Джамп (Сборник), стр. 157
Но я не предполагал, что это будет так долго…
— Мы не захотели союза с Геометрами.
— Почему? Это раса, идентичная вашей. Это — естественный союзник.
— Их мораль не менее жестока, чем мораль Конклава.
— Ты тоже считаешь, что мы жестоки?
Я посмотрел в плоские блюдца глаз.
— Да, Даэнло, ответственные за Человечество…
Прошла ночь, и над Цитаделью поднялось солнце. Тусклая, далекая, красная звезда — она казалась случайным недоразумением рядом со сверкающей тучей Торппа.
Я говорил:
— Командующий Алари присвоил мне звание офицера — чтобы поручить выполнение разведки в Ядре.
— Это превышение его полномочий, — сказал даэнло. Помолчал и тем же скучным голосом добавил: — Я ошибся. Командующий независимой боевой единицей может проводить разведывательные миссии и привлекать к ним представителей более Слабых рас. Командующий, ты оправдан. Можешь покинуть круг обвинения.
Черная мышь рядом со мной шевельнулась:
— Сильные Даэнло, по праву старшего офицера я должен присутствовать при допросе человека Петра Хрумова.
— Ты можешь остаться. Тебе принесут пищу и воду.
Мне подобной поблажки не предоставили. Впрочем, созданное куалькуа тело вряд ли нуждалось в пище. Я все говорил. Солнце сползло к закату. Торпп дрейфовал по небу — может, ему было скучно следить за медленной беседой органических существ.
— Человек расы Геометров, Ник Ример, ввел свою планету в Тень…
— Это значит, что планета Геометров защищена?
Хороший вопрос. Я пожал плечами:
— Она никогда не была беззащитной. Но теперь… на месте Сильных рас я не стал бы атаковать Геометров.
— Это совет — или угроза?
— Это совет.
— Хорошо. Продолжай.
Вновь наступила ночь, когда я закончил. Не знаю, отдыхали ли другие чужие. Даэнло не отходил от меня ни на миг.
— Ответь — как поступит раса куалькуа со своим Зерном Врат?
— Я не знаю…
— Спроси у куалькуа.
Я недоуменно посмотрел на даэнло, чей загривок украшал бесформенный мешок.
— Они никогда не разговаривают с нами. С тех пор, как их мир был уничтожен и домом их стал космос. Они служат, но не отвечают. Спроси.
Я вздрогнул, понимая. У расы куалькуа нет планеты, куда они могут принести Зерно. Они живут повсюду… в каждом мире Конклава… кто обойдется без услуг маленьких камикадзе, послушных переводчиков, верных рабов? Тот пяток рас, чья жизнь не основана на органике…
«Куалькуа?»
«Скажи им, что я не решил».
— Он не решил, — повторил я. — Он еще не решил.
— Конклав не хочет вхождения в Тень, — сказал даэнло. Будто жалуясь мне. — Даже если наши предки вышли из Ядра… мы пока не хотим вхождения в Тень. Спроси его, когда он решит? Через какое время?
«Спроси его, что такое время», — ответил куалькуа.
— Он спрашивает, что такое время, Сильные Даэнло…
Даэнло молчал. Не твоя ли раса жгла мир Куалькуа, Сильный? Может быть, и не нужный им мир… всегда ли мы любим лишь то, что нам нужно…
Как они принимают решение? Будут совещаться? Проголосуют… поднятием лап и щупалец, выбросом протуберанцев и псевдоподий?
— Человек Петр Хрумов, представитель Человечества. Ваши действия выходят за рамки разрешенного Слабым расам.
Это приговор?
— Но ваши действия не принесли вреда Конклаву. Наоборот…
Даэнло помолчал.
— Человек Петр Хрумов, скажи куалькуа, что мы выяснили все необходимое и не нуждаемся больше в его услугах переводчика. Первоначальное обвинение со Слабых рас, известных как Человечество, Алари, Счетчики, Куалькуа, снято. Мы будем решать. Ты свободен.
Я еще успел посмотреть на алари и даже протянуть к нему руку. То ли прощаясь, то ли просто желая коснуться командующего, до конца оставшегося со своим офицером.
Но мир уже мерк. Куалькуа прекратил поддерживать копию моего тела.
А мне предстояли заботы с телом настоящим. Звезды все так же пылали в небе Ядра, равнодушные и прекрасные, и ничего в них не было — ни вызова, ни любви.
Просто звезды.
Я лежал на земле, закутанный во что-то вроде одеяла. Рядом горел костер, и три неподвижные фигуры замерли у огня.
То, что я пришел в себя, первым заметил счетчик. Подошел ко мне быстрой бесшумной походкой, заглянул в лицо.
— Все хорошо, — прошептал я то, в чем совсем не был уверен. Горло пересохло, тело казалось ватным. Лишь ладонь, в которой я намертво сжимал Зерно, закаменела. — Нормально, Карел…
Меня подхватили и помогли сесть. У всех у них взгляды были жалкие и жадные, как у рептилоида.
— Вроде бы… отбрехались, — я попытался улыбнуться. — Пока… передышка. Они еще будут решать…
Маша дала мне воды. Я глотнул, вслушиваясь в тихий шепот куалькуа.
«Зерно, Петр…»
«Что?»
«Оставь его здесь. Положи у костра. Я тоже буду решать».
«Почему ты мне так помогаешь? Куалькуа?»
«Симбиоз удачный».
Я улыбнулся. Думаю, он почувствует улыбку. Попросил:
— Саша, дед, помогите мне встать. Я устал от этого неба. Пора домой.
— Думаешь, нас там встретят с распростертыми объятьями? — Данилов мрачно усмехнулся. — Прям хоть оставайся в Тени… Нам за одну разбитую станцию присудят выплачивать за все космические неудачи… со времен горемыки-«Мира».
— Почему я не могу ужаснуться таким грандиозным масштабам? — спросил я, поднимаясь. — Ничего… у нас ведь есть корешок в Свободном. Будем с ним помидоры возить.
Эпилог
За что люблю собак — за умение прощать.
За великодушное превращение чужой вины — в собственную.
Тиран жался к моей ноге, изредка поднимая морду и тычась в ладонь. В его взгляде читалось одно: «Хозяин, я прощен? Ты больше не отдашь меня в то место?»
Не отдам, конечно же, не отдам…
Если бы люди умели вот так же притворяться! Если бы не превращали проступок — в преступление, делали первый шаг навстречу!
Хотя, наверное, тогда бы мы перестали быть людьми. У всех есть своя сила и своя слабость. У каждого — свои беда и боль. Холодный рассудок Счетчиков, пассивное равнодушие Куалькуа, безжалостность Дженьш — где взять весы, чтобы понять, что хуже?
И если бы всегда, всегда удавалось — переломить то, что заложено от природы, вколочено эволюцией, воспитанием, привычкой…
Опираясь на потрескивающий штакетник, я смотрел на соседнюю дачу. Еще и девяти не было, а там уже возились рабочие. Чуть в стороне от дома сооружалось что-то грандиозное. Я бы сказал, что это вертолетная площадка с ангаром. Работа шла быстро и абсолютно тихо, как во сне. Видимо, использовался звукозащитный полог, который с полгода назад стали ввозить с Андиана-7. Дорогая штука. Хорошо, что поставили — у деда, как ни странно, сон крепче не стал.
Интересно, а скоро ли «новые русские» примутся строить у загородных домов стартовые площадки для межзвездных яхт?
Наверное, скоро.
Пусть я никогда больше не выйду в космос. Зато смогу любоваться стартующими кораблями. Просыпаться от тихого свиста рассекаемого воздуха.
Если, конечно, домашний арест после недельных допросов не сменится уютным сибирским санаторием…
Хлопнула дверь соседней дачи, и из дома пулей вылетел взъерошенный мальчуган. В шортах и незаправленной футболке, явно боясь опоздать. Увидев меня на прежнем месте, Алешка замедлил шаг. И все же направился прямо ко мне, а не кругами, как обычно.
— Привет, — первым поздоровался я. Тиран посмотрел на меня и не стал рычать на Алешку.
— Здравствуйте… — смущенно протянул мальчик. Помедлил секунду, потом решительно сказал: — А у вас обыск был. Двое суток подряд!
— Угу, — я кивнул.
Алешка мялся, явно не решаясь расспрашивать. Потом любопытство пересилило:
— А где вы были?
— Далеко, — сказал я. — Очень далеко.
— На Цитадели? — глаза Алешки загорелись. Конечно же, он был в курсе всех космических новостей. О сборе Сильных рас Конклава твердили все — пусть никто и не знал, чем он вызван.
— Дальше, — коротко ответил я.