Полынов уходит из прошлого, стр. 36

— Извините, просили немедленно вам вручить.

— Благодарю... Вы свободны...

Сообщение было из министерства иностранных дел и имело прямое отношение к находящемуся в комнате гостю.

В нем говорилось:

Посол поморщился, словно от головной боли. Началась какая-то возня, которой он органически не переваривал. Деньги... Наследство... Нотариальная контора братьев Уатсон... Какой-то там еще Таупман... Для чего? Зачем? Нет, наверное, он уже устарел, и пора уходить в отставку...

— Вот что, мистер...

— Кревкер...

— Прошу извинить... Вы где остановились?

— Пока нигде.

— Сейчас вас проведут к секретарю посольства, он вам поможет...

— Благодарю.

Посол подал руку:

— Поживите в Москве... Советую сходить в Большой театр... А мы предпримем шаги, чтобы отыскать интересующего вас мистера Полынова...

МИССИЯ В МОСКВЕ

Мистер Таупман, еще не старый мужчина с невыразительным лицом, похожий в своем старом, поношенном пиджаке на провинциального учителя, говорил тихо, не торопясь, чуть глуховатым голосом:

— Мистер Хейвуд, счастлив снова с вами встретиться...

Посол внимательно посмотрел на Таупмана:

— Вы, конечно, меня не помните? — заметил тот.

— Признаться, нет...

— Я имел счастье учиться у вас в Смедлинманском университете на факультете истории... Давно это, правда, было, лет двадцать назад...

— О, очень рад встретить воспитанника университета, — оживился посол. — Как долетели?

— Отлично... Вы хорошо выглядите, мистер Хейвуд... Я вас сразу узнал... Спасибо...

— Да, простите... Вам письмо...

Он полез в боковой карман, извлек оттуда запечатанный сургучом конверт...

В корректной форме, но весьма категорически послу предлагалось оказывать всяческое содействие мистеру Таупману и его миссии в Москве.

— А я и не знал, что вы работаете в нашем министерстве, — запирая письмо в несгораемый сейф, проговорил посол... — Значит, мы коллеги...

Напоминание об университете, в котором Хейвуд много лет вел курс истории, расположило его к гостю.

— Вероятно, вы устали в дороге, хотите отдохнуть?

Рука посла уже потянулась к кнопке звонка.

— О нет, не нужно... Я отлично выспался в самолете... Если можно, я хотел бы встретиться с Кревкером.

— Ну, это нетрудно... Он, должно быть, здесь... Мы сейчас его пригласим...

— Что вы, мистер Хейвуд... Зачем отнимать у вас драгоценное время.. Возможно, найдется крохотный уголок для беседы, где мы никому не помешали бы.

— Да, конечно, — уже более сухо заметил посол.

Честно говоря, ему показалось обидным, что от него что-то скрывают, хотя до этого он искренне желал остаться в стороне от всей этой странной истории с наследством Полынова. Непонятно, почему министерство затевает это дело, с какой миссией прибыл Таупман? Впрочем, зачем ломать голову? Его просто обошли, ну и отлично... У него достаточно дел и без этого.

Но на сердце старого посла продолжали скрести кошки, когда Таупман и Кревкер уединились в одном из кабинетов обширного здания. Значит там, на родине, высокое начальство ему, Хейвуду, уже не доверяет?.. Ну что же, это расплата за попытку иметь самостоятельное мнение, которое, как ему писали друзья, было расценено в министерстве по-своему...

От всех этих мыслей у Хейвуда разболелась голова, и, не дождавшись окончания переговоров, он отправился к себе, чтобы прилечь.

А в это время в противоположном конце здания, в комнате с пробковым полом и глухими стенами шла беседа двух соотечественников. Таупман, усевшись в старинное кресло, жестом хозяина пригласил Кревкера опуститься напротив. Тот внимательно слушал и бесстрастно отвечал на вопросы. Но когда Таупман поинтересовался дарственными бумагами покойного купца Сердюкова, Кревкер вежливо, но с достоинством произнес:

— Нотариальная контора братьев Уатсон существует с 1808 года и до сих пор свято хранила тайны своих клиентов.

— Это очень благородно, — не без издевки проговорил Таупман, — но, мистер Кревкер, я не из личного любопытства, а тем более интереса спрашиваю вас об этом... Поверьте мне, дело гораздо сложнее... Надеюсь, вы являетесь достойным гражданином своей родины?

Кревкер почтительно склонил голову.

— Если ваш клиент был безмозглым и неблагодарным ослом, прошу простить за несколько резкое суждение, и не сумел как следует распорядиться своим наследством, то это отнюдь не означает, что мы должны ему уподобляться. В свое время вы все узнаете, а пока не должны предпринимать ни одного шага, не посоветовавшись со мной.

— Но...

— Понимаю, мистер Кревкер, вы хотите спросить, кто я такой... Вот, пожалуйста, распоряжение мистера Уатсона, оно относится к вам...

Мистер Кревкер сразу узнал почерк своего хозяина. Да, действительно, ему предлагалось действовать по указанию мистера Таупмана, но в рамках законного...

Последняя оговорка сразу ободрила старого служащего. «Братья Уатсоны остаются верными себе», — не без гордости подумал он.

— Ну, так вот... Если вы, предположим, даже удостоверитесь, что Полынов — законный наследник, не спешите сообщать ему об этом без моего разрешения.

— Простите, но...

— Мистер Кревкер, перестаньте валять дурака, — грубо перебил его Таупман, — свою щепетильность оставьте при себе, ничего незаконного я от вас не требую, и извольте слушаться... До свидания, мистер Кревкер, мы с вами будем ежедневно видеться... Желаю удачи.

Когда тот вышел, Таупман набрал номер телефона.

— Хэлло, — послышался хрипловатый голос в трубке.

— Здравствуй, Гарри. Очень рад услышать твой пропитый голос.

— Кто это?

— Твой школьный товарищ и соратник по бриджу.

— Митчел... Какими судьбами?...

Через несколько минут в комнату вошел толстый, обрюзгший мужчина в пестром клетчатом костюме. Редкие светлые волосы были зачесаны набок. Маленькие глазки смотрели остро. На тройном подбородке выделялась черная родинка.

— Хэлло, Митчел, — радостно прохрипел он, обнимая Таупмана, — какого бога мы должны благодарить за то, что имеем возможность лицезреть твою милую мордочку?

— Тебе...

— Мне? — искренне удивился Гарри.

— Помнишь, ты передал романтическое сообщение о новоявленном Робинзоне, некоем Полынове?

— Возможно... Ежедневно передаю триста строк разной белиберды.

— Так вот, твой Робинзон неожиданно оказался наследником кругленькой суммы.

— Фьюить, — свистнул Гарри. — Спасибо, Митчел, это сенсация, сейчас же настрочу двести строк.

— Пока ни слова. Если бы он получил в наследство только доллары... Садись, Гарри, нам надо поговорить...

ЛИЦО ЗА ОГРАДОЙ

Километрах в сорока от Москвы расположен чудесный дачный поселок. Живописные домики чуть заметны среди высоченных сосен и елей. По стенам, до самых крыш, поднимаются лозы дикого винограда. Воздух, напоенный ароматом вечнозеленой хвои, действует на человека, как самый живительный бальзам.

Летом здесь оживленно. Сотни москвичей с семьями перебираются сюда на отдых, и на деревянной платформе, возле которой электричка на несколько минут задерживает свой бег, всегда увидишь пассажиров. По асфальтированной дороге, идущей от столицы, ранним утром и поздно вечером тянутся вереницы легковых автомобилей. Но зимой поселок кажется опустевшим. Ворсистый снег порошит нерасчищенные дорожки, одевает на крыши по-казачьи заломленные барашковые шайки. Немую тишину лишь изредка нарушают мелодичные сирены электровозов.

Поэтому постороннему взгляду могло показаться странным, что ставни одного из домов в пасмурный февральский день были настежь раскрыты, в то время как из каменной трубы к серому небу голубоватой струйкой тянулся дымок.