Реальная угроза, стр. 16

Я смутился.

— Тогда я неточно выразился. Мы, конечно, друзья, но… просто…

— Интимные подробности меня не интересуют. Ситуация ясна. У вас есть друг, бывшая сокурсница, и вы просите зачислить её на место Гарсии. Так?

— Ну… нет, не совсем. Я прошу испытать её. Дать ей шанс, какой вы дали мне.

— Вы уверены, что она справится? Она так же хороша, как и вы?

Вопрос поставил меня в затруднительное положение. Но я не стал хитрить и уворачиваться.

— Нет, сэр, капрал Тёрнер хуже меня. Я не обещаю от неё никаких чудес. Но она талантлива, хорошо подготовлена и со временем…

— Вот именно, что со временем, — перебил меня Павлов. — С ней нужно работать. А мы не берём стажёров.

— Руководство Корпуса решило взять одного, — напомнил я. — В порядке эксперимента. Но со мной не получилось — вы зачислили меня штатным пилотом без всякой стажировки.

Павлов слегка улыбнулся:

— Всё-таки нашли зацепку, да? В хитрости вам не откажешь. Но почему вы просите именно за Тёрнер? Она что, была лучшей на курсе после вас?

— Нет, были лучше её. Но их нет на борту «Марианны».

— Это всего лишь отговорка. Скажите честно: вы попросили бы за кого-нибудь другого?

— Вряд ли, сэр. Сомневаюсь.

— Значит, всё дело в вашей близости. А вам не кажется, что это несправедливо?

Мысленно я согласился с ним. Да, конечно, несправедливо. Со мной в колледже учились и более способные ребята, чем Элис. Их было немного, но такие были. Большинство из них были связаны договорами с космическими компаниями и сейчас стажируются на пассажирских или грузовых кораблях. Несколько человек, оказавшихся в такой же ситуации, как я, записались в военный флот. И только у Элис хватило дури пойти работать по сопутствующей специальности.

— Если мыслить глобальными категориями, то вы совершенно правы, сэр. Но мир огромен, людей слишком много, чтобы я мог в равной степени переживать за судьбу каждого человека. Я забочусь о своём ближнем и не вижу в этом ничего плохого.

Павлов ненадолго задумался.

— Что ж, принимаю ваш аргумент. Однако замечу, что вы обратились не совсем по адресу. Лётный состав находится в компетенции шкипера.

— Вы командир бригады, сэр.

— Сейчас нет. Сейчас я просто начальник экспедиции. А исполняющий обязанности командира бригады занимает мой кабинет в штабе Корпуса. — Павлов поднялся. — Следуйте за мной, суб-лейтенант.

Мы вышли в коридор и направились к капитанской рубке, которая соседствовала с рубкой управления. Для удобства она имела два входа — из коридора и непосредственно с мостика.

В капитанской рубке находилось трое человек — её хозяин, командор Томассон, первый пилот Топалова и старший навигатор Вебер. Когда мы вошли, они стояли у большого экрана с навигационными схемами и что-то обсуждали.

После обмена приветствиями Томассон объяснил Павлову:

— Мы как раз анализируем пройденный путь. По расчётам Вебера, суммарная эффективность курса составляет девяносто два с половиной процента.

— Вполне удовлетворительно, — сказал капитан. — У вашей лётной команды, шкипер, неплохой запас прочности. Это очень кстати, так как предложение, с которым явился ко мне пилот Вильчинский, грозит резким снижением эффективности.

— А, — произнесла Топалова, взглянув на меня с одобрением. — Значит, он всё-таки решился.

— Да, лейтком. Вы были правы.

По выражению лиц Томассона и Вебера я понял, что они всё знали. И ожидали, что я попрошу за Элис.

Командор отошёл от экрана, взял со стола чашку и отпил глоток кофе.

— Ситуация такова, суб-лейтенант, — обратился он ко мне. — Всю эту неделю я думал, что вам ответить. Но так и не придумал.

— Я за то, чтобы попробовать, — заявила Топалова. — В любом случае, угробить корабль мы ей не позволим.

Томассон повернулся к старшему навигатору:

— А вы что скажете?

Вебер выдержал паузу, затем пожал плечами:

— А почему бы и нет. Я согласен.

Шкипер снова отпил кофе.

— Ладно, попробуем, — кивнул он. — Ваша вахта начинается завтра утром в восемь ноль-ноль. Я распоряжусь, чтобы старший помощник предупредил капрала Тёрнер… Хотя нет, никаких предупреждений. Пусть это будет частью испытания. Так что держите рот на замке.

Я с трудом спрятал улыбку. Томассон слукавил: он понимал, что за время ожидания Элис вся изведётся, плохо будет спать, если вообще сумеет заснуть, и решил не нервировать её заранее. Славный всё-таки человек, наш шкипер!..

Покинув капитанскую рубку, я сразу бросился на поиски Элис. Но не для того, конечно, чтобы предупреждать её, а чтобы помочь ей приятно провести вечер и накопить побольше положительных эмоций. Завтра они ей очень пригодятся.

На следующее утро ровно в восемь часов мы втроём заступили на вахту. Кресло помощника штурмана оставалось свободным. Этот пост был наименее функциональным из всех четырёх, он не предполагал никаких отдельных обязанностей, просто в отсутствие помощника возрастала нагрузка на штурмана, а оператор погружения лишался подстраховки. Но за своим капитанским пультом сидел командор Томассон и в случае чего мог оказать нам помощь.

По решению шкипера, Элис не участвовала в передаче вахты; это было сделано для того, чтобы избежать ненужного ажиотажа. Лишь через несколько минут, когда наши коллеги из предыдущей смены удалились, старпом Крамер привёл на мостик Элис.

Лицо её было бледным от волнения, глаза лихорадочно поблёскивали, но она изо всех сил старалась выглядеть спокойной и уверенной в себе.

— Капрал Тёрнер, — будничным тоном произнёс Томассон. — Приступайте к обязанностям помощника штурмана.

Единственным человеком в рубке, кого это распоряжение застало врасплох, была дежурная стюардесса. К счастью, не Лина — сегодня Крамер перенёс её смену, чтобы во время вахты Элис не отвлекало присутствие подруги.

Подчиняясь распоряжению шкипера, Элис осторожно, словно с опаской, подступила к креслу помощника штурмана и села в него. Топалова постепенно начала передавать ей контроль над вспомогательными системами управления.

Спустя полчаса я убедился, что в целом Элис справляется со своей работой, выполняет её старательно, но слишком неуклюже, сказал бы даже — топорно. Только теперь, наблюдая за её действиями, я в полной мере осознал, насколько труднее управлять тяжёлыми кораблями по сравнению с катерами и звёздными шаттлами, на которых нас учили летать в колледже. Тогда разница в классе между нами почти не чувствовалась — а сейчас она была налицо. Компьютер не мог исправлять все допускаемые Элис погрешности, и причина тому была объективная: современная наука не располагала законченной и исчерпывающей теорией вакуума, наши знания о происходящих в инсайде процессах зачастую носили эмпирический характер, поэтому нельзя было составить программу для полностью автоматизированного управления кораблём. Человек-пилот являлся необходимым дополнением к бортовому компьютеру; человеческий разум, хоть и обладал сравнительно невысоким быстродействием, по сей день являлся самым совершенным компьютером в мире. Там, где самые лучшие программы не могли понять происходящего, пилот, опираясь на опыт и интуицию, принимал верные и наиболее оптимальные решения.

С интуицией у Элис было всё в порядке, однако это не компенсировало нехватку у неё опыта и сноровки. Она старалась, старалась, как могла, выкладывалась полностью, но всё равно ей было далеко до любого из штатных пилотов «Марианны». Тем не менее, Элис не падала духом от неудач, не позволяла себе расклеиться, с достойным восхищения упорством продолжала делать своё дело, и в результате к концу восьмичасовой вахты, при множестве мелких огрех, за ней не числилось ни одной значительной ошибки.

Впрочем, меня это мало утешало. Стараясь быть объективным, я не мог не признать, что она не годится для такой работы. Пока что не годится — ей нужна практика. Но где она получит эту практику, если её отправят обратно в реакторный отсек?… Вопрос был чисто риторическим.