Первая весна, стр. 22

— Кончаем последний, Мария Ивановна! — крикнула Валя. — Так наработались, что хоть выжимай!

Закончив последний парник, они закрыли его рамами и окружили агронома. Из-под сдвинутых на сторону платков у девушек торчали растрёпанные волосы. Рукава засучены по локоть, руки перемазаны. На лицах, возбуждённых горячей работой, блестели оживлённые глаза.

— С этим вышеупомянутым вопросом — всё! — отряхивая руки, сказала Шура, передразнивая колхозного счетовода. — Счёт закрыт!

Марию Ивановну очень тянуло к молодёжи. Потому ли, что почти все они были ровесники ей, или потому, что бригада собралась такая дружная, но ей хотелось окунуться с головой в их интересы: жить их делами, заботами, тревогами, вместе петь песни, шутить… Но дел навалилось так много, что она могла пробыть с ними только часок, другой, да и то не каждый день.

— Ну, а мы начинаем завтра пахать! Пришли трактора! — сообщила она.

— Знаем! Видели и слышали!

— Трактористы к нам в гости приходили.

— А мы их тут угостили, Мария Ивановна! Как следует!

— Чем же?

— Помогать заставили! — со смехом сказала одна из девушек.

— Ох, и досталось нам сегодня, Мария Ивановна! Ноги гудят! — пожаловалась Галя.

— Теперь я эту „раннюю розу“ на всю жизнь запомнила. С закрытыми глазами отличу! — сказала Валя.

— Надо бы как-то её отдельно хранить, Мария Ивановна. Осенью будем выкапывать, вот и отобрать на семена.

— Нет. Этот сорт нам не подходит. Сейчас мы его садим поневоле, потому что другого нет.

— А почему, плохой?

— Нет, сорт очень хороший, но сильно болеет фитофторой, а главное — неракоустойчив. Мы обязаны переходить на ракоустойчивые сорта.

— Это те, что пионеры получили?

— Да. Вот они размножат, и тогда их сорта вытеснят все другие.

— Ну-у! Они, пожалуй, размножат! — недоверчиво протянула Галя. — Не скоро дождёшься!

— Конечно, размножат! Ты зайди к нам да посмотри, что? Ванюшка делает! — заступилась за брата Настя.

— Подождите, девчата! — остановила их Валя. — Мария Ивановна, я вам хотела задать вопрос относительно этой болезни. Рак! Что это за штука? Плакаты повесили. Разговоров много, а никто как будто и в глаза его не видел.

— И очень хорошо, что не видел, — сказала Мария Ивановна. — Болезнь это очень неприятная…

Она взглянула на комсомольцев и, видя, что вопрос этот интересует всех, решила рассказать о раке картофеля. Между ними уже установился такой обычай: при каждой встрече она проводила небольшую беседу. Чаще всего разговор начинался с какого-нибудь вопроса.

23. Опасный гриб

— Рак — это грибок! — начала Мария Ивановна. — Откуда взялась эта странная и очень опасная болезнь? Учёные всего мира спорят между собой и точно установить не могут. Некоторые говорят, что её привезли с родины картофеля, — значит, из Америки… Хотя известно, что в Перу и Чили не было рака и его недавно завезли туда из Европы. Другие учёные говорят, что рак перешёл на картофель с корней диких растений. Это тоже только предположение…

Интересна и поучительна история самой болезни. В декабре 1883 года к профессору биологу Карлу Шильберски принесли несколько картофелин с бородавками. Клубни эти выросли в одной деревне в районе Белых Карпат. Профессор был удивлён. Что такое? Ничего подобного ему не приходилось видеть раньше. Долго он разглядывал эти странные наросты-бородавки под микроскопом, а когда изучил, то понял, что это новый вид еще никому не известного грибка-паразита. Так Шильберски первый открыл эту болезнь… Через десять лет, в 1893 году, в другой стране, в Англии, один известный учёный нашёл у привезённого из Венгрии картофеля такие же наросты и написал про них статью. Наросты он назвал „ржавчиной“…

Шли годы, и на картофельную болезнь всё чаще стали обращать внимание. При капитализме наука оторвана от жизни, от практики. Учёные даже не подозревали, что этот грибок уничтожает урожаи картофеля и фермеры давно страдают от него. Вышло так, что „рак“, — как называют теперь эту болезнь, — прозевали, а когда спохватились, то было уже поздно. Болезнь свирепствовала во всех странах, где выращивали картофель. Только в России картофель еще не был заражён этим грибком. Когда рак превратился в народное бедствие, тогда спохватились и правительства всех стран. Везде был установлен строгий карантин. Началось изучение рака… Что же узнали учёные? Узнали, что споры грибка рака могут преспокойно жить пятнадцать, двадцать лет в земле и не погибают, а при случае заражают картофель… Ну, а как бороться с такой болезнью? Споры грибка оказались очень выносливыми. В смоченном виде, при жаре в восемьдесят градусов, паразит погибает только через полчаса, а в сухом — живёт больше двадцати часов. Мороз в семнадцать градусов ему не страшен. Никакие известные тогда яды на него не действовали. Рак картофеля поражает клубни, ботву, листья растения. Больше всего болеют клубни. Наросты на них походят на губку или на головку цветной капусты. Цвет их сначала белый, слегка желтоватый, потом он становится коричневым, а к сентябрю эти наросты чернеют и загнивают. Запах от гниющего нароста такой, что есть картофель противно, хотя для человека рак картофеля не опасен. На участках, заражённых раком, нельзя сажать и другие родственные картофелю растения, например помидоры… Но как же всё-таки бороться с этой болезнью, если споры её такие живучие? Первое время учёные растерялись. Они ничего не могли сказать… На помощь им пришла практика. Когда профессор Карл Шильберски открыл рак, фермеры уже успели заметить, что некоторые сорта картофеля почему-то не болеют этой болезнью. Они сказали об этом учёным. И оказалось, что единственный способ борьбы с болезнью — разводить ракоустойчивые сорта. Сначала таких сортов было немного, но скоро выяснилось, что они хорошо передают по наследству свою устойчивость к болезни. И теперь выведено много новых ракоустойчивых сортов… До войны у нас рака картофеля не было. Советское правительство строго следило, чтобы болезнь не проникла через границу. Прекрасные урожайные сорта картофеля „Лорх“, „ранняя роза“, „народный“ имелись везде, и никто не боялся, что они могут заболеть. Нам нужно быть очень осторожными и как можно скорей переходить на ракоустойчивые сорта, — закончила беседу Мария Ивановна. Она ждала вопросов.

В это время на дорогу к парникам свернули три школьника. Размахивая сумками, они быстро приближались.

— Легки на помине! Размножатели идут! — предупредила Галя.

Мария Ивановна оглянулась и узнала мальчиков.

— Вот спецы! Как важно шагают! — шутливо заметила Шура.

— А ты не смейся! Ванюшка на самом деле спец! О картошке он больше тебя знает! — сказала Валя.

— Да, Ваня серьёзный мальчик, — согласилась Мария Ивановна.

Заметив, что комсомольцы смотрят в их сторону, ребята убавили ход.

— Ну, что вы? Идите, идите! Вызов на соревнование, что ли, принесли? — крикнула Валя.

— Нет… Мне Настю надо, — сказал Ваня. — Настя, иди-ка сюда!

— А что у тебя? — спросила девушка.

— Иди сюда! — позвал Ваня и, когда сестра подошла, с надеждой спросил: — Ты картошку спрятала?

— Какую-картошку? — удивилась Настя.

— Нашу… Ленинградскую…

— Да что ты, Ванюшка! Не трогала я вашу картошку. Зачем я буду прятать? Что ты!

У Вани сердце будто упало куда-то.

— А что случилось? — с сочувствием спросила Настя, увидев слёзы в глазах брата.

Но мальчик только рукой махнул. Он повернулся и зашагал обратно, не слушая окриков сестры и комсомольцев. Даже голос Марии Ивановны не заставил его остановиться.

24. В поисках выхода

Клубни исчезли. Исчезли таинственно, необъяснимо. Единственно, на кого можно было думать, — это крысы, хотя дед и утверждал, что осмотрел весь дом и никаких крысиных следов не нашёл.

До самого вечера Ваня не мог примириться с мыслью о пропаже, а когда понял, что ждать больше нечего, совсем упал духом. „Всё пропало“ — думал он. Теперь вся надежда на снятые ростки. Ни о каком соревновании с девочками, с городскими юннатами, ни о каком рекорде не могло быть и речи. Много ли черенков можно снять с двадцати ростков? Пока они укоренятся, пока вырастут, девочки снимут и белые, а затем и зелёные ростки со своих клубней. „Напрасно и в Ленинград ездил, и на семинар ходил, и книгу читал“.