На границе тучи ходят хмуро..., стр. 79
– Благодарю, ваше превосходительство, я обойдусь своими силами. К указанному сроку винтовки будут выделаны.
– Вы точно в этом уверены?
– Да!
Бельгийского оружейника тоже порадовали, вот только он это успешно скрывал: Комиссия в лице генерала Чагина выдала ему несколько заметок по изменению конструкции: магазина, предохранителя, шейки приклада и совсем немного – затвора. А заодно слегка ужала в сроках, выделив на конструкторские изыскания и производство оружия те же два месяца. И это при том, что он ни разу не уложился в срок. Видимо, чтобы Нагану не было совсем уж обидно, замечаний накидали и остальным конкурсантам. Мосину указали не извращаться и вернуть крепление штыка с ложи на ствол, а поручику – полностью переработать это самое крепление, понадежнее и вообще поменьше изысков, а то непонятно, как «агренью» в штыковой работать, больно приклад и хват рукояти для того неудобен. А военному министру его все же представили – пусть мимоходом, но для начала и это было неплохо. Впечатления от знакомства остались неплохие – с его превосходительством военным министром Российской империи явно можно было иметь дело, даже дела… Денежные.
«Месяц относительно свободного времени. Пожалуй, и с Мальцевым познакомиться успею, и в Ярославль скататься. Надо бы Савве письмецо отписать, что задерживаюсь. Интересно, как они там?»
Глава 38
В Ченстохов князь вернулся в последних числах мая. Когда он из него уезжал, на улицах была ранневесенняя слякоть и везде преобладал серый цвет, а вернулся к сухим мостовым, зелени листьев, нежно-душистому аромату цветущей яблони и сладко обволакивающему запаху сирени. В штабе бригады Александра встретили как родного сына, хотя и немного загулявшего, но, бесспорно, любимого. В ежемесячном журнале (одном из двух, выписываемых офицерским собранием) «Военный обозреватель» вышла пространная статья, посвященная будущему перевооружению Русской армии. В числе прочих там был упомянут и князь Агренев – как очень многообещающий конкурсант, и, разумеется, было сказано, где он имеет честь служить и под чьим началом. В одном только журнал ошибся – в чине «молодого, но уже известного изобретателя». После того как Александр передал Комиссии свои триста винтовок (Наган к тому времени не поставил ни одной, а Мосин – всего пятьдесят), ее председатель не поленился лично ходатайствовать перед военным министром Ванновским о присвоении перспективному офицеру следующего звания – за проявленные князем Агреневым успехи (особенно в оперативном выполнении поставленных перед ним задач) и достижения в оружейном деле. И действительно, конструктор одной и соавтор в конструировании другой винтовки – всего лишь поручик! Прямо даже стыдно такое в отчетах писать! Министр подумал (недолго, всего-то день), и… Короче, в штаб Александр зашел в старом мундире и новом чине – штаб-ротмистра.
– Ну-с, Александр Яковлевич, вижу, что Фортуна к вам изрядно благосклонна! Поздравляю и желаю не останавливаться на достигнутом! Располагайтесь поудобнее и поведайте мне все самым обстоятельнейшим образом. Как прошла ваша поездка?
Присев на маленький диванчик, Александр благодарно улыбнулся и принялся за неспешный доклад-рассказ, больше походивший на дружескую беседу, к концу которой оба собеседника успели «освоить» по две чашки крепкого сладкого чая и перейти в курительную комнату.
– После чего приступили к началу испытаний силами лейб-гвардии Измайловского и Павловского, а также 147-го пехотного Самарского полков. Ну а мне повелели… – Князь дословно процитировал свое предписание: – По исполнении возложенных Комиссией поручений немедленно отбыть обратно к месту несения службы. Что я безотлагательно и сделал, Олег Дмитриевич.
Полковник одобрительно кивнул такой оперативности.
– Вижу, вы немало успели. И приобрели некоторый столичный лоск. Когда же вас опять призовут?
«Немало успел, ой немало! И в Ярославле на свой завод полюбоваться, и первую банку тушенки с конвейера лично вскрыть и отведать. Жалко, что на металлургический завод не по пути было. Зато с Мальцевым пообщался вдоволь – мощный старикан!»
– Сие покрыто мраком тайны, Олег Дмитриевич, но полагаю, не ранее чем через полгода. Позвольте спросить, как идут дела у нашей бригады, нет ли каких событий?
– Да какие события, Александр Яковлевич, в нашей-то глуши? И в Олькуше все спокойно, и в других отрядах… Обычная рутина, одним словом.
– И это не может не радовать! Я в том смысле, что нет плохих вестей.
– Ну что же… Кстати, каковы ваши дальнейшие планы на стезе изобретательства?
Князь вздохнул и приготовился к трудному разговору.
– Олег Дмитриевич. Я решил… То есть я все тщательно обдумал и пришел к решению – ходатайствовать о своей отставке с действительной службы!
– Как! Почему?! Извольте объясниться, Александр!
– Дело в том, что я хочу заняться созданием дешевого, надежного и так необходимого нашей армии пулемета. Но служба не позволит мне отдавать этому занятию все потребные силы. А служить плохо, постоянно отвлекаясь на другие задачи…
Успокоившийся немного (но не до конца) Толкушкин расстегнул верхнюю пуговицу на воротничке и расстроенно смял свою папиросу.
– Озадачили вы меня, Александр. Мне ведь сегодня на доклад к… Нда, думал порадовать, а получилось, что огорчу. Доводы ваши понятны и весьма разумны, а все же прошу вас подумать. Ведь наверняка можно как-то все устроить так, чтобы и служба шла, и ваши изыскания двигались?
– Увы, Олег Дмитриевич, я не знаю, как такое можно устроить. Необходимо мое частое присутствие на опытном производстве, постоянные консультации с другими конструкторами. Я потому и принял такое тяжелое решение.
– И все же – жаль!
С облегчением покинув и начальство, и штаб бригады, Александр двинулся мириться с Соней. По совести говоря, соскучился он по ней преизрядно, да и вину за собой чувствовал, маленькую, но все же. Можно было тогда свести все к спокойному разговору и избежать никому не нужной ссоры. Вооружившись громадным букетом багрово-черных роз, князь пешком дошел до маленького, но такого уютного особнячка своей Софьи и привычно дернул за шнур звонка. Примирения не вышло: незнакомая ему служанка с порога огорошила известием о том, что госпожа баронесса еще полтора месяца назад изволила отбыть в свое имение, где и находится по сей день.
– И как добраться до имения?
– Никак не могу знать, пан офицер, я служу недавно.
– Адрес?
– Прошу прощения, но не могу знать…
«Не было печали, так черти подкачали! И где теперь искать мою обидчивую красавицу? Наверняка мадам Кики в курсе, где «прописана» баронесса. Скоро должен объявиться Лунев, вот его и озадачу. Надо бы самому ехать, да вот получится ли?»
Когда показались окраины Олькуша, уже были поздние сумерки, поэтому возвращение князя мало кто заметил (ну, может, пара припозднившихся гуляк, но они не в счет). Домохозяйка уже спала, как и немногочисленные постояльцы. Савватей наверняка уже пристраивался под бочок к своей ненаглядной Марысе. Так что если кто и отреагировал на его прибытие, так только домовой сверчок, переставший выводить свои рулады и настороженно затихший до того времени, когда опять все успокоится. Подождав, пока на удивление бодрый кучер перенесет его немногочисленный, но изрядно тяжелый багаж к двери в квартиру и поблагодарив в ответ за проявленную заботу и нелегкий труд дополнительным целковым, Александр еще добрых пятнадцать минут стоял на улице. Наступившая тишина, звездное небо над головой, шелест листьев сирени, а главное – отчетливое ощущение наступившего лета заставили его счастливо улыбнуться. Перетаскав «чумаданы» за порог и бросив их в беспорядке, он первым делом стащил сапоги, потом снял и небрежно запихал в платяной шкаф китель. И как-то так незаметно разделся вообще догола, наслаждаясь прохладой и слабым ветерком из раскрытого настежь окошка.
– Наконец-то я дома…