Жрец Лейлы, стр. 103
А теперь он заманивал меня. И я пришел.
Он сидел на большом валуне спиной ко мне и перебирал струны гитары. Чем-то в этот момент он мне живо напомнил Сигана. Какая-то удивительная пронзительно-печальная мелодия рвалась со струн.
—
Ты все-таки пришел, — заметил он, не поворачиваясь.
—
Ты позвал, — пожал я плечами и сел рядом. И вспомнил, что если у Дэвида были золотые глаза, то надо сильно приглядеться к глазам барда, чтобы увидеть, что под таким же золотом скрывается самый настоящий янтарь, в котором можно увязнуть, подобно какому-нибудь неосторожному насекомому.
—
Ты увидел…
Я молча кивнул.
Бард покосился на меня:
—
Почему промолчал?
—
А что это даст? Но по крайней мере теперь я знаю, почему
исчез Ролани-Бард. Эта тайна будет греть мне душу, если, ко
нечно, ты не собираешься меня избавить от воспоминания о том, что я рассмотрел на дне твоих глаз.
Он тихо рассмеялся:
—
Нет. Раз ты смог узреть, значит, так и надо. Видеть подобных себе дано лишь тем, кто рано или поздно окажется в таком же положении. Тебе предстоит длинный, выматывающий и необычный путь, маленький жрец Лейлы…
—
Почему же я увидел в твоих глазах его окончание? — поинтересовался я, ежась как от холода, хотя светило солнце.
—
Потому, что ты стоишь в самом начале пути и тебе кажется концом то, что может стать началом нового витка. Ты совсем не случайно оказался здесь, юный жрец… — Он вздохнул и положил ладонь на струны. Его взгляд был серьезен.
— Я… Однажды моя служба Лейле закончится?
Он внимательно посмотрел на меня. Потом пожал плечами:
—
Однажды приходит к своему концу все. А сколько пройдет времени, знает лишь одна судьба, жрец. Тебе сейчас сложно понять, да ты и не хочешь ничего понимать. Просто прими к сведению то, что ты увидел, и сохрани это. Когда понадобится, ты воспользуешься полученным знанием.
Я медленно кивнул… А потом все-таки спросил:
—
Каково это, служить силе, которая неизмеримо выше, чем боги?
Слабая улыбка скользнула по губам барда.
—
Ты задаешь вопросы, ответы на которые ты сам сможешь получить… Но очень не скоро.
—
Хорошо, — снова кивнул я… — Зачем
во площенному
Безумию
этот фарс с битвами?
И снова загадочная
улыбка
.
—
Тебе твоя богиня часто
объясняет мотивы своих поступков? — Я
отрицательно покачал
головой.
—
Почему
же ты думаешь,
что меня
посвящают
больше?
Мне отчего-то
стало стыдно,
как
будто я снова стал мальчишкой и что-то не понимаю в словах мамы.
Ролани
хмыкнул и прикоснулся к струнам:
—
Давай-ка я
лучше спою тебе. Ты же слышал, что я могу
спеть о любом
человеке или боге… О ком бы ты хотел услышать
сейчас?
И я
поднял голову:
—
О тебе.
— Никто никогда не просил меня о таком, — задумчиво произнес Ролани. — Но… я тебя понимаю. Я спою тебе о себе, лорд Лилиан. Когда еще мне представится такая возможность.
Некоторое время он сидел, задумчиво вглядываясь в пространство, а потом скользнул пальцами по струнам.
Лейла великая и прекрасная! Когда в Мигаре я танцевал свой танец со смертью, я делал это не только телом, но и душой. И музыка, которую слышали тогда на площади, была музыкой моей души. Ролани так пел, как я тогда танцевал, единственный раз в своей жизни.
Я слышал слова его песни. Но не мог запомнить ни строчки, он пел, а пространство растворяло тебя в его песне, заставляя слышать не ушами, а погружаться в песню. Это была его жизнь: от самого своего рождения до нашей с ним сегодняшней встречи здесь и сейчас. Я ее не видел и не слышал, я ее
чувствовал.
И еще долго, после того как затихла мелодия и замолчал его голос, я лежал в траве, комкая стебли цветов, попавших под руки. А невидящие глаза пытались рассмотреть небо.
— Еще никто на Эмире не слушал меня так. — Его голос вплелся в пространство. — Спасибо, маленький жрец. Я очень надеюсь, что на том повороте Жизни, который ты увидел в моих глазах, мы снова с тобой встретимся.
Я заставил себя сесть.
— Вы величайший из бардов, — тихо сказал я ему. Затем осторожно поднялся на ноги и ушел.
Кирилл встретил меня у самой границы лагеря. Его глаза сияли, и я невольно выпрямился, чувствуя, как прихожу в себя.
— Ли! Лорд Эрик сказал, что видел маленького лорда Дэвида! Можно мне тоже посмотреть?!
Я рассмеялся. Как хорошо-то…
— Я думаю, лорд Ролани не будет против.
Он с восторгом ухватился за мой рукав:
— Пойдем?
— Ладно. — Я взлохматил ему волосы. Мы развернулись и…
— Ли… — Сильные пальцы моего младшего брата судорожно вцепились в мою руку. — Это же…
Мы стояли в саду королевского дворца Мирейи
нашего
времени.
Часть пятая
Безумные битвы
Глава 1
Битва для катани
Калека смотрит в глаза маршала, струйка слюны стекает из уголка его рта.
— О, ты один… Из всех Катани лишь ты?
— Да. — Алан Удача склонил голову. — Я должен найти воина от нашей семьи.
— Иди по стопам воина Мирейи, — ухмыльнулся оракул. — Там найдешь того, кто тебе нужен. У него синие глаза и странная душа. В будущем ему предназначено слишком многое испытать для столь хрупкого тела. Он младший из пяти… Он Катани, но такой, о котором ты только мечтаешь, Удача. Ты сразу узнаешь его. Иди…
И маршал коротко поклонился и твердым шагом удалился, а оракул, задумчиво покачав головой, прошептал уже только для темноты:
— Катани для Катани… тяжелый путь и тяжелое испытание… для того, кто станет в итоге… — Он испуганно замолк, словно боясь того слова, что чуть не слетело с его губ.
Вокруг нас шумели деревья, которые лишь на первый взгляд выглядели дикими и лесными. Прямо под ноги ложилась аккуратная песчаная дорожка. Мы оба знали это место.
Сады Мирейи, прилегающие к королевскому дворцу.
—
Кир, у нас проблема,
—
заметил я.
—
Очень большая проблема.
—
Началась Битва?
—
Скорее всего, — согласился я. — Хотя я не понимаю чья: твоя или моя? Или нас с тобой кто-то шутя забросил в Мирейю.
—
Причем в наше время, — тихо резюмировал Кирилл, указывая на два склоненных дерева, знакомых нам с детства. Их сажала наша мать собственными руками.—
Тогда там, — задумчиво посмотрел я по направлению дорожки, — наш фамильный склеп.Кирилл кивнул и молча двинулся вперед. Я последовал за ним. Этот склеп построили за пятьсот лет до нашего с Кириллом рождения, и в нем покоилась королева Тамира, наша мать.
Саркофаг действительно оказался на месте, как и плита, которую положили, когда хоронили королеву. Только на этой плите… Я прищурился, чтобы прочитать выбитое имя, а Кир с приглушенным криком отшатнулся. Я едва успел схватить его за плечи и прижать к себе, но оба мы не в состоянии оторвать взгляда от надписи на надгробии: «Любимый сын и брат. Ты ушел слишком рано по воле Доэра Солнечного. Да пребудет с тобой Справедливость и Честь» — и далее: «Кирилл из семьи Катани, принц Мирейи».
— Что это? — испуганно прошептал мой брат. — Как?
Услышав чьи-то приближающиеся голоса, я подхватил оцепеневшего мальчика и скрылся за деревьями. Надо признать, вовремя.