Невесты песчаных прерий, стр. 65

Счастливые слезы заблестели у нее в глазах.

— Но я думала, что ты и Августа…

Он заставил Мем замолчать, впившись поцелуем в ее губы, и она тотчас поняла: Августе нет места ни в его сердце, ни в его мыслях.

— Я люблю тебя, Мем. Многих мужчин ослепляло фальшивое золото. Но немногим повезло так, как мне, — ведь я нашел подлинное сокровище.

Мем обвила руками его шею и возвратила ему поцелуй с такой страстью, которая испугала их обоих. Потом она, которая никогда прежде не раздевалась даже перед женщиной, не говоря уж о мужчине, сбросила с себя одежду и стала ждать, когда Уэбб сделает то же. Когда они стояли обнаженные на берегу залитого звездным светом водоема, она набралась храбрости и удовлетворила свое любопытство, оглядев его тело.

— Силы небесные! — удивилась Мем, глаза ее расширились. — Я не знала, что у тебя… неужели это подойдет? Господи! Я хотела сказать… это такое… Ох, смогу ли я… — Она вспыхнула, а Уэбб громко рассмеялся.

— Не волнуйся, — сказал он, широко улыбаясь. Он вошел в воду, потом повернулся и протянул ей руки.

Теплая вода плескалась у ее бедер, поднимаясь все выше. Уэбб заключил ее в объятия, и Мем приникла к его мускулистой груди. Медленно и обольстительно он омывал ее водой, руки его ласкали ее шею, плечи, груди. Когда его пальцы коснулись ее под водой, Мем судорожно вздохнула и почувствовала, что в голове у нее помутилось. Невозможно было дойти до такого возбуждения и остаться в полном сознании. Определенно, в телесной сфере гораздо больше чувственности и неожиданностей, чем в духовной.

От его поцелуев, от его прикосновений у нее перехватывало дыхание. Они заставили себя закончить ритуальное омовение. Когда Мем снова прикоснулась к нему, она ощутила головокружение и острое желание.

Уэбб оторвался от ее губ и голосом, хриплым от страсти, прошептал ей в мокрое ухо:

— Ты принимаешь сердце этого мужчины, Женщина, Которая Хочет Познать Мир?

Улыбаясь, понимая, что готова отдать ему всю свою жизнь, Мем поцеловала его.

— Да, — прошептала она. — Да, да, о да!

Взяв Мем на руки, Уэбб вынес ее из теплого пруда и положил на ложе из ароматных кедровых веток. Он обнял ее, прижавшись губами к шее, а одна его рука скользила между их тел. Целуя Мем, Уэбб довел ее до таких высот страсти, что все здравые мысли тотчас же вылетели у нее из головы. Все ее страхи исчезли, и Мем извивалась и содрогалась под ним, полностью подчиняясь ощущениям, которые он возбуждал в ней. Уэбб шептал слова любви, а она шептала его имя и отдавала ему свое сердце, свою любовь и свое тело.

Когда он вошел в нее, Мем поняла, что все отлично подошло. И она, изумившись, привела его в восхищение тем, что оказалась на удивление бесстыдной.

Глава 20

Из дневника.

Август 1852 года.

Теперь стало ясно, что он предавал меня с самого начала. О Господи, Господи! Как мне больно! В течение трех дней я ехала, лежа в фургоне, больная душой и телом. Когда он пришел, чтобы спросить, как я себя чувствую, мне потребовались огромные усилия, чтобы не выскочить из своей постели и в отчаянии не располосовать эту шлюху, как я располосовала ее платье. Она околдовала его, она украла его у меня!

Эллин обвиняла меня в том, что я все придумываю. Эллин говорила, что у меня с головой не все в порядке. Но я не выдумываю их влечение друг к другу. Тия тоже заметила. Да и остальные. Они стоят слишком близко друг к другу, они смотрят друг на друга со страстью во взгляде.

Я порвала ее «валентинку» и устроила так, чтобы он нашел кусочки и понял: я знаю о ней. Я знаю, к кому он питает эту неправедную страсть. Но это ничего не изменило. Он до сих пор подходит к этой шлюхе нетерпеливой походкой, с голодным взглядом. Он не обращает на меня никакого внимания, словно никогда и не обещал жениться на мне, как будто между нами нет и никогда не было договоренности.

А теперь перед всеми он говорит мне, что мы не играем ни в какую игру, говорит, что здесь нет никаких секретов. Лжец, лжец, лжец! Мы всегда хранили наш секрет, зная, что в один прекрасный день будем вместе. И что такое это путешествие, если не игра? Я не могу это выдержать. Теперь у него есть она, и он меня бросил. Боль отравляет, словно яд, текущий в моих венах.

Что мне делать? Конец путешествия уже близок. Неужели он думает, что я выйду замуж за мистера Риддли? Мне такое и в голову не приходило! Но у меня нет денег, чтобы заплатить мистеру Риддли за проезд. У меня возникло ужасное подозрение. А вдруг именно так он и намеревается избавиться от меня? Когда мистер Риддли предъявит на меня права?

Я заслужила от него лучшего обращения. Разве не я защищала его честь? Разве не я положила подушку на лицо Эллин и держала ее, пока она не прекратила метаться? Я сделала это со своей кузиной из-за него, потому что Эллин предала его. Да, я сделала это также и для того, чтобы путь был для нас свободен. Если бы ребеночек не родился мертвым, мне пришлось бы положить подушку и на его лии, о. Все, что я сделала, я делала из-за любви и потому, что верила в его любовь. И он все еще любил бы меня, если бы не она! Он не обращает внимания на мои предупреждения. Он сбивает меня с толку. Он рисуется перед своей шлюхой, обращаясь со мной подобным образом. Ну погоди же! А может, хочет, чтобы я доказала ему свою любовь, устранив ее точно так же, как я устранила Эллин? Мне нужно хорошенько об этом подумать. Я должна перестать ненавидеть его так, как я ненавижу ее!

Глава 21

Из дневника. Август 1852 года.

Наконец-то и у меня появилось будущее. Оно преближается. И я сщастлива. Я преготовила кукурузные пиченья, чтобы поблагодарить тех, кто шил мне свадибное платье. Я научилась писать буквы лутше, чем научилась читать. Но я уже читаю понимношку. Я исчу чиловека, деньги которова украла Августа.

Кора Троп.

— О Мем! — У Перрин подкосились ноги, и она уселась прямо на глыбу затвердевшей лавы. Слезы радости блеснули в ее глазах, она сжала руки Мем, расчувствовавшись до такой степени, что не могла больше вымолвить ни слова. — Я так рада за вас, — наконец прошептала она.

Улыбка, озарившая лицо Мем, была такой счастливой, что, казалось, рядом с ней меркло само солнце.

— Мы сказали Бути и Коуди и хотим, чтобы и ты знала, но мы не собираемся делать официального заявления о нашей помолвке до конца путешествия. Мы считаем, что уже поженились, но для мамы Уэбба и его друзей в Англии состоится еще одна церемония.

— Я знала, что отец Уэбба — англичанин, но не имела ни малейшего представления о том, что он граф. Значит, Уэбб унаследовал титул и… Мем, ты — графиня! — воскликнула Перрин.

Мем закружилась на месте, ее юбки кружились вместе с ней. Когда она остановилась, ее карие глаза сверкали, точно драгоценные камни.

— Я знаю. Разве это не чудесно? — Она громко рассмеялась, и на ее лице появилась озорная улыбка. — Бути до сих пор не может прийти в себя от изумления. Ей трудновато изменить свое предубеждение против «этого индейца», который оказался лордом Олбани. Но Бути согласилась принять приглашение Уэбба и поехать с нами в Англию. Ты бы видела ее лицо, когда мы…

Мем, переполненная планами и перевозбужденная от счастья, села на землю, обхватив руками колени. Она рассказала Перрин, что они с Уэббом поженились по индейским обычаям, потом написали его матери, сообщив эту новость. Она взахлеб рассказывала о поместье Олбани, об их городском доме в Лондоне и о вилле в пригороде Рима.

— Я не могу в это поверить, — закончила Мем, и ресницы ее увлажнились от избытка чувств. — О, Перрин, я думала, что выхожу замуж за человека без гроша в кармане, а оказалось, что он — состоятельный граф. Это так… это просто…

— Удивительно, — закончила за нее Перрин.