Рассказы охотника, стр. 3

К осени щенят я всех роздал, а рысенка у себя оставил. Вот так и живем все втроем. — Дядя Дрон засмеялся. — Все трое охотники, друг другу в охоте помогаем.

— Как, и рысь у вас в охоте участвует? — удивился я. — Что же, вместо собаки, что ли?

— Нет, она сама по себе охотится, а нам только дичь приносит.

— Интересно поглядеть бы, как она охотится.

— Я один раз видел — прямо на охоте мы с ней столкнулись. Занятная история вышла.

— Как же это было?

— А вот как. Недалеко от моей сторожки в лесу полянка есть, кругом нее мелкий березнячок. Весною на утренней зорьке там тетеревиный ток, самое игрище у них. Слетятся штук двадцать, а то и тридцать тетеревей и начнут бормотать, драться; гоняются друг за другом, прямо как домашние петухи. А как сцепятся — только пух во все стороны летит. Тетерки рассядутся кругом по березкам и любуются на бойцов, а уж те-то стараются перед ними — удаль свою хотят показать. Я подойду к ним осторожно лесочком и гляжу на них. Когда получше разыграются тетерева, ничего кругом не замечают, тут к ним и подбирайся. Иной раз подкрадешься удачно, стрельнешь в самую кучу — сразу двух, а то и трех подшибешь. Вот один раз крадусь к ним, гляжу — а с другой стороны в кустах что-то сереется. Думал сначала — заяц. Пригляделся получше; нет, не заяц. Вижу — какой-то зверь, вытянулся весь, прижался к земле и ползет прямо к тетеревам. Кругом кустики, папоротник прошлогодний, зверя-то почти и не видно, только спинка иной раз покажется и опять за кустами спрячется. Что за зверь? Лиса не лиса, та пожелтее. Уж не волк ли? «Ну, — думаю, — подожди! Ты к тетеревам подбираешься, а я к тебе подберусь». Я в лощину спустился и лощиной к нему наперерез. Залег у самой опушки, ружье наготове, жду… Тетерева от меня шагах в тридцати, не более. Дерутся, наскакивают друг на друга, за шею друг друга таскают, вот уж настоящие петухи! Даром что лесные. Я их-то не бью, жду добычу покрупнее. Вижу, крадется по кустам мой зверюга. Прицелился я в него, а стрелять неудобно — кусты мешают. Впереди поляночка. Думаю: как ты только на ней покажешься, тут я тебя и уложу. Смотрю на него и любуюсь: вот ведь как ловко крадется, из прошлогодней травы и не видать, прямо, стелется по земле. И ни одним сучком не хрустнет. Только он на полянку показался, навел я ружье и спустил курок. Да, видно, пистон отсырел: выстрела не получилось, только курок щелкнул. Зверь разом голову вскинул, слушает: что такое, мол, щелкнуло? А я как глянул на него, так и обмер: ведь это не волк, а Машка моя к тетеревам крадется! Ну, если бы не пистон, убил бы я ее тут на месте! Да, знать, не судьба ей от моей руки погибать. Послушала она, послушала и опять к тетеревам поползла. Ловко так, будто кошка к воробьям подбирается. Подкралась к самой опушке и залегла в кустах. Вот два петуха сцепились, катятся прямо к кустам; только подкатились, Машка как выскочит, хвать одного, другой вырвался, полетел — и весь ток разом разлетелся. А Машка взяла свою добычу в зубы — и назад в лес. Я тоже домой. Прибегаю, а она уж на крыльце сидит и петушка в зубах держит: сама не съела, хозяину принесла.

Дядя Дрон потрепал Машку по боку.

— А вот этой осенью еще приладились они с Жучкой вдвоем за зайцами охотиться. Сам я Машку этой охоте и обучил. Пошел как-то с Жучкой на охоту, и Машка со мной увязалась. Ну, думаю, пускай идет, помехи от нее не будет. Нашла Жучка зайца и погнала его. Она у меня, как гончая, зайцев в голос гоняет. Слышу — заливается на весь лес. Я наперерез подлаживаю. Стал на краю поляночки, жду. Вот слышу, Жучка все ближе, ближе. Гляжу — выскочил от нее заяц на поляну, прямо ко мне катит. Я ружье наизготовку, про Машку-то и забыл. А она, значит, зайца тоже заметила и тоже себе готовится. Только заяц со мной поровнялся, вскинул я ружье, а Машка как выскочит из кустов, цап-царап — так перед самым моим носом беляка и словила. Подбежал я к ней, беру его. Она ничего — срезу отдала, даже не заворчала. С тех пор чуть не каждое утро отправляются мои дружки Машка с Жучкой в лес. Часу не пройдет, а уж они домой бегут и добычу тащат.

Дядя Дрон ласково погладил Машку но голове:

— Умница моя, что поймает, никогда одна не съест — все в дом тащит. Ну уж и я ее с Жучкой тоже не обижаю: повалю лося или медведя, сейчас им порцию. Так и охотимся втроем. Что ни добудем, всё на три пая делим.

Смышленый зверек

Самая моя любимая охота осенью — по зайцам с гончими собаками. Идешь в лес ранним утром, легкий морозец выбелил землю, затянул лужи первым хрустящим льдом. А лес-то какой нарядный! Березы все желтые, осины и клены — будто в красных одеждах, а среди них темная густая зелень молодых елок. Шумят под ногами опавшие листья, пахнет грибами, лесной свежестью. Легко дышится осенним утром в лесу!

Отвяжешь собак — и они мигом исчезнут в кустах. Теперь слушай и жди. Собаки носятся где-то там далеко в лесу, принюхиваются к земле, ищут звериный след.

Кругом тихо-тихо, изредка пискнет в кустах какая-нибудь птичка да зашуршит, цепляясь за ветки, сухой лист. Вдруг громкий, заливистый лай будто встряхнет осеннюю тишину. Эхо подхватит его и разнесет по далеким лесным отрогам. Это собаки нашли зайца и бросились по его следам. Скорей наперерез! Заяц не побежит далеко напрямик: он обязательно начнет крутиться по лесу. Тут уж вся охота на быстроту и смекалку рассчитана: кто кого перехитрит — охотник ли сумеет перехватить зверя, и тот выскочит прямо на выстрел, или зверь запутает по кустам свой след и собьет с толку собак.

Вот уж когда горячка! На весь лес заливаются гончие псы, а ты перебегаешь с дорожки на дорожку, ладишь попасть навстречу зверю. Да не так-то это легко среди лесной чащи. Думаешь, зверь тут проскочит, а он совсем в другом месте пробежал. Попробуй-ка, угадай!

А раз со мной осенью на охоте такой случай был. Нашли мои собаки в лесу зайца и погнали. Я — наперерез; стал на дорожке, жду. Слышу, гончие все ближе, ближе, сейчас выскочит на меня косой. Впереди лесная вырубка, кусты да пеньки. Гоняют собаки по вырубке, бегают взад и вперед, а зайца все нет. Куда же он девался? Значит, запутал собак.

Подождал я, подождал; ничего не выходит, не могут собаки зайца найти. Видно, нужно мне самому на помощь итти, разобрать, в чем там дело.

Пошел я, гляжу: посреди вырубки полянка, кустики мелкие, а среди них высокие пни стоят — мне выше пояса. Носятся мои собаки по кустам вокруг пней, нюхают землю, никак в заячьих следах не разберутся. Обегут полянку кругов — нет выходного следа. Значит, зверь не ушел, тут он. Но куда же зайцу на полянке спрятаться? Лисица хоть в нору уйти может, а у зайца и норы не бывает.

Вышел я на середину полянки, смотрю на собак, как они в заячьей грамоте разобраться не могут, и сам ничего не пойму. Потом случайно взглянул в сторону, да так и замер: в пяти шагах от меня на верхушке пня сереет пушистый комочек, притаился, глазенки так и впились в меня. Сидит заяц на высоком пне на самом виду. Внизу кругом него собаки носятся, а рядом охотник с ружьем стоит. Жутко косому с пня соскочить прямо к собакам. Затаился он, сжался весь, уши к спине приложил и не шевельнется.

«Ах ты, — думаю, — плут косой, куда от собак забрался! Запутал следы, а сам вот где сидишь! Найди-ка его, попробуй! Ну, да я хитрее тебя. Возьму и> застрелю».

Прицелился я, а заяц и не шевельнется, глядит на меня во все глаза, будто просит: «Молчи, не выдавай собакам!»

Стыдно мне стало: не бежит от меня зверек, словно доверяет мне, а я и убью его вот так — в пяти шагах, сидячего! Опустил я ружье и потихоньку прочь отошел. Вышел я с вырубки на дорожку и в рог затрубил — отозвал гончих.

— Идемте, — говорю, — дальше, других зайцев поищем, а этот сегодня самый трудный экзамен на хитрость сдал. Пускай себе живет, зайчат уму-разуму учит.