Матрешка в перьях, стр. 52

– Что журналисты делают в уборной? – обомлела я.

– Ждут вас, – пролепетала Краузе. – Сами же велели Мирону подойти к девяти утра.

– Ничего не понимаю! – воскликнула я. – Вашему мужу надо отсоединить биотуалет от трубы, ведущей на кухню Златовой. При чем тут репортеры?

– Милый! – заорала няня.

В дверь всунулась всклокоченная башка ее супруга, затем в комнате нарисовался весь Мирон и молча уставился на нас.

– Забери Кису, собак и налей корреспондентам чаю, – распорядилась его жена. – Лампочка сейчас оденется.

Парень поманил девочку пальцем, та пошла к нему. Мирон поднял Кису на руки и посмотрел на мопсих. Собаки на взгляд не отреагировали. Супругу Краузе все-таки пришлось открыть рот, и он нашел одно-единственное слово, волшебным образом подействовавшее на четверолапых:

– Сыр!!!

Муся и Фира сорвались с места с такой скоростью, что их задние лапы несколько секунд скребли когтями пол на одном месте, потом толстую попу Фиры занесло влево, а тощая Муся, успев опередить сестрицу, скрылась в коридоре. Фира взвизгнула, выправила траекторию движения и тоже исчезла за дверью. Через секунду я услышала звон и крик Кисы:

– Разбился!

Похоже, Фира, включив спортивный режим бега, не смогла вовремя остановиться и врезалась в этажерку, на которой стоят чайнички для заварки.

– Сейчас все объясню, – зашептала няня.

– Валяйте, – велела я.

Роза Леопольдовна затараторила.

Если исключить из ее рассказа бесконечные восхваления Мирона, то суть истории проста. Муж Краузе не имеет постоянной московской регистрации, поэтому никак не может устроиться на хорошо оплачиваемую работу. И вдруг – удача! Роза Леопольдовна на детской площадке познакомилась с женщиной, которая служит няней у самого Льва Борисовича.

Краузе замолчала и выжидающе уставилась на меня.

– Понимаете, да? Вы же знаете, кто такой Лев Борисович?

– Нет, – ответила я.

Краузе всплеснула руками.

– Как же так? Господин Клоткин владеет фабриками по производству сантехнического оборудования, а еще ему принадлежит журнал «Бытовая проблема». Лев Борисович выпустил новинку «Розовое счастье», и ее надо разрекламировать. Нужна известная личность, готовая рассказать, как хорош биотуалет. Но звезду никак не могут найти!

– Неудивительно, – хихикнула я.

Роза Леопольдовна откашлялась.

– Я сразу поняла: вот он, шанс Мирона. И сказала няньке Клоткина: «Я служу у знаменитости, Евлампии Романовой, которая вела программу на радио «Бум», а скоро будет работать на телевидении. Уговорю ее стать лицом биотуалета «Розовое счастье», если Лев Борисович возьмет Мирона на постоянный оклад».

– Лицо биотуалета… – в полном обалдении повторила я. – Звучит необычно. На мой взгляд, для рекламы унитаза более подходит другая часть тела. Роза Леопольдовна, я не принадлежу к подвиду селебретис. На «Бум» работала сто лет назад и давно забыла об этом [9].

– А вот Интернет вас помнит, – потерла руки Краузе. – В Сети есть полная ваша биография, я читала ее с интересом.

– С ума сойти! – удивилась я.

– Да, да, – закивала няня. – Еще там указано, что госпожа Романова служила в театре «Лео» [10]. Поэтому вы можете называться актрисой.

– М-м-м… – протянула я, не зная, как отреагировать на эти слова.

Роза Леопольдовна молитвенно сложила руки.

– Лампа, дорогая! Пожалуйста, скажите репортерам пару слов! Похвалите сортирчик, он на самом деле хороший. Тогда Мирона примут на фирму. Он прекрасный работник, креативный. «Розовое счастье» навсегда вам останется. Еще и скидочную карту дадут!

Я решила до конца разобраться в абсурдной ситуации.

– Так конкурса не было? Ну да, я же не заполняла в магазине никаких анкет. Значит, это вы договорились с журналистами…

– Им нужен оперативный повод, – перебила меня Краузе, – вот они и придумали, что проводилась викторина. Звезда пошла в магазин, заполнила анкету и ответила правильно на все-все вопросики, умная такая. А потом ей доставили хорошенький, прекрасненький унитазик. В «Бытовой проблеме» уже дали информацию об акции с вашим фото, которое Фрумкин сделал, когда приз доставил, и пообещали читателям интервью со знаменитостью. Я Гошу предупредила, что вы будете для вида отказываться, изображать, будто ничего не знаете, но это одно кокетство. На самом деле все в порядке, звезда согласна на пиар-компанию.

– Следовало до того, как затевать этот балаган, поговорить со мной! – запоздало возмутилась я. – Не хочу принимать участие в идиотстве! Так вот зачем Фрумкину понадобилось со мной сниматься… Роза Леопольдовна, вы меня втянули черт-те во что!

Няня поникла.

– Да, вы правы. Простите. Совсем голову потеряла. Я так обрадовалась, что Мирон устроится. Сейчас объясню корреспонденту… что вы не можете…

Краузе всхлипнула, шмыгнула носом, сгорбилась…

– Ладно, сейчас выйду к людям, – согласилась я, – только джинсы натяну.

Роза Леопольдовна взвизгнула и убежала. Я подошла к шкафу. Доброе утро, Лампа! Опять тебе не хватило смелости настоять на своем. Здравствуйте, любимые грабли, я без вас жить не могу.

Глава 34

– Мы вас надолго не задержим, – пообещала тощая девица в безразмерных гаремных штанах и обтягивающей маечке, надетой на голое тело. – Предлагаю сделать интервью прямо на «Розовом счастье».

– В смысле? – напряглась я.

– У нас онлайн-издание, – пояснила девица. – Ой, забыла представиться, меня зовут Ксения. А за камерой Леня.

– Хай! – помахал рукой парень в кожаных брюках. – Нам нужна простая бытовая картинка. Обычное утро, вы проснулись, пошли в туалет, устроились поудобнее и отвечаете на вопросы. Естественная ситуация. Не люблю постановочных съемок.

Я возразила оператору:

– А вам не кажется странным, что женщина беседует с прессой в процессе, так сказать… э… Ну, вы понимаете.

Ксения махнула рукой.

– Подумаешь! У звезд свои причуды. Пожалуйста, устраивайтесь.

Я покорно села на унитаз, предусмотрительно опустив крышку на круг.

– О’кей, – пробормотал Леонид. – Нет, это скучно. Невкусно. Нет драйва. Лампа, вам не трудно переодеться? Джинсы и рубашка это совсем не звездно. Селебретис должна быть в шубе, перьях, диадеме…

Мне стало смешно.

– Сидеть в сортире в манто уж совсем необычно. И у меня только полушубок из синтетики.

Леня снисходительно улыбнулся.

– Пошутил я насчет соболей. Подойдет вечернее платье, желательно однотонное. Ярко-красное, зеленое или оранжевое. В пол, с глубоким декольте.

Я рассмеялась. Потом увидела, что оператор стоит мрачнее тучи, и осведомилась:

– Вы всерьез? Предлагаете мне утром сидеть на толчке в наряде для пафосного вечернего выхода?

– Поверьте, получится прекрасно, – пообещал Леонид.

– Ну, ладно, – пробормотала я и отправилась в гардеробную.

– Драгоценности не забудьте! – крикнула мне в спину Ксения. – Колье, «люстры» в уши, кольца, браслеты.

Через пятнадцать минут, оглядев меня со всех сторон, Леонид издал одобрительное покашливание.

– Шикарно. То, что надо. Наденьте диадему, а то пустая голова плохо смотрится на экране.

– У меня нет такого украшения, – смутилась я. – И надеюсь все же, что моя голова не совсем пуста, внутри есть мозг.

– Ц-ц-ц, – зацокал языком оператор.

– Секундочку! – закричала Краузе и унеслась.

– Усаживайтесь, – велела Ксения. – Ножки налево, голову направо…

– Уймись, – процедил сквозь зубы Леонид, – твое дело текст, не мешай. Лампа, опустите плечи, поднимите подбородок…

– Вот! – завопила Роза Леопольдовна, вбегая в гостевой санузел. – Смотрите – корона! Ненастоящая, конечно, из железки со стеклами, на резинке. Мы ее для мопсихи Фиры на Новый год покупали. Мусю нарядили оленем, а Фирочку принцессой. Ну-ка, сейчас прилажу… Оп-ля! Как вам? Ничего, что украшение фальшивое?