Демоны вне расписания, стр. 84
Настя села на землю, сняла шлем и заревела в голос. В этот момент пошел дождь, и вскоре Настя обнаружила, что сидит в луже, размазывая грязными руками по лицу слезы.
– Ну ты и скотина! – сказала дрожащим голосом Настя. – Что же я теперь буду делать, а?!
Риторический вопрос был адресован мотоциклу, но, окажись вдруг в грязной луже по соседству с Настей психотерапевт, он не преминул бы сделать вывод, что на самом деле последние две фразы Насти адресованы Денису Андерсону, который самым возмутительным образом не оправдал возлагавшихся на него надежд. Вместо поездки в консульство во имя будущей встречи с родителями Дениса Настя оказалась в этой самой грязной луже и с весьма туманными перспективами.
Но через несколько минут Настя берет себя в руки, хотя руки дрожат, да и сама Настя – комок нервов. Вопрос «Что же я теперь буду делать?» получает простой ответ: надо все довести до конца. Отдать рюкзак Ключнику и вернуться за Денисом. Ведь он ее ждет.
Ждет… Это слово заставляет забыть про дождь, грязь, усталость и обиду. Надо все довести до конца. Настя поднимается с земли, оглядывается по сторонам и начинает спускаться к старым армейским складам.
ЧАСТЬ ПОСЛЕДНЯЯ
ДОРОГА ЧЕРЕЗ ДОЖДЬ
1
Апрельское солнце дразнилось, но не грело. К тому же чем дальше они уходили от дороги, тем сильнее накрывала их лесная тень, выжимая из воздуха те немногие капли тепла, что были растворены в весеннем воздухе.
– Это точно здесь? – спросила Настя, озираясь по сторонам. – Я не узнаю это место…
– Это здесь, – Смайли махнул рукой вперед. Настя посмотрела в этом направлении и поначалу не увидела ничего, кроме деревьев, но затем… Дом с вывеской «Три сестры» стоял на месте, и при виде его шаг Насти как бы сам собой замедлился, превратился в задумчивое шарканье по опавшей хвое. Смайли догнал ее и деликатно взял под локоть.
– Там безопасно, – сказал Смайли. – Мои люди все проверили. Смотри, нас встречают…
У дверей «Трех сестер» стоял Армандо в длинном черном пальто, и это странным образом сделало вход в захолустный ресторан похожим на снимок из глянцевого журнала. Армандо при этом не делал ничего особенного, просто стоял и с серьезным выражением лица – с чуть сдвинутыми на переносице бровями – внимательно посматривал по сторонам. Эта картина совершенно не совпадала с тем образом «Трех сестер», который рисовала Настина память, поэтому Настя, понимая, что это звучит довольно глупо, снова спросила Смайли:
– Это то самое место?
– Конечно. Считается, что ресторан закрыт на зиму. Сестры обещали открыть его в мае.
– Кому обещали?
– Тебе может показаться странным, но сестры горгоны действительно держали ресторан. У них есть лицензия, они зарегистрированы в налоговой инспекции… Мы даже нашли нескольких постоянных клиентов, людей, которым нравится здешняя кухня. Потом, тут неподалеку фермерское хозяйство, сестры закупали у них кое-какие продукты… Прошлой осенью, может быть, в сентябре, может быть, в октябре, они всем сказали, что закрывают ресторан на зиму и уезжают к родственникам на юг. Они так делали каждый год, поэтому никто не удивился. Они закрыли ресторан и уехали.
– Никто не удивился, что сестер стало меньше?
– Настя, здесь никто никогда не видел всех трех сестер вместе. За продуктами приезжала одна, в ресторане видели максимум двоих… Они тут, между прочим, жили лет двадцать, не меньше, так что к ним все привыкли…
– К такому можно привыкнуть?
– Они ведь не нападали на людей. На местных. Никаких слухов, никаких темных историй. Люди считают, что скоро сестры вернутся и откроют ресторан, как они делают каждую весну.
– Но они ведь не…
Смайли пожал плечами.
– Мы не знаем, что произошло тогда. Поэтому сложно понять, как себя поведут сестры. Конечно, после того что случилось, они вряд ли вернутся… Но на всякий случай мы будем присматривать за «Тремя сестрами».
– Так их на самом деле было трое?
– Их всегда трое.
Настя предпочла проигнорировать слово «всегда» и перешла к тому, что ее волновало больше:
– Но мы видели двоих…
– Вероятно, среднюю и старшую. Старшей должно быть лет двести, не меньше. Глаза уже не те, вряд ли она что-то смогла бы с вами сделать даже с двух метров.
– Поэтому она схватилась за ружье?
– Поэтому – и еще чтобы отвлечь внимание.
– Зачем?
– Не зачем, а от кого. От младшей сестры. У всех троих своего рода телепатическая связь, и, как только началась свалка в ресторане, две другие сестры почувствовали это и поспешили на помощь. Старшая отвлекала внимание, а младшая… – Смайли толкнул дверь ресторана, посмотрел на Настю и вошел первым. – Младшая должна была тем временем подкрасться на расстояние удара… – Смайли остановился посредине зала. – Да… Обычно они делают так, подстраховывают друг друга. Тем более что вас было двое…
– Это имеет значение?
– Сила во взгляде горгоны не безгранична, – пояснил Смайли. – Она парализует человека, если сталкивается с ним один на один, а потом ей нужно время, чтобы восстановить силы. Та горгона, которую ты убила, дождалась, пока Денис выйдет и оставит тебя с ней наедине. С двоими ей было бы сложно справиться. Потом горгон осталось две, но от старой было мало проку, а действовать надо было наверняка. К счастью, я только слышал о методах горгон, – сказал он и поманил Настю, которая все еще стояла на пороге. – Сталкиваться глаза в глаза мне с ними не приходилось. А ты столкнулась, и ты жива… Это ведь большая редкость, понимаешь? Большая удача…
– Я не специально, – сказала Настя. Она никак не могла избавиться от ощущения, что это не то место, что это декорация, подделка, но никак не тот самый ресторан «Три сестры», где ей впервые явил лицо другой мир, вскоре оказавшийся единственным и подлинным. Лицо этого мира было пугающим, и Настя помнила свой испуг, однако, стоя рядом со Смайли и оглядываясь по сторонам, она видела лишь запустение и чувствовала лишь грусть, а никакой не испуг. Стойка бара покрылась толстым слоем пыли, в углах обосновались пауки, и даже часы на стене остановились, а обе стрелки безнадежно обвисли книзу. Непохоже это было на логово трех кровожадных монстров, непохоже на место жестокой схватки, непохоже на символ пугающей изнанки мира. Все это скорее напоминало некогда уютную квартиру, хозяева которой умерли или уехали далеко-далеко, и вот теперь пришли сюда чужие люди, стучат по полу ботинками, трогают вещи и тем самым убивают последние, невидимые глазу следы присутствия здесь прежних хозяев.
– Здесь, – показала Настя. – Здесь я сидела… Потом… – следуя прокручивающейся в ее голове картинке, Настя отступила к месту своего падения, потом показала, откуда выскочил Денис. – И вот тут она упала.
– Ясно, – сказал Смайли, сосредоточенно изучая тот участок пола, с которого примерно полгода назад кто-то тщательно удалил следы крови.
– Я не знала, что ей нельзя смотреть в глаза. Я боялась ее всю, а не только глаз…
– Наверное, это тебя и спасло. А может быть, просто повезло.
– Повезло? Не смешите меня. Везение и я – несовместимые вещи.
– Любой, кто знает, что такое сестры горгоны, скажет вам, что ты не права. Армандо?
Армандо медленно кивнул. Настя нахмурилась:
– Я, наверное, лучше знаю про себя и про везение…
– Не факт, – сказал Смайли. – Тебе стоит прогуляться в саду, чтобы переосмыслить свои взгляды.
– В саду?
– Да, здесь есть сад, за домом. – Он снова поманил Настю, и та зашагала за ним уже без всяких колебаний. Они вошли в левую дверь и оказались посреди широкого прохода, выводившего и в кухню, и к туалетам, и к лестнице на второй этаж, и еще к каким-то маленьким комнаткам… Лестница вдруг скрипнула, и Настя вздрогнула, ожидая появления то ли призрака, то ли самих горгон во плоти, но это оказался всего лишь один из людей Смайли, который, видимо, проверял помещения второго этажа. Еще один человек стоял в дверях на кухню, и Настя сообразила, что этих людей с ними в машине не было; должно быть, они прибыли сюда раньше, возможно, за день или два до их со Смайли приезда; прибыли, чтобы все здесь обыскать и чтобы предотвратить любые неприятные сюрпризы.