Детская книга для девочек, стр. 48

— Я не воровка! Не смейте! — завопила Геля.

— Рындина, ведите себя достойно, — негромко приказала Ольга Афиногеновна и обратилась к Мелании Афанасьевне: — Никого и ни при каких обстоятельствах не будут подвергать столь унизительной процедуре в стенах этого заведения. Отпустите девочку и…

— Но Мелания Афанасьевна права! Мерзавку нужно обыскать! — горячо поддержала Павловскую надзирательница.

— Благодарю вас, вы свободны, Клара Карловна. — Ливанова холодно взглянула на надзирательницу. — А вас, мадам, прошу подняться ко мне в кабинет.

Павловская еще пару секунд прожигала Ливанову взглядом, но, в конце концов, неохотно выпустила Гелин воротник и прошествовала вверх по лестнице.

В кабинете директриса предложила Павловской кресло, сама села за стол, терпеливо выслушала вопли о воровстве и чудовищном падении нравов среди гимназисток и негромко обратилась к Геле, застывшей у двери:

— Подойдите ко мне, Рындина.

Геля подошла к столу, стараясь сохранять спокойствие. Плакать и скандалить при Ливановой было стыдно.

— Будьте добры, покажите, что у вас в карманах.

Геля сгребла все, что было, выложила на стол и не поверила собственным глазам.

Среди увядших морковных хвостиков лежала небольшая сафьяновая коробочка.

— Вот она! Я же вам говорила! — Павловская, оттолкнув девочку, коршуном кинулась к столу и схватила футляр.

Глава 25

— Моя прелесть! — Павловская расплылась в улыбке, прижимая к груди коробочку. Потом повернулась к Геле, и улыбка ее стала злобной, торжествующей: — А ты, паршивка, поплатишься за это!

— Я не брала! Не брала! Вы все врете! — выкрикнула Геля сквозь слезы, топнув ногой.

— Тогда объясните нам, Рындина, как эта вещь попала в ваш карман, — спокойно предложила Ливанова, — и я буду признательна вам, если на этот раз обойдется без неподобающих воплей и слез.

«Сон, это сон, этого просто не может быть», — стучало в висках у Гели. Она посмотрела на Ольгу Афиногеновну и встретила ее невозмутимый, внимательный взгляд, совсем как в классе, на уроке алгебры, когда Ливанова задавала очередную задачку, приговаривая: «Думайте, девочки, думайте. Господь дал вам мозги — так используйте их наилучшим образом».

И Гелю осенило — она вспомнила, как Павловская полезла к ней обниматься.

— Да она сама подбросила мне эту коробку! — И обличающе ткнула пальцем в Меланию Афанасьевну. — Когда меня обнимала!

— Что?! — взвизгнула Павловская. — Да как ты смеешь, мерзавка! Я требую с позором изгнать эту порочную, лживую девчонку из гимназии!

— Пожалуй, ваша версия малоправдоподобна, Рындина, — скупо улыбнулась Ливанова. — Мелания Афанасьевна известна своей богомольностью и добротой, в ее доме никогда не откажут в подаянии нищему, она состоит в нескольких благотворительных обществах. С какой стати ей совершать столь низкие, да и попросту бессмысленные поступки?

— Я не знаю, — тихо ответила Геля, глядя Ливановой в глаза. — Но могу дать вам честное слово, что не брала эту булавку.

Ливанова испытующе смотрела на нее несколько секунд, а потом обратилась к Павловской:

— Я уверена, что девочка не врет. Возможно, произошло какое-то недоразумение.

— Конечно, врет, чтобы избежать заслуженной кары! — взвизгнула Павловская. — А вы ее покрываете!

— Я преподаю почти двадцать лет, — все с той же невозмутимостью ответила Ливанова, — и поверьте, научилась отличать правду от лжи.

— Не смейте ее выгораживать! — возмущенно кудахтала Павловская. — Она лжет, а все лжецы получат по делам своим в озере огненном и серном! Она ворует, нарушая заповеди господа нашего! Мало того, — Мелания Афанасьевна понизила голос, доверительно склонилась к Ливановой, — я видела, как несчастное дитя шепталось в подворотне с каким-то хитрованцем! Это не просто воровство — это преступный сговор!

— Благодарю вас за бдительность и добрые намерения, Мелания Афанасьевна. Обещаю, что разберусь с этим вопиющим происшествием и непременно сообщу вам о результатах. На этом, с вашего позволения, закончим, — Ливанова встала, — я отвезу девочку домой и поговорю с ее родителями. У Поли недавно была тяжелая травма — сотрясение мозга. И столь сильное нервное потрясение может ей серьезно навредить.

— Не просто воровка, а сумасшедшая воровка! — Мелания Афанасьевна издевательски улыбнулась Ливановой. — Она опасна! Ее нужно срочно изолировать от других детей! Подвергнуть освидетельствованию врача! Держать под домашним арестом! А может быть, и не под домашним! Я немедленно иду в полицию!

Павловская нависла над столом Ливановой. Казалось, от злости она раздулась еще больше и теперь возвышалась над Ольгой Афиногеновной, как гора. Огнедышащая гора.

— Это ваше право, — холодно улыбнулась директриса. — Прощайте.

— Вы пожалеете, — бросила Павловская, направляясь к двери, — мой муж был членом попечительского совета, я знакома с председателем и сейчас же уведомлю его о вашем возмутительном поведении! — Она с ненавистью взглянула на Гелю и выплыла из кабинета, сильно хлопнув дверью.

— Что ж, Поля, едем. — Ливанова вышла из-за стола и направилась к двери.

— Я ничего не воровала, — упрямо повторила девочка, не двигаясь с места, — а тот хитрованец…

— А тот хитрованец, вероятно, один из тех хитрованцев, которых лечит твой отец, — подхватила Ольга Афиногеновна, — а возможно, он из тех хитрованцев, которым покровительствует твоя мать. В любом случае твое знакомство с какими бы то ни было хитрованцами нисколько меня не удивляет.

— Вы мне не верите? — Геля постаралась сказать это спокойно, но голос предательски дрогнул.

Ольга Афиногеновна остановилась, сдвинула очки на кончик носа и посмотрела на Гелю с мягкой насмешкой.

— Верю. Но, согласись, случай не рядовой. И я должна все обдумать. Так что, будь добра, помолчи. Ну, пойдем. — Она взяла Гелю за руку, и у девочки потеплело на душе.

Внизу Ольга Афиногеновна послала швейцара за извозчиком. Клара Карловна проводила Гелю злобным взглядом, но комментировать происшествие при Ливановой поостереглась.

К дому Рындиных ехали молча, но директриса так и не выпустила руки своей подопечной, и Геля почти успокоилась — ведь никто бы не стал держать за руку человека, если бы считал его бессовестным вором, правда?

Самым худшим было то, что дома ей приготовили торжественную встречу (Аннушка даже испекла шоколадный торт).

— Леля? Какой сюрприз! Рад, рад — Василий Савельевич пожал Ливановой руку, а Гелю обнял за плечи. — Но дочь-то наша какова! Все до одного экзамены на отлично, а? И не надо на меня так смотреть! Да, я горд своей умницей!

Аглая Тихоновна, однако, оказалась гораздо проницательнее:

— Леля, что случилось? Почему ты здесь?

Геля съежилась и мысленно застонала. Ой, что сейчас будет!

— Боюсь, новости у меня неважные, — с сожалением сказала Ливанова, — вам лучше присесть и выслушать меня.

— В чем дело? Поля провалила экзамен? — Василий Савельевич пытливо заглянул дочери в лицо. — Что ж, действительно, неважная новость. Но, как говорят, и конь о четырех ногах спотыкается. Это от нервов, голубчик, я знаю, что ты готовилась. Ничего, осенью пойдешь на переэкзаменовку…

— Базиль, пожалуйста, дай Леле сказать, — попросила Аглая Тихоновна.

И Леля сказала. То есть Ольга Афиногеновна рассказала о безобразном происшествии.

Геле хотелось провалиться сквозь землю, но поскольку о таком счастье оставалось только мечтать, она просто закрыла глаза.

Когда в столовой воцарилась убийственная тишина, Геля вспомнила о том, что следует вести себя достойно. Глаза пришлось открыть.

Выражение лиц присутствующих кардинальным образом изменилось.

Аннушка, занявшая свой любимый стратегический пост — у двери на кухню, озабоченно хмурилась. Аглая Тихоновна смотрела на дочь с жалостью. А вот Василий Савельевич был попросту ужасен. Ах, не зря Геля его так боялась!