Я люблю тебя, стр. 20

– Ты будешь очарована красотой Стромболи, уверяю тебя. И потом, это идеальное место для отдыха. А когда твоя нога заживет, ты сама решишь, уезжать тебе или оставаться со мной.

– Послушай, ты не должен чувствовать себя обязанным, – во мне еще говорят остатки гордыни.

Не могу понять, почему он сделал мне это предложение, оно инстинктивно вызывает во мне недоверие. Но Леонардо не отвечает на провокации (ничуть не изменился, только он имеет право провоцировать) и поглаживает меня по лбу, в том месте, где у меня заживает небольшая ранка.

– Элена, это просто мое желание. Мне хотелось бы, чтобы ты была со мной. По крайней мере, подумай об этом.

Я так и делаю. Размышляю об этом весь день и вечер, не приходя ни к какому решению. Поехать на Стромболи с Леонардо – безумная идея, настолько безумная, что неизбежно притягивает меня. Однако я провела весь последний год, стараясь забыть о нем, и теперь, естественно, мой разум сопротивляется, предлагая уйму возражений: я стану полностью зависима от него и из-за этого буду чувствовать себя неловко. И потом, какие между нами будут отношения? Как мы будем себя вести? Как друзья, которые заботятся друг о друге? Как любовники? В общем, чего Леонардо хочет от меня и что будет означать для нас это путешествие?

На следующее утро к моменту выписки я по-прежнему не приняла решение.

Родители приезжают за мной, и у меня уже болит голова после нескольких минут обычного сценария «больная девочка – заботливые родители»: как я себя чувствую? Я ведь уже позавтракала? Я ничего не забыла в шкафчике?

– Держи, – говорит мама, передавая мне пакет, из которого доносится вкусный аромат пирога. – Я его утром испекла. Паола была так добра, что позволила мне пользоваться кухней.

– Мама, спасибо, но я тебе уже сказала: я поела. Здесь, в больнице, есть такой странный обычай – предлагать еду больным.

– Ни кусочка не съешь?

Она не понимает.

– Нет, правда. Но все равно большое тебе спасибо.

– Ну хоть маленький?

Вот в этот самый момент я и принимаю решение. Три недели такого возврата в детство, с такими массивными дозами заботливости меня убьют. В лучшем случае для меня это закончится двадцатью килограммами лишнего веса и нервным расстройством. Мне внезапно становится ясно, как поступить.

– Слушайте, мне надо вам кое-что сказать…

Они оба поворачиваются ко мне, все во внимании. Делаю глубокий вздох в поисках самого вежливого тона, на который я только способна.

– Я не вернусь с вами в Венецию.

– Что? – произносят они оба в один голос.

– Леонардо, тот знакомый, которого я вам представила, предложил мне провести период выздоровления на Стромболи, и я собираюсь согласиться.

– Но… ты уверена? А кто о тебе позаботиться? – спрашивает мама.

– Он надежный человек? Как давно вы знакомы? – эхом отзывается мой отец.

Я отвечаю на все их вопросы в самой успокаивающей манере. Сразу видно, что они расстроились, думаю, родители уже свыклись с идеей, что я поживу немного с ними, но они оба уважительно относятся к моему мнению и не станут возражать. Да, они, наверное, чересчур заботливые, но отнюдь не бесцеремонные.

Так что супруги Вольпе смиряются с идеей вернуться в Лагуну без своей доченьки. Я крепко обнимаю их, повторяя, что со мной все будет в порядке и что им не стоит беспокоиться. Как ни странно, я и сама чувствую себя спокойной теперь, когда все решила.

Когда они уходят, я беру с тумбочки мобильный и набираю тот самый номер, по которому уже давно не звонила.

– Привет, это я… Твое предложение еще в силе?

Глава 7

Рассвет медленно растворяется, уступая место дневному свету в необъятном голубом пространстве. Наверху небо по-прежнему оттенено красным, а море под ним сделалось насыщенно синего цвета.

Мы сели на паром в Неаполе и плыли всю ночь. И теперь мы на палубе этого парома, в слабом свете раннего утра, которое приветствует наши еще заспанные глаза, а перед нами, все более различимый, остров Стромболи: это мощный призыв, которому я, кажется, не смогу противостоять.

Прошла уже неделя после аварии, а я пока не привыкла ни к перевязке, ни к этой ноге, которую волочу мертвым грузом. Продолжаю чувствовать сильные боли, но врачи уверили меня, что через пару недель я поправлюсь. Все это время я пыталась научиться пользоваться костылями, это оказалось гораздо сложнее, чем я предполагала, – труднее, чем получить права: каждую минуту я рискую потерять равновесие или обо что-нибудь споткнуться.

Но я не одна. Леонардо со мной, его крепкое, мускулистое тело оказывается рядом всякий раз, когда я нуждаюсь в этом.

Я по-прежнему не знаю глубинную причину, которая подвигла меня уехать с ним. Ведь я не должна была слушать его, прекрасно это понимаю, следовало противостоять изо всех сил предложению мужчины, который уже однажды разбил мое сердце. Наверное, это было опрометчивое решение, прыжок в никуда, сделанный в момент слабости, когда я чувствовала себя очень уязвимой. Мне нужно было сохранить ту дистанцию, которую я возвела между нами за все эти месяцы. И все же победило желание узнать: что будет, если я опять ему поверю. Как обычно с Леонардо… Оказываясь с ним, я всегда удивляюсь собственным решениям: жизнь будто ускользает из-под моего контроля, ведомая неуправляемой силой.

Может быть, эти дни, проведенные вместе, сокрушат нас, или мы сможем создать новое равновесие, но теперь уже нет смысла терзать себя – мне остается просто пережить это приключение. Я уже сделала выбор, и осознание того, что терять мне больше нечего, придает легкости.

В эту минуту Леонардо рядом со мной. Сидим на палубе, его рука опущена на мой затылок, поддерживая телесный контакт, – интимность, которую я не забыла.

С тех пор как мы покинули Рим, расстояние между нами продолжало постепенно уменьшаться благодаря словам и жестам. Поначалу это было вынужденно, поскольку из-за недействующей ноги мне часто требуется опора. Но постепенно живой контакт стал естественным и спонтанным, видно, наши тела прекрасно помнят друг друга.

Сегодняшней ночью, во время путешествия по заливу, мы много говорили. Меня саму удивили мои откровенность и желание выговориться. Начинаю верить, что между нами есть нечто выходящее за рамки обыденности и тривиальных отношений. Я должна свыкнуться с этим, принять это.

Леонардо захотел узнать больше о последнем периоде моей жизни, и я рассказала ему все, не скрывая месяцы безумства, бурных ночей, бесполезной череды любовников. При этом я стремилась вызывающе подчеркнуть перед ним свою свободу: он должен знать, что я продолжала жить и без него… И в глубине души лелеяла надежду, что это вызовет у него ревность. Но Леонардо ограничился тем, что посмотрел на меня с легкой улыбкой, ничего не говоря. Его не поймешь.

Несмотря на свою откровенность, я все же умолчала кое о чем: не решилась сказать ему, что оргазм в последний раз испытала с ним, что мои приключения были всего лишь смертельно скучным времяпровождением.

Подумав об этом, я просто сменила тему разговора и начала расспрашивать Леонардо о его работе. Он поделился, что хочет написать книгу рецептов, вдохновленных его родными местами, и именно поэтому возвращается на Стромболи, чтобы заново почувствовать вкусовые ощущения своего детства, секреты островных кулинарных традиций. В этот момент я чуть не решилась спросить у него, знает ли Лукреция, что попутчицей ее мужа буду я, но потом отогнала от себя эту мысль.

Легкий, бодрящий ветерок обдувает мне лицо. Это заполоняющее ощущение – чувствовать его в волосах, вдыхать запах моря: я готова навсегда отпечатать в моей памяти картины Стромболи, соблазняющие формы, ослепительные цвета. Начинаю различать линию белых домиков, которые отсюда кажутся множеством маленьких кубиков, помещенных один рядом с другим, потом узнаю порт и черные песчаные наносы [36]. Но над всем этим возвышается он – гигантский конус серой земли, который угрожает небу, выплевывая облака дыма.