книга это у тебя?