Детская книга для мальчиков, стр. 3

Однако сделав два круга справа налево, овчарка дважды обмотала поводок вокруг столбика, и теперь Ластик сумел, прижавшись к стене, проскользнуть мимо. Пес рвал ремешок, давился лаем и чуть не задохнулся от ярости, но помешать не мог — только слюной обрызгал.

Показав обманутому разбойнику язык, шестиклассник быстро зашагал по улице. Операция «Полезная колбаса» заняла не больше минуты. А бутербродов Ластику было не жалко, школьные сосиски с картофельным пюре ему нравились гораздо больше.

Свернув в Подколокольный переулок, он перешел на рысцу. До звонка оставалось всего семь минут.

На углу Малого Ивановского переулка, привалившись спиной к водосточной трубе, сидел бомж. Надо сказать, что бездомных, вконец спившихся оборванцев в этих местах водилось немало. Папа говорил, что их тянет сюда, на Хитровку, запах прошлого. Сто лет назад здесь был самый жуткий в Москве трущобный район. В дешевых ночлежках и притонах жили тысячи бродяг, воров, нищих. Даже полиция опасалась заглядывать на Хитровку после наступления темноты. По мнению папы, нынешние бомжи, облюбовавшие этот микрорайон, были законными преемниками старинного племени «хитрованцев», о которых написано столько романов, повестей и рассказов.

«Законный преемник», вытянувший ноги поперек тротуара, был из бомжей самого последнего разбора. Грязный, опухший от пьянства, одетый в кошмарное рванье, он что-то клянчил заплетающимся языком у женщины с хозяйственной сумкой. Та послушала-послушала и возмущенно отмахнулась:

— Ишь чего захотел! Ну нахал!

И пошла дальше, качая головой. Тут с бомжом поровнялся Ластик.

— Пацанок, выручи! — просипел тот.

— У меня денег нет, и еще я в школу опаздываю, — скороговоркой ответил шестиклассник.

— Да есть деньги, вот, — показал пьяница две мятые бумажки. — Загибаюсь я. Помоги, а?

— Вам плохо? — остановился Ластик. — Вызвать «скорую помощь»?

Если человеку плохо, это ведь важней, чем опоздать на урок. Даже если на геометрию.

— Плохо мне, пацанок. Совсем кранты. Трубы горят. — Бомж похлопал себя по груди.

— Что?

— До улицы дополз и сдох — ноги не идут. Если сейчас не приму — всё, карачун. Палатку на углу знаешь? Слетай, а? Мне не дойти. Возьми чекушку. Помру я без нее.

— Чего взять? — не понял Ластик.

— Живой воды. Ну, водяры. Вот деньги. Только не кинь больного человека, не удери, а?

Лишь теперь до Ластика дошло.

— Да что вы, дяденька! Мне водку не продадут, я маленький. Вы кого-нибудь взрослого попросите.

— А ты скажи: «Тетя Люсьен, Миха доходит». Люська даст, она баба добрая. Выручи, малый. Ей-богу, подыхаю.

Папа бы его пожалел, сходил, подумал Ластик. Вот мама, та сказала бы как отрезала: «Туда тебе и дорога. Подыхай, алкаш несчастный». Сказать бы сказала, только потом, наверное, тоже сходила бы. Мама на словах суровей, чем на деле.

До палатки на углу было недалеко, метров двести. Если бегом, минуты за три можно обернуться.

— Ладно, давайте. Портфель только постерегите.

Нарочно портфель оставил — чтоб бомж за свои деньги не переживал.

Понесся вверх по Малому Ивановскому.

Суровая продавщица выслушала пароль. Заругалась:

— Вот гад, уже малолеток за водкой гоняет.

Но дала-таки маленькую бутылку. Видно, тоже, как мама: сердитая больше на словах.

Одним махом Ластик добежал до угла.

Только никакого Михи там не увидел.

Портфель лежал, а бомжа не было. Чудеса, да и только! Две минуты назад не мог с тротуара подняться, и на? тебе — как сквозь землю провалился. И разыскивать его некогда. Куда же девать его «чекушку»?

На переменке сбегаю, отдам, решил Ластик и сунул бутылку в портфель.

Припустил по переулку со всех ног. Уже ясно было, что к звонку не успеет, но это еще полбеды. Ровно в 8.35 к дверям школы выходит сама Раиса Петровна, завуч. Встает у входа, и всем злостным нарушителям дисциплины (это которые опоздали больше чем на пять минут) лично пишет замечание в дневник. Вот уж чего не хотелось бы.

Вдали показалось здание школы, донеслась заливистая трель звонка. Еще минута — и Ластик влетит в раздевалку. Если Михал Михалыч чуть-чуть задержится в учительской (а с ним такое бывает), то, может, вообще обойдется.

Но в ста шагах от лицея Ластика подстерегало еще одно происшествие, пожалуй, самое удивительное из всех.

У пешеходного перехода стоял столик, заваленный картонными квадратиками. На столике посверкивала разноцветными огонечками огромная магнитола, и разбойный голос из динамиков хрипло пел что-то про пургу над зоной. Рядом топтался здоровенный парень в спортивном костюме.

Ластик знал: это называется «лохотрон» — жульническая уличная лотерея. Мама называла устроителей таких лотерей шакалами, которые спекулируют на людской глупости и жадности.

Он хотел пробежать мимо, но «шакал» вдруг выскочил из-за своего столика и преградил Ластику дорогу.

— Стотысячный клиент! — заорал жулик фальшиво радостным голосом и схватил шестиклассника за плечи. — Ну, братан, тебе подвалило!

— Я не клиент, я в школу опаздываю!

— Фигня, — произнес лохотронщик слово, употреблять которое папа Ластику строго-настрого запрещал. — В школу каждый день опаздывают, а стотысячный клиент самой крутой уличной лотереи — это ого-го!

Сейчас начнет деньги тянуть, понял Ластик. Сначала даст бесплатный билет, там будет выигрыш — какой-нибудь телевизор или плейер. Тут окажется, что нужно внести залог, или уплатить налог, или подойдет еще один клиент и выиграет то же самое. В общем, сколько есть у человека денег, столько и выдоят.

Но у Ластика денег нисколько не было. Он так и объяснил:

— Да у меня денег нет. Совсем.

— Фигня, — снова сказал парень. — Стотысячному клиенту бесплатно. Подарок от фирмы. Тяни билетик, брателло, не дрожи. Тут все чисто, без подставы. — И подмигнул.

И стало Ластику ясно, что этот так просто не отвяжется. Проще было вытянуть билет, а когда станут требовать деньги — вывернуть карманы.

Он схватил первую попавшуюся картонку, перевернул. Разумеется, там было напечатано «СУПЕРПРИЗ!!!». Ластик вздохнул. Ну всё, теперь начнется.

— Ни фига себе, — ахнул парень. — Ну, блин, ваще! Ты гляди, вытянул!

Захлопал глазами. Почему-то принялся оглядываться по сторонам. Потом, нахмурившись, буркнул:

— Выиграл — забирай. Твоя масть. Ну бери, бери, чего вылупился? Вот он, суперприз.

И сунул Ластику в руки орущую и переливающуюся всеми цветами радуги магнитолу.

Выиграть в «лохотроне» приз, да еще бесплатно? Это было что-то неслыханное! По сравнению с таким чудом бледнели и зрительно-слуховые галлюцинации, и бесхозная овчарка, и провалившийся под землю Миха.

Но сейчас у Ластика в голове было только одно — поскорей добежать до лицея и прошмыгнуть в дверь, пока оттуда не выплыла величественная фигура Раисы Петровны.

Уже взбегая по ступенькам, он вдруг подумал: да нет, здесь что-то не так, этого просто не бывает!

Обернулся — и не очень удивился, обнаружив, что столик с билетами и парень в спортивном костюме исчезли. Еще одна галлюцинация, сто процентов. Надо идти к врачу.

Однако магнитола-то никуда не делась. Посверкивала лампочками, и уголовный голос надрывался:

Тут электронный циферблат лицейских часов мигнул, четверка на нем сменилась пятеркой, так что получилось 8:35.

Чудеса закончились. Надвигалась катастрофа.

Катастрофа

У катастрофы были золотистые кудряшки, строго нахмуренный лоб, очки в стальной оправе.