Правила охоты, стр. 99

Фудзивара обернулся на шум и попытался поднять свое оружие. Адачи, предчувствуя новую опасность, повернулся к Фицдуэйну, и револьвер в его руках заходил ходуном. Детектив был в шоке и плохо соображал, что делал.

Фицдуэйн выстрелил короткой очередью. На таком близком расстоянии трассирующий состав не успел воспламениться, и он заметил только несколько алых пятен, которые мгновенно погасли, лишь только пули вонзились в тело Фудзивары.

Пять пуль пробили грудь инспектора как раз в тот момент, когда он разворачивал автомат для выстрела. Сила удара была настолько велика, что сержанта приподняло над землей и бросило на дверь спальни. В следующую долю секунды вторая очередь, нацеленная в голову на случай, если Фудзивара предусмотрительно надел бронежилет, перебила ему горло и размозжила череп. Бездыханный труп опрокинулся на пол.

Адачи медленно поднял левую руку и обхватил ею правую, как его учили, чтобы получше прицелиться. Он попытался направить свой револьвер на Фицдуэйна, но тело отказывалось ему повиноваться. Перед глазами перемещались и плавали размытые разноцветные пятна, и Адачи никак не мог сосредоточиться.

— Суперинтендант-сан!

Этот крик донесся откуда-то с потолка и показался Адачи смутно знакомым.

— Не стреляйте, суперинтендант-сан. Это Фицдуэйн-сан… гайдзин, друг! Он пришел помочь вам. Вы в безопасности.

Ога… Сержант Ога — вот кому принадлежал этот голос. Адачи опустил револьвер и почувствовал, как кто-то вынимает оружие из его судорожно сжатых пальцев. В следующий момент усталость и болезнь взяли свое — Адачи пошатнулся и провалился в беспамятство.

Из люка на потолке упала веревка, и по ней соскользнул вниз сержант Ога, одетый в элегантный, отлично пошитый костюм. Потоки дождя, врывавшегося в комнату, были столь сильными, что казалось, будто Ога стоит под душем в одежде.

— Я очень рад вашему появлению, сержант, — сказал ему Фицдуэйн, — но объясните ради Бога, как вам удалось подняться на крышу, когда обрушилась труба?

— Видите ли, полковник-сан, — ответил Ога. — Лезть по трубе было совсем не обязательно. Жаль, что мы не заметили этого сразу, но на крыше за водяным котлом оказались металлические ступеньки. Я ими воспользовался.

— Ужасно, — вздохнул Фицдуэйн. Сержант Ога улыбнулся.

— Но если бы не водосточная труба, — добавил он, — я думаю, что Адачи-сан был бы уже мертв.

Глава 19

Фицдуэйн и Йошокава не спеша прогуливались по побережью моря в Камакуре.

— У меня есть известия от Адачи, — сказал Йошокава. — Его отец позвонил мне перед самым нашим уходом. Лихорадка спала, и Адачи отпустили из больницы. Сейчас он отдыхает дома, с родителями. Суперинтендант-сан надеется вернуться к работе примерно через неделю. Он очень признателен вам за все, что вы для него сделали.

— Адачи очень хороший человек, — сказал Фицдуэйн. — А дело Ходамы, доложу я вам, это настоящая выгребная яма. Должно быть, он был сильно расстроен и выбит из колеи всеми этими многочисленными предательствами. И все же лучше узнать, как все обстоит на самом деле, чем оставить все как есть.

— Вы должны знать, Фицдуэйн-сан, — сказал Йошокава, — что Адачи-сан чувствует себя вашим должником. Ему немного неловко, так как вскоре вы уезжаете, а он не знает, каким способом выразить вам свою признательность и свои чувства.

Фицдуэйн рассмеялся.

— Строго между нами, Йошокава-сан, кто чей должник — это очень спорный вопрос. Если бы он, превозмогая головокружение и болезнь, не выстрелил в этого Фудзивару, то боюсь, сейчас я не наслаждался бы ни морским воздухом, ни вашим обществом. Единственное, что было бы в моих силах, так это заунывным голосом окликать вас из потустороннего мира и давать советы, какую урну с прахом лучше всего держать в гостиной. Так что передайте Адачи, чтобы он забыл про это.

Йошокава улыбнулся, но потом снова стал серьезным.

— Адачи-сан происходит из древнего, уважаемого в Японии рода, — сказал он. — Свои обязательства он воспринимает крайне серьезно. Вы должны понимать, что он не может и не хочет забывать об этом. Для него это невозможно.

Фицдуэйн молчал. Он пытался представить себя в средневековой Камакуре — столице древней Японии. Он и Йошокава были, разумеется, благородными господами — кто же захочет быть крестьянином в государстве воинов? Наверняка они бы точно также прогуливались вдоль кромки моря при всех своих самурайских регалиях и знаках отличия, наслаждаясь свежим морским воздухом. На почтительном расстоянии за ними следовали бы стражники и младшие вожди кланов, а стяги и вымпелы трепетали бы на ветру. Двое вождей неспешно обсуждали стратегию и тактику, готовясь к предстоящей схватке за власть.

— Ничто не меняется в мире, Йошокава-сан, — сказал Фицдуэйн со вздохом. — Вы знаете, я сейчас воображал себя и вас древними вождями даймио, которые существовали шесть веков назад. Мне представляется, что их заботы и проблемы были такими же, как у нас. Тогда тоже существовали куромаку — есть они и сейчас. Тогда были предательства и интриги, и в наши дни тоже ничего не изменилось…

Он сделал паузу и покосился на своих телохранителей, одетых в аккуратные серые костюмы.

— Вот только раньше, наверное, одежды воинов были намного ярче и пышнее.

— Да и технология не была такой совершенной, — подхватил Йошокава. — Что касается лично вас, то в те времена вам, гайдзину, немедленно отрубили бы голову.

Фицдуэйн расхохотался.

— Не могу сказать, что никто не пытался этого сделать совсем недавно, — заметил он сквозь смех. — И время пока есть — я еще не уехал. Мне нужно еще раз повидаться с Намака. Завтра я еду на этот их сталеплавильный завод, хотя мне кажется, что ничего путного из этого не выйдет. Похоже, они не клюнули на нашу приманку. Имея возможность свалить все на Китано, они получили завидную свободу маневра. Жаль, но счеты придется свести потом. Мне пора возвращаться. Я не хочу надолго уезжать из Ирландии. Я соскучился по сыну. Он слишком быстро растет. В его возрасте даже месяц — это большой срок.

Йошокава кивнул.

— Мы благодарны за все, что вы сделали, Фицдуэйн-сан, Намака еще стоят, однако кое-какие факты коррупции мы с вашей помощью вскрыли. Теперь мы по крайней мере знаем, кто стоял за убийством Ходамы. Пусть скромный, но все же это успех. Мы сдвинулись с мертвой точки — вот что важно. Что же касается попыток реформировать наше общество, то мы всегда знали, что это будет непросто.

— Непросто — это еще мягко сказано, — кивнул Фицдуэйн. — Намака продолжают двигаться вперед как по наезженной колее, да и против Кацуды у вас нет ни одной улики. Несколько второстепенных фигур мы убрали, но главные игроки остались целы и невредимы.

— Увидим, — Йошокава покачал головой. — Лично я смотрю на это с оптимизмом. Просто я иногда боюсь, Фицдуэйн-сан, что у вас может сложиться неверное представление о моей стране и моем народе.

Фицдуэйн ухмыльнулся.

— Не волнуйтесь, Йошокава-сан. Я никогда не выбрасывал всю корзину из-за пары гнилых яблок. Нет, если завтра кто-нибудь спросит меня, какие они — японцы, я отвечу: “Этих людей непросто понять, но усилия того стоят. Это достойные люди, хранители особых качеств, которые не помешали бы и кое-кому в нашем, западном мире”. Конечно, кое-что вам надо изменить, однако, на мой взгляд, у вас есть все основания гордиться собой.

Йошокава был заметно тронут маленькой речью Фицдуэйна. Пока он молчал, ирландец собрался с мыслями и заговорил снова.

— И еще одно, Йошокава-сан. После моего приезда сюда я никогда больше не буду думать о японцах вообще. Я буду думать об отдельных людях: о вас и вашей семье, об Адачи, о генерал-суперинтенданте Иноки, о сержанте Ore, о людях с вашей фабрики, с которыми я встречался вчера, и о многих других японцах, которые обладают всеми вашими неповторимыми качествами. Я уверен, что это будет именно так.