Загадка Большой тропы, стр. 19

— А ведь Наташи все нет и нет, — сказала она, усаживаясь рядом с мужем. — И Виктор с Гришей не возвращаются.

— Вот он, Виктор идет, — сказал Петр, как всегда, первым услышав шаги.

В самом деле, из лесу подходил Виктор.

— Виктор, Витя! — сразу в несколько голосов позвали его.

Он подошел, несколько смущенный неожиданным интересом к нему.

— Где Гриша?

Виктор, должно быть, не сразу понял, что вопрос относится к нему: он пожимал руки приехавшим завхозу и проводнику.

— Ты не знаешь, где Гриша?

— Гриша? — переспросил Прагин. — Нет. Не знаю. А разве его нет?

— С самого утра не видно. Мы думали, он вместе с тобой.

— Н-нет. Я ходил один.

Виктор отдал ружье Кузьме Прокопьевичу.

Дед Кузьма неторопливо переломил ствол и заглянул внутрь.

— Э, нет, — сказал он, возвращая ружье обратно. — Так не годится. Любишь кататься, люби и саночки возить. Стрелял — почисти.

Некоторое время все сидели молча.

— Знаешь, Павел, — решительно обратилась Валентина Гавриловна к мужу. — Мне эта история начинает не нравиться. Куда пропал Гриша? Где Наташа?

— Она ушла с Байкалом, — задумчиво произнес Павел Осипович.

Валентина Гавриловна неожиданно рассердилась.

— Вы с бабушкой вовсе испортили девчонку: во всем потакаете ей.

— Может быть, мы не будем сейчас ссориться? — тихо спросил Павел Осипович.

— Ну ладно, извини меня, — так же ровно ответила она. — Но я не могу быть спокойна. Нужно что-то делать.

— Я тоже об этом думаю. Наташа, конечно, пошла по его следам. Но куда мог уйти Гриша? Почему у него вчера был такой расстроенный вид?

Начинало смеркаться. Полагая, что ребята находятся где-нибудь поблизости, но потеряли направление к лагерю, по обе стороны долины взобрались на горы по двое и до темноты во всю мочь кричали. Оставшиеся на таборе заготовляли дрова, на случай, если придется поддерживать огонь ночью. Один только Виктор ушел в палатку, сославшись на усталость. В темноте все вернулись в лагерь. Каждый надеялся, что другие отыскали ребят, но ожидания оказались напрасными. Ужин прошел в молчании. Только временами кто-нибудь отходил в сторону и бросал в темноту зычный крик:

— Га-го-гой!

Это должно было служить звуковым маяком. Все долго вслушивались в слабые отзвуки далекого эха. В костер непрерывно подбрасывали, огонь взметывался длинными языками на высоту деревьев и освещал не только палатки, но и часть реки.

Высказывали различные догадки, но от этого становилось только тошнее.

— Ш-ш! Кто-то идет, — это сказал Петр, чуткое ухо его уловило еле слышный в кустах треск.

— Байкал! Смотрите, Байкал!

Валентина Гавриловна с шумом облегченно вздохнула.

— Ох, и задам же я ей сейчас.

Все всматривались в темноту, ожидая появления ребят. А Байкал меж тем, не переставая, прыгал, оборачивался назад и лаял в темноту.

— У него на шее что-то привязано, — снова сказал Петр.

Павел Осипович схватил собаку за ошейник и отвязал тряпку. Это оказался носовой платок, старательно сложенный в несколько рядов и крепко прикрученный к ошейнику шнурком от ботинка. На внутренней стороне платка карандашом крупно написаны слова: «Гриша ранен, идите за Байкалом». А вместо подписи одна буква «Н».

— О! — не выдержала Валентина Гавриловна. — Что с ними случилось?

В эту минуту мысль о наказании дочери оставила женщину. Только бы Наташа возвратилась скорее из этой жуткой, полной ненужных тайн, зловещей темноты, опустившейся на горы.

— Виктор и Петя, берите карабин и ружье, пойдемте со мной! — распорядился Павел Осипович. — Валя, отыщи фонарик. Он должен быть в ящике.

— Я тоже пойду с вами, — сказала Валентина Гавриловна.

— Нет, Валя, не надо.

— Павел, не мудри. Я должна идти.

— Ну, хорошо, — неохотно согласился начальник.

Он сам знал: ожидание гораздо томительней в бездействии.

— Григорий Николаевич, — позвал он Артемова. — Вы идите спать в нашу палатку. В ящике документы. Нужно, чтобы кто-нибудь был из людей. Поддерживайте огонь.

Прагин вышел из палатки, наспех одетый, в незашнурованных ботинках. Он, видимо, спал, но против обыкновения его лицо не выглядело заспанным.

Байкала трудно удержать — так он рвется вперед. Однако приходится идти осторожно: света от двух фонариков слишком мало. Петр на ходу ободрал кору с нескольких берез и, поддев бересту на палку, соорудил факел. Идут молча, только предупреждают друг друга:

— Осторожней, обрыв. Петя, посвети.

Но у каждого в уме одни и те же вопросы: зачем Гриша ушел так далеко? Что с ним случилось? Наташа написала: ранен. Но «ранен» — слишком неопределенно. Сломал ногу, руку или зашибся на камнях — все будет ранен.

Наташин поиск

Наташа не ожидала, что поиски товарища заведут ее так далеко от лагеря. Но отступать не хотела. Интересно, зачем Гриша ушел в такую даль?

Ей немалого труда стоило добиться у бабушки разрешения на поездку. Только помощь завхоза, пообещавшего не спускать в пути глаз с девочки, окончательно сломила сопротивление упрямой бабки. А поездка была просто необходима Наташе. Во-первых, хотелось повидать отца и мать. Во-вторых, еще раз вдосталь прокатиться верхом. Хозяин дома, где они жили, часто разрешал ей садиться на своего саврасого жеребца, но разве сравнимые вещи: поездка до озера и путешествие в верховьях Каменной? И, наконец, еще одно: увидеть Гришу. У Наташи и раньше были друзья среди мальчиков, но Гришу она как-то сразу выделила из числа остальных знакомых. Возможно, причиной послужила необыденность их первой встречи и общие тайны.

Впереди на фоне бледного неба, окруженный щербатыми скалами, взметнулся ввысь островерхий голец. Полуденное солнце прощальным жаром обливает горы, но ветерок, налетающий от них, приносит не зной, а прохладу заснеженных вершин. Шум ветра в макушках деревьев скрипичной мелодией плавает в воздухе; из мрачной сырой глубины ущелья, вдоль обрыва, над которым пробирается Наташа, песней флейты звучит голос потока; дробными ударами литавр рассыпается грохот внезапных обвалов в скалах. Чуткое ухо Наташи улавливает тончайшие оттенки этой неповторимой горной симфонии.

Несколько раз Байкал терял след — это случалось около речки — и, обеспокоенный, начинал водить Наташу взад и вперед по берегу. Потом снова отыскивал, радостно тявкал и сильнее натягивал веревку, оглядывался на ходу, словно укорял хозяйку, что она не поспевает за ним. Наташа почти бежала за собакой, с акробатической ловкостью прыгала по валунам, проползала под сваленные деревья, продиралась через густой царапающий кустарник. Ей все время приходилось глядеть под ноги, и она только мельком замечала, что вокруг становилось все глуше и неприглядней. Лес в долине поредел, стволы стали невысокими, нестройными; местами от подножия негостеприимных тенистых скал до самой реки спускались осыпи серого камня. Здесь между глыбами только пахучий зверобой да душистая смородина. На ходу Наташа временами успевала оборвать несколько крупных коричневых ягод. Каменная смородина имеет немного горьковатый вкус, но зато запах у нее гуще и приятней. В одном месте Наташе почудился дымок в стороне от речки. Она хотела проверить, так ли это, но пес чересчур добросовестно выполнял свое задание и влек ее дальше, не позволяя задержаться даже ненадолго.

Лишь под вечер Наташа отыскала Гришу. Байкал сильно рванулся вперед — она выпустила из рук веревку. Пес подбежал к краю ямы, радостно и тревожно негромко залаял, оглядываясь на Наташу. На дне старого заросшего травой шурфа, неловко отбросив руку, ничком лежал Гриша. Его волосы были засыпаны песком; рядом лежала поношенная серая кепка, хорошо знакомая Наташе. В нескольких шагах от шурфа, на камнях, валялся расколотый лоток. От всей этой картины веяло жутью и безжизненностью.