Брошенная в бездну, стр. 29

— Так ведь она красилась не для тебя, а для меня…

— А что же теперь с ней будет?

— Не знаю!

— Как не знаешь? Ведь ты заявил ей о разводе. По шариату [14] мы не можем больше ни одного дня держать её в своём доме.

Мазхар несколько раз затянулся сигаретой.

— Да, я с ней развёлся, — произнёс он с раздражением. — Я дам ей срок — от трёх до девяти лет [15].

Хаджер-ханым будто невзначай поглядела в окно:

— Ого! Даже и Наджие проснулась! Ну теперь, как только рассветёт, о твоём разводе узнает весь город… Так ты уж распорядись, что делать с этой несчастной женщиной.

— Что делать? Отправить её к тётке!

— А ребёнок?

— Халдун останется здесь!

Хаджер-ханым была довольна — всё шло, как она задумала.

— Ну хорошо, ты спи. А как встанешь, сам скажи ей.

— О чём же?

— Да о том, чтобы она отправлялась к тётке и не вздумала взять ребёнка! Надо бы дать ей несколько курушей… Но, по-моему, не стоит особенно спешить. Как бы там ни было — она мать твоего ребёнка. Может, ты ещё изменишь своё решение…

— Нет! Нет! И нет! Дело сделано. Пусть отправляется в Стамбул. Я хоть вздохну спокойно.

— Значит, ты твёрдо решил, что Халдун останется у нас? — снова спросила Хаджер-ханым, прежде чем покинуть комнату.

— Да!

Хаджер-ханым застала Назан и внука в объятиях. Оба горько плакали. Лицо и руки у Назан были в крови, волосы растрепаны… Она более не была женой сына, стала чужой, посторонней женщиной… Поэтому Хаджер-ханым не могла отказать себе в удовольствии поплакать вместе с Назан.

11

С раннего утра Хаджер-ханым была уже на ногах. Подоткнув подол, она носилась из комнаты в комнату с озабоченным видом. Наконец-то всевышний услышал её молитвы! Снова она будет жить вдвоём с сыном… Но Халдун! Ах, если бы не было этого мальчишки! Ведь Назан может заупрямиться и потребовать, чтобы ей отдали ребёнка.

О, она слишком хорошо знала Мазхара! Он был страшен в гневе, но очень быстро отходил. Быть может, он сейчас уже раскаивается в содеянном и жалеет Назан? Ещё, пожалуй, расчувствуется и отдаст ей Халдуна…

Нет, этого нельзя допустить! Хаджер-ханым схватила веник и принялась ожесточенно мести.

«Бедняжка! — думала Назан, слыша шум передвигаемых стульев. — Теперь все домашние заботы свалились на неё. Им, наверно, придётся нанять прислугу…»

Держа Халдуна на руках, она подошла к Хаджер-ханым и робко попросила:

— Дайте веник, я подмету.

— О моё милое дитя! — тихо проговорила старуха, глядя со скрытым злорадством на распухшее от слёз лицо Назан. — Ты пожалела меня? Кто знает, какими ещё делами придётся заниматься в мои преклонные годы? Но от этого никуда не уйдёшь, судьба.

— Дайте, дайте мне веник!..

— Нельзя, дитя моё, грех! Ты ведь теперь чужая в этом доме, с корнем вырвана из нашей семьи, как деревце из земли. Быть может, сын и жалеет об этом, но что сделано, того не воротишь…

Хаджер-ханым погладила по голове Халдуна, смотревшего на неё широко раскрытыми глазами.

— Несчастный ребёнок! Больше всего мне жалко его!

Назан прижалась к свекрови и сквозь слёзы спросила:

— Вы не отнимете у меня Халдуна?

Хаджер-ханым с трудом сдержалась, чтобы не обнаружить свои чувства.

— Это ваше с Мазхаром дело, дочь моя, — сказала она. — Я очень люблю внука. Но ведь ты мать, а Мазхар отец… Ты знаешь, какой он упрямый. Лучше не упирайся, делай, как он велит, не приведи аллах, разозлится, будет ещё хуже. Я попробую с ним поговорить. Как он решит, так тому и быть. Но всё равно тебе нельзя больше оставаться в нашем доме.

Назан зарыдала:

— Отправьте меня к моей тёте, мамочка!

— Конечно, дитя моё! — с облегчением вздохнула Хаджер-ханым. — Поедешь, обязательно поедешь. Делать-то больше нечего. Но знай, сердце у меня кровью обливается… горевать по тебе буду. Ведь такой почтительной невестки, такой хорошей хозяйки, такой умницы…

Назан с воплем бросилась на шею Хаджер-ханым.

— Успокойся, дитя моё, перестань! Ты и меня до слёз доведёшь.

— Попросите Мазхар-бея, умоляю вас, чтобы он не отнимал у меня Халдуна.

— Эх-хе-хе! Мне самой тяжело расставаться с внуком. Но, что поделаешь, ты мать. У тебя на него больше прав. Только не спеши, посмотрим, как всё обернётся. Гнев у Мазхара быстро проходит. Поживёшь у тётки, а там… не успеешь оглянуться, как получишь от него телеграмму: «Срочно выезжай!» Сядешь в поезд, и снова дома. Между мужем и женой всякое бывает. Ведь вы друг для друга, словно свет для очей. Он без тебя не может, а ты без него…

Назан так хотелось верить свекрови. Значит, думала она, если не отдадут Халдуна — ничего страшного. Через некоторое время она, быть может, вернётся.

Взяв на руки сына, она опять пошла в комнату свекрови. Мальчик прошептал, утирая своими маленькими ладошками материнские слёзы:

— Я совсем не люблю папу.

— Как не любишь? — с испугом спросила Назан.

— А зачем он бьёт тебя!

— Если я ещё раз услышу такие слова…

— Что тогда?

— Я не буду твоей мамой!

— Ты возьмёшь себе других ребят?

— Ну конечно.

Халдун обхватил шею матери ручонками.

— Не надо, мамочка! Я не стану больше так говорить! Только оставайся моей мамой!

Кто-то постучал в наружную дверь. Назан хотела было пойти открыть, но вовремя сдержалась, ведь теперь она была посторонней в этом доме…

Пришла Наджие. Поднимаясь с ней наверх, Хаджер-ханым приложила палец к губам. Наджие сдержала готовый сорваться с языка вопрос. Ночью она слышала шум, крики Мазхар-бея. До самого утра они с мужем строили догадки, что же всё-таки произошло у соседей?.. Сейчас Рыза ждал от неё новостей…

Женщины молча вошли в кухню.

— Тётушка, что у вас тут случилось ночью? — спросила Наджие, сгорая от любопытства.

Хаджер-ханым и внимания не обратила, что её опять назвали тётушкой.

— Сын дал развод Назан! — выпалила она.

У Наджие даже дыхание перехватило.

— О аллах!

— Да, дал ей развод от трёх до девяти лет.

— Что же за причина?

— Он застал Назан, когда та зашивала в подкладку пиджака амулет.

— А где же она его достала? — спросила Наджие с дрожью в голосе.

— О, у неё руки длинные, дочь моя! Говорит, купила у какого-то уличного торговца…

Наджие облегчённо вздохнула: «Значит, не проговорилась!»

— Ну и глупа же! — продолжала Хаджер-ханым. — Муж домой пришёл чуть не под утро, а ей, видно, дня не хватило, чтобы это обстряпать. Только прилёг, а она в кухню и давай зашивать. Будто не могла выбрать время поудобнее! Как он бил её, как бил! Если бы не я, наверняка убил бы насмерть. Всю жизнь должна за меня богу молиться.

— А что теперь будет? Ведь Назан нельзя оставаться в вашем доме.

— Отправим её к тётке.

— Мальчишку-то она, конечно, с собой возьмёт?

— Аллах ведает! Это их личное дело. Конечно, он мой внук, люблю я его, жить без него не могу, но…

— Наверно, Мазхар-бей опять женится? — перебила её Наджие.

Хаджер-ханым обозлилась:

— Типун тебе на язык! Уж коли открыла рот, так говори о чём-нибудь хорошем. Зачем ему жениться? Зачем?

Наджие молчала, стараясь скрыть своё торжество. Теперь-то, думала она, Жале зажмёт Мазхара в кулак!

— Ну и новости! — с порога закричала Наджие, вбегая к себе.

Рыза спрыгнул с кровати:

— Дал развод?

— От трёх до девяти!

— Не может быть!

— Клянусь аллахом! А как бил её, как бил!..

— Может, ещё передумает?

— Скажешь тоже! Учинил такой скандал — и вдруг «передумает»!

— Это, пожалуй, верно. Сейчас я быстренько оденусь…

— Небось, побежишь в пансион?

— А как же! — торопливо проговорил Рыза, сбрасывая ночную сорочку и натягивая брюки.