X-Wing-5: Эскадрилья-призрак, стр. 70

Через несколько минут в том же направлении лениво проплыла пузатая машина на репульсационной тяге. Буквы на борту складывались в надпись «Вкусности Толана», а боковая панель явно откидывалась, образовывая навес Фалинн сообразила: передвижная закусочная, вот что это такое. Она видела подобные машины, но не на Татуине, там таких нет, а во время учебы в академии Новой Республики. Даже ночной смене гарнизона нужно что-то есть..

Сандскиммер подобралась, когда серебристая машина приблизилась к ней, а затем за несколько быстрых шагов догнала закусочную — и выяснила, что уцепиться можно лишь за ручки задней дверцы. За них она и ухватилась, ногам пришлось свободно болтаться в воздухе.

Ладно, до бункера недалеко, можно потерпеть. По крайней мере, можно не волноваться, что наступишь на сенсоры в дюракритовом покрытии летного поля.

Поравнявшись с бункером, антигравитационная закусочная начала сбрасывать ход, разворачиваясь. Шофер явно собирался остановиться возле передней двери. Фалинн подтянулась; подошвы ботинок заскользили по задней панели, но Сандскиммер все же удалось вскарабкаться 381 наверх, а когда машина опустилась на землю навесом и стойкой к двери, просто перешагнула на крышу бункера. А затем распласталась на ней.

Уже неплохо, а что, если сенсоры есть и на крыше? Чтобы выяснить, так ли это, придется подождать. Фалинн замерла без движения.

Снизу она слышала шипение открывающейся двери бункера, потом лязг металла Смех ночной смены, звяканье монет, бульканье жидкости, разливаемой по пластиковым стаканчикам. В конце концов и прилавок, и дверь бункера закрылись, а передвижная закусочная отправилась дальше в путь.

И никто не явился расследовать, что это за дополнительный вес появился на крыше. Великолепно.

Фалинн щелкнула кнопкой комлинка, получила в ответ двойной щелчок. Тогда она повторила «послание», чтобы Мин знал, что это действительно она, а не случайная помеха.

Затем осторожно и очень медленно оторвалась от крыши сантиметра на дватри и поползла туда, где поблескивали металлом створки ворот. Когда они откроются, лучше быть у их основания, там ее не увидят.

Если они откроются.

Пожалуйста, попросила Фалинн, никому в частности не обращаясь, пусть у них случится какая-нибудь тревога, хотя бы учебная. Не дайте мне впустую просидеть здесь целую ночь.

— Подними голову, — сказал Зубрила, чуть было не скусив микрофон.

Ботан сидел за столом во временном жилище Призраков в Скохаре, а терминал перед ним рисовал картинку, которую передавала камера, укрепленная в кепке Тирии. На короткое время на экране появилось изображение каменной стены института ксеномедицины. Картинка стабилизировалась, относительно замерла; на металлических дверях не было окошечек, а над ними не было даже фонаря.

Фанан и Келл Тайнер смотрели на экран через плечо «ледоруба». Каждый из них вызвался прогуляться к зданию института и собрать информацию, но Зубрила забраковал обе кандидатуры, заявив, что они чересчур запоминаются. Тон был слишком механический, Келл — слишком высокий. Тирия же с перепачканным грязью лицом, тщательно спутанными волосами, обряженная в вонючие лохмотья, не заслуживала даже косого взгляда от совершающей вечерний променад публики.

Зубрила принялся колдовать с изображением, повертел в различных направлениях, затем перевел в негатив и в конце концов вернул в прежнее состояние.

— Свер-рху опр-ределенно подвешена камер-р-ра слежения. В др-ругих местах тоже. Ладно, точку входа я опр-ределил, но, прежде чем мы начнем ломиться внутр-р, нужно кое-что р-р-раздобыть дополнительно.

Из небольшого динамика раздался приглушенный голос Тирии: — И где точка входа?

— Там, где нет ни замка, ни камер-ры слежения.

— Мусоропровод.

— Именно он.

Настойчивый пронзительный вой заставил Фалинн открыть глаза. Очередная учебная тревога, Антиллес, должно быть, свихнулся… Она протянула руку, чтобы включить свет, и пальцы наткнулись на холодный металл.

Она заснула! Фалинн посмотрела на хронометр, установила, что прошло два часа, и лишь потом сообразила, чем был вызван душераздирающий скрежет. Это открывались ворота ангара Сандскиммер перевела дух и приготовилась.

Из простого действия получилось целое представление. Тут было все: и вздохи сочленений, и стоны петель, и скрип металла. Фалинн с издевкой смотрела на ползущую к ней створку. Если бы за механизмом ухаживали, как положено, или хотя бы смазывали, процесс был бы тише и плавнее. Будем надеяться, что сами ДИшки в лучшем состоянии, чем их ангар.

Створки наконец-то встали на место и зафиксировались с отчетливо слышным щелчком. Фалинн ухватилась за край и приподнялась ровно настолько, чтобы осторожно заглянуть внутрь.

Внизу обнаружился собственно сам ангар и ремонтные мастерские. Фалинн разглядела тележки с инструментами, заляпанный грязью дюракритовый пол с четырьмя нарисованными синей краской кругами, каждый в диаметре метров восемь, и в центре каждого стоял «колесник». Возле двух машин были люди; судя по внешнему виду, старший смены и один из механиков. Собственно, они не стояли, они поспешно бежали, а сами ДИшки медленно поднимались в воздух на репульсорах Так они и проплыли мимо, набрав метров пятнадцать высоты, оба «колесника» врубили маршевые двигатели и с визгом умчались в звездное небо.

Фалинн потрясла головой. Она забралась сюда не для того, чтобы любоваться ДИшками. Механик проводил «колесники» рассеянным взглядом и направился к дверям в восточной стене, а старший смены подошел к пульту у стены и что-то там переключил.

Створки ворот вновь задергались, точно припадочные, и начали закрываться.

Фалинн ехала на одной из них, стараясь запомнить как можно больше. Еще один механик подошел к южной двери и дважды взмахнул рукой над головой, изобразив пальцами сложное движение. Дверь открылась.

Когда до другой створки оставалось примерно полметра, Фалинн разжала пальцы, чтобы их не раздавило воротами. И немедленно заскользила на животе вниз по наклонной плоскости. Никакие попытки удержаться не помогали.

В конце концов Фалинн полетела кувырком — сначала со створки ворот, потом по крыше бункера, потом с крыши на землю.

До дюракритового покрытия летного поля было метра три свободного падения.

23

Отлитая из металла скульптура в абстрактной форме изображала танец неких призраков из легенд Сторинала. По крайней мере, так утверждала табличка. Современные Призраки в лице Келла Тайнера, Тирии и Тона Фанана прятались в тени произведения искусства. В квартале от них одетый во все черное и страшно недовольный этим Зубрила сидел на четвереньках у стены института как раз под люком, ведущим в мусоросборник.

— А у него получится? — терзался сомнениями Тон. — Я в его досье не заглядывал. И не слышал о нем до тех пор, как он очутился в эскадрилье.

Тайнер пожал плечами, потом сообразил, что тьма вокруг — хоть глаз выколи.

— Понятия не имею, — сказал он. — Коммандеру Антиллесу он же понравился, а у босса, говорят, на ботанов аллергия.

— В самом деле? — оживилась Тирия. Киборг фыркнул.

— Ну, если он щелкает «лед» и вскрывает замки так же, как водит истребитель, он — обыкновенная посредственность. Греет душу, не правда ли? Всегда мечтал узнать, что наши жизни в руках… э-э… прошу прощения, в когтях бесталанного «ледоруба».

— Кажется, я знаю, почему ты бросил заниматься медициной, — сказала Тирия. — Там нужна доброта, а у тебя в крови портить всем настроение. Из-за тебя все думают обо всем плохо.

— О-о! — восхищенно протянул киборг. — Меня раскритиковали. Придется угрохать семнадцать часов, чтобы переоценить свою жизнь.

Щелкнул комлинк.

— Люк откр-рыт, — сказал динамик голосом Зубрилы. — Пошли внутр-р.

Внутри оказалось на редкость гадко. И неприятно.