Первая весна, стр. 13

Раньше, в первых двух классах, она не скрывала своего страха перед малейшей трудностью и часто плакала над учебниками.

— Ты что это сырость разводишь, дочка? — спрашивал Николай Тимофеевич.

— Да… сырость… Я двойку получу.

— Получила уже? — допытывался он.

— Не-ет… получу.

— За что?

— Мне задачу не решить…

— А ты пробовала?

— Не-ет…

— Так чего же ты ревёшь? Ты сначала попробуй.

— Я же вижу… Вон какая трудная…

— А ну покажи… которая?

Николай Тимофеевич смотрел задачу, чесал в затылке и вдруг решительно захлопывал учебник.

— Верно, Зинуша, задачка трудная. Не для твоего ума.

С этими словами он собирал разложенные на столе учебники и тетради, прятал их в сумку и бросал на печку.

— Ладно! В школу можешь не ходить. Ничего не поделаешь. Будешь матери на ферме помогать.

И уходил на работу.

Оставшись одна, Зина долго сидела за столом, размышляя над своим странным положением. Она верила отцу, и ей ни разу в голову не пришло, что он шутит. Но как же не ходить в школу? Остаться неграмотной? А что скажут учителя, подруги? И вообще как она будет жить без школы? Все девочки будут в школе, а она нет…

Видя, что единственный выход из этого странного положения — попробовать решить задачу, Зина лезла на печку за учебниками и принималась решать, но уже без слёз и страха. И задача получалась.

Иногда отец высмеивал её, рассказывал подобные смешные случаи и задевал самолюбие девочки. В конце концов он отучил дочь пугаться и плакать раньше времени. Но не совсем. В душе Зина по-прежнему боялась трудностей.

Вот и сейчас. Получив от Вани книжку, она шла домой и со страхом думала: „Ну какой я бригадир? Ничего у меня не выйдет. Зачем я согласилась? Надо было назначить кого-нибудь другого“.

Правда, Зина не чувствовала себя одинокой. Если встретятся затруднения, то она знала, где искать помощь и поддержку. Во-первых, под боком Мария Ивановна. Она обещала помогать и советом и указаниями. Можно и к Павлу Петровичу — директору школы обратиться, и к пионервожатой. Да и Ваня помочь может. И, наконец, отец. Разве он не подскажет ей, что нужно делать и как руководить бригадой? Одним словом, ничего страшного нет.

Постепенно мысли приняли другое направление, и Зина стала думать о своей бригаде. Все девочки учились в одном классе, все они дружили между собой давно, и все знали друг друга хорошо. Кроме неё, их было пятеро. Самой спокойной, самой разумной, хозяйственной и деловой была, конечно, Катя Миронова. „Вот бы кого надо было бригадиром назначить“, — мелькнуло у неё. Катя никогда не суетилась, не кричала и делала всё по-настоящему хорошо. Ей можно было доверить любую тайну, и она не разболтает.

Затем Нюша Семёнова. Правда, Нюша очень жалостлива и готова делать всё сама, чтобы не утруждать других. Она застенчивая, молчаливая девочка и очень любит секретничать. Даже самые простые и известные всем новости Нюша рассказывала по секрету… Но работает она хорошо, добросовестно.

Полина Замятина — сестра Кости. „Как они не похожи друг на друга! Совсем разные!“ — думала Зина. Поля по характеру нерешительна и прежде чем что-нибудь сделать, всегда долго примеряется. По малейшему поводу она обижается и может не разговаривать с подругой по месяцу. „Но вообще она хорошая девочка“, — решила Зина.

Оля Тигунова? Эта полная, неуклюжая и очень смешливая девочка нравилась Зине, хотя особой сердечности в их отношениях и не было. Оля никогда и ничего не принимала всерьёз.

На последнем месте Тося. Когда Зина обсуждала с Катей состав бригады, то сначала они не хотели её принимать: уж очень Тося криклива. Кроме того, она задира и постоянно ссорится с мальчиками. Правда, она отзывчива, добра и не ленива.

Когда Зина перебрала всю бригаду и мысленно представила всех за работой, то почувствовала некоторую уверенность. Мальчикам они никак не уступят и соревнование, безусловно, выиграют. В Ваниной бригаде только трое надежных: сам он, затем Костя и Боря. Вася Поленов — ленивый, а Саша Пыжов, по мнению Зины, для серьёзного дела непригоден. „Ему бы только рыбачить, купаться да в рюхи играть“, — подумала она.

Девочки поджидали Зину возле дома, и она позвала их в комнату. Здесь все уселись вокруг стола. Это было их первое собрание, событие ответственное, почти торжественное. Девочки держались чинно. Даже Оля Тигунова сидела с серьёзным лицом и выжидательно смотрела на стоявшего бригадира.

— Тише, девочки! Внимание! — начала Зина, хотя стояла полная тишина и большего внимания желать было невозможно.

— Мальчишки с лопатами пошли куда-то, — промолвила Тося, заметив через окно проходивших вдалеке мальчиков.

Все оглянулись.

— Сашка нашёл три лопаты, — сообщила Поля.

— Ну да, нашёл! — со смехом возразила Оля. — Он их со скотного стащил…

— Они, наверно, негодные, выброшены, — сказала Нюша Семёнова.

— Ну и пускай стащил! Не для себя же, — заметила Поля.

— А для кого?

— Для бригады.

— Вот тётя Нюра узнает, она им задаст…

Катя постучала стоявшей на столе солонкой, и разговор прекратился.

— Ну вот, девочки… — снова начала Зина и остановилась, не зная, как продолжать. Ей казалось, что для начала нужны были какие-то особые слова, а этих слов у неё не было. — Вот мы, значит, организовали бригаду юннатов… по поручению колхоза. Ну, вы и сами это знаете…

— Знаем, — серьёзно подтвердила Катя.

Зина машинально раскрыла книгу, увидела рисунок клубня какого-то сорта и вспомнила Степана Владимировича. Когда они вошли, учёный стоял за столом с картошкой в руке. Теперь ей стало понятно, с чего и как надо начинать. Она быстро сходила к печке, достала из ящика привезённые клубни и вернулась назад.

— Вот смотрите, девочки… — оживлённо продолжала Зина. — Вы даже не поверите, что из этой одной картошечки можно вырастить тысячу килограммов… Да, да! Тонну! — подтвердила она, видя, как расширились от удивления Олины глаза и как недоверчивая улыбка скользнула по губам Поли и Кати. — Я и сама не поверила, и никто из городских юннатов не поверил… А вот послушайте, как это надо…

И Зина, вспомнив беседу Степана Владимировича, своими словами пересказала всё, что слышала. Она не могла точно назвать число месяца, когда они начнут снимать ростки и черенковать, но в том, что это будет, она уже не сомневалась. Девочки слушали её так, словно она рассказывала увлекательную сказку. Собственно говоря, ничего нового Зина им не сказала. В школе они проходили черенкование и знали, что, например, срезанные веточки чёрной смородины легко и быстро выпускают корни. Они даже рисовали их. Но о картофеле они не учили, и трудно было представить, как срезанный стебелёк может не только укорениться, но ещё и выбросить столоны и на них образовать клубни. Да еще несколько раз!

Но ведь не выдумала же всё это Зина? Если говорит, — значит, знает. За тем она и в Ленинград ездила.

Когда Зина закончила рассказывать, девочки приступили к составлению плана работ. Это оказалось трудно.

— Девочки, посмотрите, какая штука… — озабоченно произнесла Нюша, разглядывая клубни. — На одной картошке десять глазков, а на другой тринадцать.

— Ну так что? — спросила Катя.

— Значит, на каждой картошке бывает по-разному. А сколько у других? У мальчиков? А вдруг у них больше?

Девочки переглянулись.

Действительно, когда Зина поделила клубни, она этого не предусмотрела. Каждый глазок в соревновании играет большую роль, и чем дальше, тем больше будет увеличиваться разница. Это встревожило всех. Даже Катя, и та забеспокоилась.

— Надо узнать. Поля, ты спроси у Кости.

— Подожди, Катя, — остановила её Зина. — Ну, а если больше, так что? Они же всё равно не отдадут.

— Потихоньку переменить, — предложила Тося.

— Не выдумывай, — спокойно сказала Зина. — Пускай будет как будет.

Вопрос этот остался открытым, но он долго мучил любопытную Олю Тигунову.

14. Тиша

Невысокий рост, узкие хитроватые глаза, торчащая во все стороны седая щетина вместо бороды и усов, широкий нос и толстые губы — не очень-то красив колхозный конюх Тихон. Но это мало кого беспокоило. Конюх он был замечательный и пользовался всеобщим уважением. Круглые сутки Тихон находился в конюшне и, казалось, ничем в жизни, кроме лошадей, не интересовался. И лошади у него были в отличном состоянии: всегда сыты, здоровы, вычищены, напоены. Полное имя конюха было Тихон Михайлович Крылов, но за глаза его все звали просто и ласково: Тиша.