Отто и летающие близнецы. Повесть о Кармидийцах, стр. 42

Она медленно переступила через каменные обломки и обвела зал неуверенным взглядом, жмурясь и моргая.

Рыжая тигрица склонилась над ней.

— Двое снова соединились, — прошептал Отто.

Половинки занавеса начали съезжаться.

Наступила напряженная тишина.

— Смотрите! Вверху! — крикнул кто-то.

Под потолком, залитым яркими лучами прожекторов, нашли друг друга Гепси и Зебора. Зебби больше не плакала.

Рука об руку поплыли они, окутанные пылающими облаками своих волос. Малышки смеялись. Кружились. Трепетали, как язычки пламени, как олицетворение самого света.

Как бабочки.

Снег

В огромный, таинственный Город Среди Деревьев пришла зима. Отто и Мэб летели над Бульваром.

Далеко внизу мистер Шесть и мистер Восемь приводили в порядок улицы, починяли фонарные столбы. После освобождения волшебок Полиция Обыденности стряхнула с себя чары замораживающего заклинания (на что ушло немало времени). Тогда мэр Крамб нашел бывшим городовым работу в Оперативном Отряде по Ремонту Мостовых, однако (под угрозой задержки заработной платы) попросил их не умножаться больше сорока восьми.

Близился вечер. Небо над западными горами стало розовым.

— Собираются снежные тучи, — заметила Мэб. — Бабушка приглашает тебя завтра к нам в гости. Сказала, что испечет блины. А ты куда собрался?

Отто круто взмыл вверх и облетел вокруг верхушки Кармидийской Башни. Давным-давно — по крайней мере, ему теперь казалось, что это было давным-давно — он слышал, что никому не известно, какие фигурки венчают башню, но полагают, что это могут быть жуки.

— Я должен был догадаться, — сказал он, осторожно спускаясь к Мэб.

— О чём?

— Бабочки. На вершине Башни — две бабочки.

— Конечно, бабочки, об этом даже младенцы знают…

— Такие же, как две бабочки в том предсказании, те, которые соединились вновь.

— Ты имеешь в виду своих сестер, мистер Отто? Ведь речь шла именно о них.

— Не называй меня так.

— Но мне казалось, ты хотел, чтобы я называла тебя Отто.

Он поднялся выше, туда, где ледяной воздух морозно покалывал лицо. Далеко внизу переливалась флагами и разноцветными палатками Арена, Высочайшим Постановлением Мэра Крамба превращенная в рынок. Отто развернулся над Крутосклоном и замедлил ход, поджидая Мэб. Всё-таки она тащила на себе целое дерево.

— Выпендриваешься? — спросила девочка, подлетая.

Он пропустил ее слова мимо ушей. На ладонь села первая снежинка.

— Давай-ка скорее, мистер Отто, а то я замерзла…

Вскоре они добрались до окраины Города. Под ними расстилалась пустошь, прорезанная пологими берегами по-зимнему серой, тихой реки.

— Смори, вон они…

По тропинке вдоль реки шли два человека.

— Не упади, Отто, а то люди засмеют…

Отто не упал. Правда, приземлился чуть дальше, чем рассчитывал — метрах в двадцати перед Альбертом и Араминтой, так что пришлось ему сворачивать коврик и идти им навстречу. А вот Мэб, куда лучше управлявшаяся с ковром-самолетом, просвистела прямо над макушкой его шляпы и опустилась в точности там, где надо.

— Мне кажется, это где-то здесь, — сказал Альберт. — Но сейчас всё изменилось. К тому же дело было ночью, а дерево, конечно же, не сохранилось. И было всё это давным-давно…

— Это только тебе кажется, что давным-давно, — сухо возразила Араминта — Его не обязательно закапывать в том же самом месте, тем более что дерево у нас есть.

Мэб протянула ей дубовый саженец, и Араминта почтительно прикоснулась к тонкому стволу.

— Такой молодой, — прошептала она. — И такой мудрый.

— Смотрите, — воскликнул Альберт. — Сюда Меграфикс идет!

Пещерник, чуть приволакивая ноги, стремительно шагал по тропинке. С ног до головы он был закутан в какие-то черные вязаные одежды.

— Меня задержали в шахтах, — сообщил он, прикрывая глаза когтистой лапой. — Мы почти закончили восстановительные работы, шахты снова откроются на будущей неделе. Почтительнейше приветствую Короля.

— И я тебя тоже, — вежливо ответил Альберт. — И благодарю за то, что ты вышел из гор в такое время года. Мы знаем, что тебе это неприятно.

— Еще как неприятно! — подтвердил Меграфикс — Неприятно до крайности, но, тем не менее, помочь вам — для меня большая честь. По дороге сюда на мой нос опустилось что-то белое и необычайно холодное. Нечто вроде замерзшего мотылька.

— Это снег, — пояснил Альберт. — Вроде дождя, только холоднее.

— Отвратительно! — проворчал Меграфикс.

— Вот здесь — хорошее место, — окликнула их Араминта. — Не слишком близко к воде. — Она поднялась повыше по склону, остальные вскарабкались за ней.

Меграфикс склонился к земле и принялся копать ее огромными когтями. Замерзшая почва, твердая как камень, легко поддавалась. Во все стороны летели обледеневшие комья и песок.

Остальные благоговейно смотрели, как он работает. Даже Араминта, которая, казалось, видела и перепробовала всё на свете.

Меграфикс трудился без устали, размеренно, как будто это не требовало от него никаких усилий. Вскоре яма стала такой глубокой, что он вынужден был спуститься в нее, чтобы копать дальше.

— Достаточно, — сказал, наконец, Альберт.

— Еще немножко, — возразила Араминта. — На всякий случай…

Прокопав на полметра поглубже, Меграфикс вылез из ямы. Он даже не запыхался.

Араминта принесла ящик, а Альберт — свиток бумаги, тот самый, куда он скопировал рисунки предсказания. Араминта положила свиток в ящик, запечатала его, и все отступили на шаг, глядя, как Меграфикс забрасывает яму землей. Потом они посадили деревце.

— Как думаешь, корни скоро дорастут до него? — спросила Араминта.

— Думаю, скоро, — ответил Альберт.

Меграфикс утоптал землю вокруг деревца.

— Осторожнее, — предупредила Араминта.

С минуту все постояли молча, глядя, как небо и равнина вокруг них становятся всё тише и всё холоднее.

Потом Меграфикс распрощался и торопливо ушел, а Мэб с Араминтой решили вместе пешком вернуться в речные трущобы.

— Ты знаешь, что Тигродом был назван в мою честь? — спросила Араминта, когда они отошли подальше.

Ответа Мэб Отто не расслышал, поэтому так и не узнал, что наконец-то нашлась хоть одна вещь, про которую девочке не было ведомо всё на свете.

А Отто с Альбертом пошли домой.

Сначала они ничего не говорили, просто шли молча, бок о бок.

— Помнишь, на предсказании был рисунок сердца, разбитого надвое, а потом снова соединенного? — спросил, наконец, Отто.

— Помню, конечно.

— Так чье же это было сердце, как думаешь?

— Произошло так много всего, — ответил Альберт, немного подумав. — Не знаю, может, Араминты, может, Эльфины, а может, и самого Города.

Снег пошел гуще.

— В понедельник у мамы день рождения, — напомнил Альберт. — Ты не забыл?

— Я подарю ей шарф, — сказал Отто. — Его для меня связала мадам Моргана. Ты слышал, что ведьмицы открыли свой собственный магазин? Вот откуда у них такая потрясающая одежда.

— А я подарю ей вот это, — сказал Альберт и достал из кармана громадный лунный камень, который Меграфикс вручил Отто в бильярдной.

Оба остановились и долго-долго смотрели на камень.

— Будто лучик света, — сказал Отто. — Лучик луны.

— Как думаешь, ей понравится?

Отто поднял глаза и заглянул в спокойное лицо отца.

— На днях она мне сказала, что я должен гордиться тобой, потому что ты многое сделал для Кармидийцев. Ты их спас…

— Так сказала МАМА?

— Да, пап, сказала.

Альберт смотрел на огромный Город, залитый огнями тысяч уличных фонарей, свет которых терялся в пелене густого снегопада.

— Так сказала мама… — прошептал он.

— Смотри, смотри, вон там! — вскричал Отто, указывая в ту сторону, откуда они пришли. По тропе шел тигр, в полумраке казавшийся рыжевато-черным. Позади него мелькнула еще одна тень, сливавшаяся с белесым зимним пейзажем, почти неразличимая на фоне заснеженной земли. Тень пересекла тропу и направилась к Альберту и Отто. В воздухе затрепетало белое облачко ее дыхания.