Забавы Палача, стр. 79

Убийца оглядел площадь в поисках преследующих и выпустил очередь поверх толпы, что заставило большинство прохожих пригнуться к земле. Удовлетворенный, что он выиграл время, необходимое для финального броска на угол Беренплац, где его ждала Сильвия на мотоцикле, он покатил ей навстречу.

Подавляющий огонь убийцы дал возможность Фицдуэйну сделать нужный выстрел. С расстояния в сто двадцать метров он открыл огонь из своего XR-18 и превратил туловище бандита в кровавое месиво прямо перед входом в здание Объединенного банка Швейцарии.

Беат фон Граффенлауб сидел за столом в своем офисе на Марктгассе, не подозревая о кровавой бойне, происходящей неподалеку. Он отложил ручку и задумался. Несколько минут он просидел не двигаясь, сжав кулаки. Колоссальное богатство, колоссальное влияние, колоссальные связи, колоссальный провал. Он вспомнил Эрику — молоденькую, свеженькую, хорошенькую, какой она была, когда он увидел ее в первый раз. Лицо Эрики сменилось лицом его сына, обезображенным смертью. На лбу у него выступили капли пота. Он почувствовал себя сломленным и одиноким.

Несмотря на подступившую к горлу тошноту, его движения были четкими и аккуратными. Он достал из нагрудного кармана пиджака бронзовый ключик и открыл им нижний ящик стола. В ящике лежала кобура с наплечным ремнем и девятимиллиметровый револьвер “вальтер Р-38”, находящийся на вооружении германской армии. Чтобы завладеть этим “вальтером”, ему пришлось стать убийцей, но это было сорок лет назад, тогда он верил в идеалы, и жизнь не успела изуродовать его душу.

Граффенлауб проверил револьвер и удовлетворенно кивнул головой — тот был в отличном рабочем состоянии. Он вставил обойму, положил револьвер на стол перед собой, взял ручку и опять стал писать. По щекам его катились слезы, и он вытирал их, чтобы они не намочили листы бумаги.

Глава двадцатая

Сангстер размышлял об убийстве Альдо Моро, совершенном три года назад. Это был классический случай для изучения организации секретной охраны официальных государственных лиц. Обстоятельства гибели Моро не обнадеживали, бросались в глаза явные просчеты. Собственный пуленепробиваемый “фиат” Моро утратил надежность из-за возросшего веса обшивки, и в ожидании нового бронированного автомобиля Моро пользовался обычным автомобилем. Кроме того, он ездил по одному и тому же маршруту пятнадцать лет, и поэтому даже мало-мальски сообразительному террористу было под силу разработать надежный план нападения. И наконец, хотя телохранители были вооружены, но вся основная огневая мощь оказалась сосредоточена в багажнике машины сопровождения, а это, по мнению Сангетера, было прямое недомыслие.

Результат ли это ошибки или нет, но налицо факт, что Альдо Моро, экс-премьер-министра Италии и видного государственного деятеля, охраняли пять опытных телохранителей, — и всех их убрали за считанные секунды, и только один из них успел сделать два бесполезных выстрела. “Урок из всей этой истории, — подумал Сангстер, — один: небронированный автомобиль беззащитен перед огнем из автоматического оружия”.

Сангстер посмотрел на символ Херца, прикрепленный к ветровому стеклу арендованного им “мерседеса”. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что он сегодня в еще более невыгодном положении, чем команда Моро. Те хотя бы перемещались. А он стоял на дороге, ведущей к дому Врени фон Граффенлауб. Сквозь запотевшие стекла практически ничего не было видно, и он злился, что эта особа не пускает его и Пьера в дом, где они смогли бы надежнее защитить ее.

Из трубы на крыше дома Врени подымался дымок. Надо признать, что Врени — очень привлекательная девчушка. Он попытался представить ее обнаженной и изнемогающей от желания. Иногда телохранителям приходится заниматься и таким видом охраны. Он взял полевой бинокль и постарался разглядеть Врени в окне. Ее не было видно. Он осмотрел окружающую территорию. На земле еще лежал снег, но он уже начал таять. Ночью он опять подмерзнет. По рации он связался с Пьером, который патрулировал с другой стороны здания. Пьер промок, замерз и merde [26] было самым приличным из употребленных им выражений. После обмена информацией с Пьером Сангстер немного приободрился.

Сангстер сомневался, что Врени фон Граффенлауб грозит серьезная опасность. Скорее всего, это папочка пытается призвать к порядку отбившуюся от рук дочь. Такое часто случается. Но для него это не имеет никакого значения. Главное, что ему хорошо платят.

В каждого из телохранителей Моро было выпущено в среднем по семь пуль. Странно, что это никак не выходит у него из головы. Он опять поднес к глазам полевой бинокль. Ничего, черт возьми.

Шеф криминальной полиции вылавливал муху из своей чашки с чаем, когда ему доложили о стрельбе на Беренплац. Он оставил муху в покое и принялся размышлять, как бы ему получше распять ирландца. Пасха прошла, но все равно время года было подходящее, и три креста на вершине Гюртен выглядели бы впечатляюще. Фицдуэйну он отвел бы почетное центральное место, а по обеим сторонам пригвоздил бы Медведя и фон Бека. И не снимать их с креста, даже спустя три дня. Пусть красуются, пока не сгниют — будут знать, как устраивать беспорядки в таком спокойном городке, как Берн.

Шеф криминальной полиции расстелил на столе кусок ткани и порылся в ящиках стола в поисках оружия, которое нуждалось бы в чистке. Он нашел четыре револьвера и положил их с левой стороны, а справа разложил принадлежности для чистки. Он взял в руки девятимиллиметровый SIG и осмотрел его. Револьвер был безукоризненно чистым, тем не менее он его почистил — он любил запах ружейной смазки. Впрочем, он любил все, что имело отношение к оружию, кроме тех случаев, когда люди использовали его друг против друга.

Ему хорошо думалось, когда он занимался чисткой оружия и сегодняшний день не был исключением. Наверное, хватит размышлять о тройном распятии и стоит серьезно взглянуть на то, что делается на Кирхенфелдштрассе. Ясно, что расследование, ведущееся в обычном порядке, не дало пока никаких результатов. Пора ему серьезно заняться Проектом К.

Четыре револьвера были вычищены, но лежали перед ним в разобранном виде. Он закрыл глаза и собрал их вслепую. После этого он прикрепил SIG к наплечному ремню и вызвал машину.

Пробыв сорок пять минут в обществе участников операции под названием Проект К, шеф криминальной полиции решил, что жизнь коротка, а он слишком стар, чтобы вникать в проблемы искусственного интеллекта и экспертных систем. Основные положения он для себя уяснил, но когда Хенсен перешел к техническим подробностям и начал рассуждать о вводных устройствах, логической последовательности, шеф закатил глаза. Вскоре, удобно откинувшись на спинку стула, он задремал. Хенсен не поверил, что шеф мог в самом деле уснуть и решил, что он погрузился в глубокие раздумья.

Раздалось похрапывание. Издаваемые звуки были мелодичными и напоминали бернсдойч [27], что навело Фицдуэйна на размышления о том, что язык, на котором говорит человек, находит отражение в его храпе. Любопытно, итальянец храпит так же, как китаец, или нет?

Шеф открыл глаза. Он уставился на Хенсена, который стоял перед ним с полуоткрытым ртом и указкой в руках.

— Всю эту галиматью можешь рассказывать группке длинноволосых, немытых и прыщавых студентов, — рявкнул шеф, — а я пришел сюда, чтобы поговорить об убийствах. По всему городу — трупы, и я должен это остановить, даже если мне придется собственноручно заняться этим.

— Угу, — пробормотал Хенсен и сел на место.

— Послушайте, — проговорил фон Бек успокаивающим тоном, — может, будет проще, если вы спросите у нас о том, о чем вам хотелось бы узнать.

Шеф наклонился вперед:

— Я хочу знать, как близко вы приблизились к подозреваемому или хотя бы к кругу подозреваемых лиц?

— Очень близко, — ответил шеф-инспектор Керсдорф.