Царь, царевич, король, королевич..., стр. 37
— Так что ж вы врали?!
— Я? — поразился Решилов.
— Вы! В книжках своих писали, что дети лучше взрослых! Что если б они миром руководили, они бы все путем устроили! Что дети с детьми не воюют, что они за правду, за светлое будущее!
— Да, в основном так, — начал оправдываться Решилов. — Но отдельные несознательные хулиганы...
— Отдельные? — Стас уже кипел. — Я с самого детства, как прочитал ваши книжки, хороших детей искал! Таких же как я, хороших! А они не находились! Нигде! Может, их и нет, а?
Решилов изменился в лице. Протянул руку к Стасу, собираясь что-то сказать. Но Стас крикнул: «Обратно!»
И Решилов исчез.
Стас прижал ладошки к лицу, словно заплакать собирался. Но передумал. Прошелся взад-вперед, прошептал:
— Хоть бы Костя со мной был...
Мое маленькое мушиное сердце радостно забилось. Нет, Стас меня не забыл! Помнит, скучает! А он тем временем начал говорить еще одно заклинание, явно самое мощное и страшное:
— Чуфара-Чуфара! Ерики-Ерики! Лорики-Лорики! Жмурики-Жмурики! Возникни передо мной, мой старший брат Костя!
Белое сияние заполнило весь огромный зал, пахнуло озоном, засвистело, защелкало, и...
Перед Стасом оказался Я. Один в один, не подкопаешься! В школьной форме, с сумкой в руках.
— Кто ты такой? — осторожно и почему-то устало спросил Стас.
— Я твой старший брат Костя, — грустно ответил двойник-самозванец.
— А зачем ты здесь? — чуть оживившись продолжил Стас.
— Готов служить и выполнять твои приказания! — деревянным голосом сообщил лже-Костя.
Стас вздохнул. Сказал:
— Значит подделка. Как прежние — в Антарктиду. Явишься к командиру сороковой пятерки, Косте-сто девяносто шестому. Скажешь — я послал. Будете лыжную базу строить.
— Слушаюсь! — радостно завопил мой двойник. Ужасное, скажу вам, зрелище — видеть себя, да еще таким придурком, со стороны.
— Отправляйся, — велел Стас, и мой двойник исчез. А Стас, снова сев на табуретку, забормотал:
— Искать его в Конан Дойле времени нет, дел по горло. А был бы он тут, я бы просто сказал: «Бамбара-Чуфара! Скорики-Морики! Стань муха обратно Костей!»...
Тут я почувствовал, как мои крылья втягиваются в спину, руки-ноги и все остальное — растут, зал уменьшается, а пол приближается. Падал я, короче! Трудно держаться за потолок человеческими пальцами.
Глава шестая, где Стас делает вид, что он крутой, я с Холмсом и Ватсоном еду на принудительную экскурсию, а Кубатай, Смолянин и Орлик выступают в цирке, что едва не кончается революцией
(Рассказывает снова Костя)
Ударился я об пол. Не так, чтоб уж сильно, но неприятно. А Стас, вылупив глаза, спросил:
— Ты кто?
— Твой старший брат Костя! — слегка опупев от превращения сказал я. Стас сразу поскучнел и начал:
— Подделка... Как прежние — в Антар...
— Пошел ты на фиг! — завопил я. — Хватит, намерзся! Да и книжки мы все спалили!
Стас очумел. Потрогал меня за руку, потом неуверянно обнял и спросил:
— Костя... Это ты, что ли?
— А то кто? — огрызнулся я. — Мы все сюда добрались...
И я коротко рассказал, как скитался по Лондону, как меня нашли, как мы отправились спасать Стаса и что бедные ДЗР-овцы теперь в цирке.
— Чего меня спасать-то? — усмехнулся Стас. — Видал, как лихо я живу? В Кремле! Народный Диктатор Земли! Все меня любят!
— А Решилову чего плакался? — полюбопытстовал я. Стас помрачнел:
— Видел, да? Шпионил?
— Видел, — слегка испугавшись ответил я. — Слушай, а что за двойников ты творил?
— А, двойников... — Стас поскучнел. Оказалось, что вернувшись (домой, как он думал), мой брат решил меня спасти. И приказал: «Возникни передо мной, мой старший брат Костя!» Однако, оказалось, что из мира в мир заклинания не действуют. И я не перенесся из холмсовского Лондона в Стаськину Москву. Зато возник мой двойник. С виду — один в один. А на деле — тупой как бревно, робот, одним словом.
— Ты не думай, — добавил Стас. — Были и ничего... почти как ты! Вот Костя-сорок третий... или двести шестнадцатый. Тормознутые, но наглые.
— А зачем ты их в Антарктиду посылаешь?
— Лыжную базу строить. Не пропадать же добру!
Я поежился. Спросил:
— Писателем ты еще не раздумал стать?
— Нет... А откуда ты знаешь?! — И он так на меня глянул, что я понял: со Стасом теперь лучше не спорить. И не задевать. А то снова превратит или назначит директором лыжной базы в Антарктиде.
— Что, думаешь, я плохо все сделал? — наседал Стас. Медали на его курточке угрожающе позвякивали. — Думаешь, я неумеха? Волшебник-недоучка?
Остатки достоинства не дали мне соврать:
— Не знаю.
— Ладно, сам увидишь, — внезапно успокоился Стас. Наморщил лоб и велел: — Холмса и Ватсона сюда, Ерики-Морики!
Рядом с нами возникли англичане.
— Привет, — бросил им Стас. — Сейчас я вас на экскурсию отправлю. По МОЕЙ Москве. А то дел невпроворот... Вернетесь — побеседуем.
— Стас, а как Кубатай со Смолянином? — попытался я пробудить в нем лучшие чувства. Лицо брата дрогнуло.
— Ну... вы за ними заедьте в цирк... покатайтесь вместе... Недосуг мне!
Я сначала удивился: Стасу и не до Кубатая! А потом понял, что Стас боится кубатаевских упреков — такого тут наворотил. А еще через секунду нас куда-то потащило...
Через миг мы уже сидели в шикарном импортном лимузине. Огромном, как полтрамвая. Я сидел посередке, а по бокам — Холмс с Ватсоном. Впереди, за продырявленным стеклом, сидели шофер и нервная очкастая девушка.
— Я экскурсовод, — обернувшись сказала она. — Добро пожаловать на экскурсию. Напитки и шоколад — в баре, под сиденьем. Куда изволите?
Я невольно подумал, что быть братом Народного Диктатора — не так уж и плохо. Поглядел на Ватсона и решил сделать ему приятное.
— Можно посетить электроламповый завод? — спросил я. Экскурсовод растерялась, но ответила:
— Можно.
И мы посетили Московский электроламповый завод.
Можете смеяться, но производство электролампочек — такое интересное дело! Оказывается, лампочки делают не на одном заводе! Стеклянную часть на одном — а металлическую на другом! Так здорово! И машины всякие разные, и вообще — интересно! Я подумал, может стать рабочим на заводе электролампочек? А потом понял, что это несовременно, и решил, что, как раньше и планировал, стану бизнесменом, владельцем торговой фирмы. Ну, или электролампового завода...
Ватсон ходил по заводу, и светился ярче, чем лампочка. Все ему нравилось. Но не зря он был другом Шерлока Холмса — возле одной из работниц он остановился и спросил:
— Простите, леди, чем вы так озабочены?
Девушка и впрямь выглядела расстроенной. Но на Холмса и Ватсона она посмотрела вполне дружелюбно. Потом перевела взгляд на меня и снова помрачнела.
— Возможно мы сумеем помочь? — продолжал допытываться Ватсон. — Прискорбно видеть, что леди, работающая на славном поприще Электричества, столь грустна...
— Да вот мне где твое электричество! — взорвалась вдруг девушка. И засучила рукав — на коже был виден красный след от ожога. — Утром, в автобусе, такого вот шкета, — и она указала на меня пальцем, — заставляла место уступить! И получила от страх-птички... электричеством...
С завода мы шли молча. Ватсона не радовали ни гремящие и дымящие корпуса, ни огромная, с арбуз, сувенирная лампочка, которую подарил нам перепуганный директор завода. Лишь у самого лимузина (кстати, это оказался «Кадиллак»), Ватсон хмуро сказал:
— Да, как это ни печально, но электричество в неправедных руках способно служить несправедливости...
Хотел я ему еще про электрический стул рассказать, но пожалел. Сели мы в машину, и чуть осмелевшая экскурсоводша спросила:
— А теперь куда? Хотите — вагоноремонтный завод посетим, или асфальтобетонный?
— Что мы, тронутые? — грубо спросил я. — В цирк едем!
Холмс, посасывающий нераскуренную трубку, молча кивнул, соглашаясь. Надо нам было найти Кубатая... Смолянина с Кащеем, конечно, тоже, но генерал-старший сержант оставался единственным, кто на Стаса влияние имел.