Отто и летающие близнецы. Повесть о Кармидийцах, стр. 6
Зазвонил пыльный телефон на стене.
Кто мог знать, что он здесь?!
— Мистер Тиш?
Ну да, конечно, это Младший Помощник Библиотекаря, мисс Чёлкинс. Каким-то непостижимым образом она всегда знает, где его искать.
— Да, гм, это я, я тут кое-что проверяю…
— Мистер Тиш, звонит ваш сын. Соединить?
— Да, пожалуйста.
В трубке раздался треск и щелчки, потом послышался голос Отто, какой-то странный и едва слышный на фоне прорывающихся сквозь него тревожных криков и грохота.
— Отти, это ты?
— Папа, пап, ты не мог бы вернуться домой поскорее?
— Что случилось? Где мама?!
— Она здесь, в гостиной.
Издалека донесся голос Долорес. Она что-то прокричала, но Альберт не разобрал слов.
— Отти, я хочу с ней поговорить. Позови ее к телефону.
Молчание.
Какой-то шум. Грохот…
Что она делает? Купает близнецов? Но не в гостиной же!
— Она застряла.
— Что?!
— Папа, приходи поскорее!
— У вас всё в порядке? Что значит — «застряла»?
— Она сидит под столом с Гепси и Зеб. Мы стараемся держать их под столом, но им там уже надоело, и они хотят полетать.
В трубке снова раздались далекие крики. Он расслышал голос Долорес — жена просила его вернуться как можно скорее. Внезапно мистер Тиш почувствовал, как стены библиотечного подвала закружились вокруг него.
— Папа! Папа!
— Всё в порядке, — борясь с накатившей слабостью, прошептал он. — Я сейчас приеду.
— Что случилось, мистер Тиш? Вы плохо себя чувствуете? — спросила мисс Чёлкинс, когда он брал с вешалки плащ. Мистер Тиш никогда не уходил с работы без самой уважительной причины.
— Да, есть немного, — отозвался Альберт потерянным голосом — У меня дома неприятности, мне срочно нужно туда.
Он вышел из боковой двери огромного библиотечного здания и, придерживая на голове шляпу, неуклюже побежал.
Его путь лежал по широкой мостовой, обсаженной раскидистыми липами. Свернуть за один угол, потом за другой. В начале Ответной улицы он чуть было не попал под трамвай. Кричали люди, трубили рожки машин. Наконец он позвонил в подъезд Гершелского Дома.
— С вами всё в порядке, мистер Тиш? — спросила миссис Шкваллингс (не потому, что ее интересовало его здоровье, просто она любила совать нос не в свои дела).
— Нет, — пробормотал Альберт, захлопывая за собой дверь старинного лифта. Кабина медленно поплыла вверх.
Вот, наконец, и дверь квартиры.
Внутри было темно. Наверно, шторы задернуты. Он окликнул жену, в ответ раздались приглушенные голоса. Мистер Тиш включил свет — вспыхнувшие лампы выхватили из темноты Отто и Долорес. Они сидели под столом в гостиной, держа на руках спящих близняшек.
Многочасовая борьба наконец-то утомила Гепсибу и Зебору.
Подгоревший хлеб
Наутро, проснувшись, Отто вспомнил, что его сестренки умеют летать, вскочил с постели, торопливо оделся и побежал на кухню. Там царила суматоха.
Мама держала Гепси за щиколотку, а другой рукой запихивала куски хлеба в тостер.
Порхающая над столом Гепси хохотала и брыкалась.
Зебора старательно отпечатывала на потолке свои маленькие ладошки. На полу валялись разломанные заводные мобили.
Долорес и Альберт, вконец измученные, не сразу заметили сына.
— Как ты мог такое сказать? — возмущалась Долорес — Давай позвоним доктору Смаггиту! Может, это вирус?! Помнишь тот вирус Прыгучей Болезни? Когда я давала уроки современного танца, два человека из моего класса выпрыгнули прямо в окно. Хорошо еще, студия находилась на первом этаже. Помнишь? А когда наш сосед с нижнего этажа вскарабкался на дерево и не мог слезть, тебе пришлось вызывать пожарную команду. Помнишь?
— Мне почему-то не кажется, что это вирус, — тихо сказал Альберт.
— А помнишь ту лихорадку, из-за которой люди ходили задом наперед? — не унималась Долорес — Моя мама перенесла ее очень тяжело. Ты должен помнить! Это определенно была заразная болезнь. Она без конца натыкалась на стены, на фонарные столбы, на лошадей и верблюдов…
— Мне почему-то не кажется, что это лихорадка, — сказал Альберт.
— Ну, хорошо, значит, они съели что-нибудь. Врачу виднее! Может, мы перекормили их витаминами. Может, это аллергия. Надо сделать аллергические пробы.
Из тостера пошел дым. Наверно, хлеб пригорел. Впрочем, заметил это один Отто.
— Не хочу я ничего рассказывать ни доктору, ни кому-то еще, — упрямо сказал Альберт.
— Так что, мы так и будем сидеть сложа руки?! — взвилась Долорес. Она резко обернулась, нечаянно выпустила Гепси и увидела, что на нее снизу вверх, моргая, как совенок, глядит Отто.
— Смотри, Альберт, что ты натворил. Отто напугал, — сказала Долорес.
— У тебя хлеб сгорел, — сообщил Отто.
Альберт и Долорес спорили весь день. Альберт, который редко бывал требовательным, категорически настаивал, что о произошедшем не нужно рассказывать ни врачу, ни Службе Семьи и Ребенка, ни симпатичной женщине из аптеки, ни другим знакомым, кандидатуры которых без устали выдвигала Долорес. Он заявил, что доктор всё равно ничего не поймет, а ненужная суета не пойдет близнецам на пользу. Может быть, через пару дней всё само собой рассосется…
Кармидийская БАШНЯ
На следующее утро Долорес и Отто отправились погулять. Близнецов крепко-накрепко привязали к коляске ремнями, в общем-то предназначенными для того, чтобы дети не выпадали.
Долорес, сердитая и красивая в своем любимом малиновом платье, решительно вышагивала по мостовой. Отто предложил надеть на близнецов уздечки и пустить их летать, как воздушные шарики, но мама не одобрила его идеи.
— Не нужно никому об этом знать, — сказала она. — Папа считает, мы должны хранить это в секрете.
Они направлялись на Бульвар — в самый роскошный и красивый торговый центр во всём огромном Городе Среди Деревьев. Отто спросил, нельзя ли ему посидеть на скамейке возле Кармидийской Башни — в его любимом уголке. Раньше он часто гулял здесь с Данте.
Долорес купила всем мороженого, и они отошли в сторонку, чтобы без помех съесть его. К ним, окруженный толпой вежливых слушателей, подошел бульварный гид, один из тех, кто рассказывает людям о достопримечательностях Города. На гиде был традиционный наряд птицы-упаковщика. (Птицы-упаковщики изображены на Городском гербе. Они немного похожи на огромных журавлей.)
— Перед нами — знаменитая Кармидийская Башня, — говорил гид (огромный птичий клюв чуть-чуть заглушал его слова). — Как видите, она сделана из резного камня и от подножия до самой верхушки покрыта изображениями животных и птиц, стоящих друг на друге. Башня необычайно высока, выше всех остальных зданий на Бульваре, и заканчивается шпилем. Кверху она сильно сужается.
Он стоял спиной к Отто, Долорес и близнецам. Близнецы с интересом разглядывали застежки-«молнии» на его мохнатых оранжевых штанах.
— В самом низу мы видим трех слонов, огромных, как двухэтажные трамваи.
Все посмотрели на слонов. Каждый желающий мог пройти под Башней — прямо между слоновьих ног — и выйти с противоположной стороны.
— На этих величественных слонах стоят носороги, гиппопотамы, затем тигры, царь зверей — лев, пантеры… — Гид зачитывал длинный список, и толпа шаг за шагом отступала назад, задирая головы, чтобы разглядеть Башню всё выше и выше.
— Гориллы, страусы, фламинго… волки, динго, утки… домашние кошки, морские свинки, хомячки… — перечислял гид. И вдруг замолк.
— А что на самом верху? — вежливо спросил кто-то из толпы.
Гид театральным жестом воздел к небу большие зеленые крылья.
— Никто не знает, леди и джентльмены. Никто не знает! Башня так высока, что верхушка отсюда не видна. Взбираться наверх выше, чем на три четверти, опасно, потому что Башня сужается и становится тонкой, как палка. Даже в бинокли мы не можем рассмотреть самые верхние изваяния. Мешают деревья. Полагают, что там изображены многочисленные мелкие грызуны, а затем, возможно, жуки и прочие насекомые.